Джон Ирвинг - Покуда я тебя не обрету

И внезапно все заметили, как силы оставили Уильяма. Гуго помог ему сесть на заднее сиденье "мерседеса"; в машине Уильям показался совсем крошечным — словно семилетний мальчик, собирающийся в первый раз в первый класс. Бодибилдер пристегнул его ремнем и сел на свое место, но перед этим подошел к Джеку. Он пожал ему руку (Джек подумал, на сей раз он ему ее оторвет) и сказал:

— Он прав, вы совершенно отчаянный парень, реально без башни!

И они уехали.

— Bis morgen! — крикнула им вслед доктор Крауэр-Поппе.

— А теперь я ловлю такси и еду домой, — сказала доктор фон Pop Джеку. — Я живу на другом конце города.

Ближайшая стоянка такси располагалась на Бельвюплац, туда Джек и доктор Крауэр-Поппе и проводили доктора фон Pop. Женщины поцеловались на прощание.

— Джек, можете быть уверены, молния в меня никогда не попадала, — сказала Джеку доктор фон Pop. — Во всяком случае, в голову. Другое дело, что ваш отец, я полагаю, поразил меня в самое сердце!

Доктор Крауэр-Поппе и Джек перешли через мост Квайбрюке, направляясь в сторону отеля "Шторхен".

— Может быть, мне вас проводить? — спросил Джек.

— Во-первых, я живу рядом с вашим отелем, — сказала она, — во-вторых, вы ни за что не найдете потом дорогу домой. Улицы узкие и расходятся во все стороны.

— Сколько лет вашим детям? — полюбопытствовал он.

Какая красивая ночь, городские огни мигают им и отражаются в речке Лиммат.

— Одному сыну десять, другому двенадцать, — ответила она. —Если бы мне пришлось расстаться с ними, как вашему отцу, я бы покончила с собой или, если бы мне повезло, оказалась в Кильхберге либо в другом подобном заведении. Я имею в виду, не в качестве врача.

— Я понимаю.

— Я тоже люблю вашего отца и каждый дюйм его шкуры, — улыбнулась она.

— Ему не будет лучше?

— Он может вести себя куда хуже, чем сегодня. Для вас он вел себя идеально, лучше не бывает. Что же до болезни — ни хуже, ни лучше ему не будет. Он навсегда останется таким, как сейчас. Он не меняется, он такой, какой есть.

— Ему очень повезло, что он оказался в Кильхберге, в ваших заботливых руках, — сказал Джек.

— Это вам сестру надо благодарить, Джек. Ей и самой пришлось пойти на немалые жертвы, — сказала доктор Крауэр-Поппе. — Вы серьезно насчет купить здесь дом?

— Серьезнее некуда.

— Мой муж кое-что понимает в недвижимости, вероятно, он сможет вам помочь. Я-то всего лишь фармаколог.

А вот они уже и дошли до Вайнплац, стоят на пороге отеля "Шторхен", только доктор Крауэр-Поппе не уходит, кажется, хочет что-то ему сказать, но не уверена, уместно ли это, ведь они почти незнакомы.

— Анна-Елизавета, вы передумали идти домой? — спросил Джек.

Она закрыла лицо руками; какой девчачий жест для такой серьезной (и такой красивой!) женщины.

— В чем дело?

— Я не хочу вмешиваться, у вас есть свой психиатр.

— Нет, уж теперь рассказывайте, — потребовал Джек.

— Я думаю, для начала вам надо завершить свою хронологическую терапию, — сказала доктор Крауэр-Поппе, — но когда вы покончите с ней, вам стоит попросить вашего врача кое-что вам выписать. Не стоит принимать это, пока вы пересказываете вашу жизнь в хронологическом порядке.

— Вы имеете в виду какое-то лекарство?

— Разумеется. Нечто подобное мы даем вашему отцу, только этот препарат новее и немного отличается от золофта. Называется "эскиталопрам", вроде серопрама, которым мы потчуем Уильяма, но в этом лекарстве другое активное начало; начинает действовать быстрее, не через две-три недели, а через одну, плюс оно мощнее, так что нормальная доза не двадцать, а десять миллиграммов.

— Это что, антидепрессант?

— Разумеется, — кивнула она. — В Штатах его продают под маркой "лексапро", уточните у доктора Гарсия, у нас он называется "ципралекс". У эскиталопрама вроде бы меньше побочных эффектов; впрочем, некоторые исследования показывают, что это не так. Понижается якобы либидо, возможна импотенция и задержки эякуляции, это, пожалуй, вам не слишком понравится. Но что вам особенно не понравится, так это возможные побочные эффекты, сказывающиеся на способности пересказывать что бы то ни было в хронологическом порядке. Поэтому прежде следует завершить работу с доктором Гарсия. А потом — попробуйте это лекарство.

— Вы считаете, у меня депрессия?

— Что за вопрос! — рассмеялась доктор Крауэр-Поппе. — Разумеется! Человек, который вынужден вспоминать все, от чего радовался, от чего плакал, от чего приходил в бешенство, а потом восстанавливать четкую хронологическую последовательность этих событий и пересказывать их вслух — такой человек, если он делает все это добросовестно, не может не страдать от депрессии! Я, признаться, удивлена, что вы сами не находитесь в Кильхберге или подобном месте.

— Но как мне понять, что терапия завершена? Покамест ей конца не видно, — сказал Джек.

— Вы сразу это поймете, — сказала она. — Как только вы захотите сказать доктору Гарсия спасибо за то, что она вас выслушала, — тут терапии и конец. Он наступит тогда, когда вам захочется рассказать все то, что вы рассказывали ей, кому-то другому — не психиатру, я имею в виду.

— Вот оно что.

— Gott![30] — воскликнула она. — Кто бы мог подумать, что манера говорить "вот оно что" передается с генами!

Доктор Крауэр-Поппе пожала Джеку руку и пошла прочь, немного покачиваясь на высоких каблуках; обернувшись, она крикнула:

— Я заберу вас завтра на этом же месте и провожу в церковь! А Уильяма захватит доктор Хорват.

— Bis morgen! — крикнул ей в ответ Джек, вошел в отель и позвонил сестре.

На следующее утро он нашел у телефона листок бумаги из блокнота, где его собственным почерком было написано:

 Ципралекс, 10 мг

В Штатах называется "Лексапро" (?)

Уточнить у доктора Гарсия

 Как там говорил профессор Риттер? "Ваш отец пережил много утрат". Задрожишь на старости лет от холода, пережив такое! Пожалуй, татуировки тут вовсе ни при чем.

Разговор с Хетер прошел на ура, Джек ее разбудил, но она все равно была рада его слышать.

— Ну вот, наконец-то я с ним увиделся. Долго же мне пришлось ждать! Я провел с ним несколько часов, — начал Джек. — Мы с докторами фон Pop и Крауэр-Поппе сводили его на ужин в "Кроненхалле", еще я встретил Гуго, ну и всех остальных.

— Просто скажи, что я тебя просила! — закричала сестра.

— Я люблю его, — тут же выпалил Джек.

— Вот и все, больше ничего не надо говорить, — сказала Хетер и зарыдала.

— Я люблю его и каждый дюйм его шкуры, — сказал Джек.

— Боже мой, надеюсь, ты не произнес при нем слово "шкура"? — спросила Хетер.

— Произнес, но я признавался ему в любви, и, видимо, в этом контексте оно не работает, — сказал Джек. — Папа сказал, что я отчаянный парень.

— Пожалуй, ты в самом деле отчаянный парень! — воскликнула Хетер.

— Было несколько "эпизодов", ничего особенно страшного, — сказал он.

— Они всегда будут, Джек, не нужно мне про них рассказывать.

— Ты не против проституток? — спросил он сестру.

— А ты?

Джек сказал, что не против, в сложившихся обстоятельствах.

— С ним Гуго, а с Гуго папа ни в какие неприятности не попадет, — объяснил он.

Они обсудили, стоит или нет рассказывать про проституток Каролине Вурц. Джек-то хотел сразу выложить ей все, Хетер предложила погодить с историей про проституток, оставить это на другой раз.

Потом они поговорили про Гуго и про то, что нет ничего более нелепого, чем вставлять золотое кольцо в оставшуюся мочку.

— Как думаешь, он пытается привлечь внимание к откушенному собакой уху? — спросила Хетер.

— Наверное, нет — ведь он мог бы носить кольцо в верхней части пострадавшего уха, а в нормальном не носить ничего, — предположил Джек.

Хетер спросила, а не стоит ли Джеку попробовать найти проституток, к которым ходит папа, — ну, например, через Гуго.

— Проверить, что это за женщины, какой у них характер, попросить их быть с папой поаккуратнее.

— Знаешь, у него ведь и так совсем-совсем мало личного пространства, — сказал Джек.

Они согласились, что близким, даже если ты за них беспокоишься, нужно немного доверять и оставлять им зону, куда никому не позволено входить.

— Они такие милые! Я имею в виду, доктор Риттер и все остальные. Я в них просто влюбилась, а ты?

— Ну... — начал было Джек, но оборвал себя: — Конечно, они отличные, я тоже в них влюбился!

— Будешь звонить мне каждый день? — спросила Хетер.

— Разумеется! А если забуду, звони мне сама, и я оплачу звонок, — сказал Джек.

Она снова зарыдала:

— Джек, кажется, ты купил меня, купил меня со всеми потрохами!

— Я люблю тебя, Хетер.

— Я люблю тебя и каждый дюйм твоей шкуры, — ответила она.