Кристофер Ишервуд - Мемориал. Семейный портрет

Памела вошла в прихожую, поеживаясь, с робкой усмешкой. Неужели та самая девочка, которая накануне склоняла головку Эдварду на плечо? Студентка Королевского колледжа по классу виолончели.

1. Пензенс - рыбачий поселок и морской курорт на крайнем западе Англии; Борнмут - курортный город на южном побережье Англии.

- Нельзя ли нам слегка перекусить, миссис Комстолл? - Томми решился, по-видимому, выдержать весь визит в избранном стиле.

Но не на такую напал. Миссис Компстолл отрезала:

- В доме нет ничего.

- Можно махнуть на машине, - вклинился Морис, вздумавший, очевидно, такими приемами очаровать миссис Компстолл, - вы только скажите, что надо купить.

И снова речь миссис Компстолл свелась к бормотаныо:

- … кабы было предуведомлено…

Томми всех удивил. Он всерьез разозлился. Буркнул:

- В таком случае, нам, пожалуй, лучше уехать.

И такая была невтуточная угроза в голосе, что миссис Компстолл дрогнула:

- Есть яйца. И можно кофею сварить, не знаю, вам хватит, нет ли.

- Просто роскошь, - сказал Эдвард.

Но Томми повернулся к Мэри, Памеле и Маргарет:

- Вам этого будет достаточно? - и, кажется, он прямо набивался на неблагоприятный ответ.

Обе заверили, что более чем. Уже миссис Компстолл всех пересчитывала, обводя взглядом. И в эту минуту в дверях вырос Жорж, гладкий, выспавшийся, волоча за собой по полу шарф, с довольным "Ага!" на устах. Тут уж миссис Компстолл всерьез перепугалась. Малодушно, откровенно подхалимски, осведомилась, желают ли господа покушать в курительной. Она - мигом. И - засеменила прочь.

- Интересно, - протянул Эдвард, - не изменяет ли мне память!

Прошагал к креслу привратника, приподнял стеганое сиденье.

- А помнишь, Мэри, тот день, когда ты впервые мне это продемонстрировала?

- Глупости, милый мой. Все ты сам обнаружил. Я была девушка исключительно скромная.

Морис никогда еще не видел этого кресла. И пришел в неистовый восторг. Стал толкать Эдварда, пытаясь с ним одновременно усесться. Памела была несколько смущена. Маргарет непринужденно поделилась с Эрл ом:

- Как это трогательно, что бедняжка никогда не покидал своего поста.

- Кто? - Эрл решительно потерял нить беседы - картинами залюбовался.

Морис орал, что бачок пуст. Томми не удержался от смеха и покосился на Энн, в надежде, что она не рассердится. И Энн тоже засмеялась. Жалко, что ли. И в самом деле было весело, было очень весело, пока Жорж все не офранцузил и не осерь-езнил, взревев:

- ne marche pas?

- Как думаешь, удастся нам слегка сполоснуться? - спрашивала Мэри у Томми.

Миг, и он был сама ответственность.

- Да, безусловно. Виноват. Сейчас пойду гляну, нельзя ли раздобыться горячей водой.

Наконец объявлено было, что завтрак готов. Курилка выглядела страшно голой. Три новых столика покрыты клеенкой. Бывало, когда еще в Холл пускали туристов, тех поили здесь чаем.

Эдвард осведомился у миссис Компстолл:

- Хозяин давно заглядывал?

Она явно недоумевала. Пришлось пояснить:

- Ну, мистер Рэмсботтэм.

Нехорошо, ну зачем, зачем, думала Мэри, особенно в присутствии Томми. Порядочной сволочью умеет быть наш милый Эдвард, когда захочет. Бедный старый Рэм. Вторая миссис Рэмсботтэм крепко держит бразды правления в своих нежных ручках.

Миссис Компстолл сказала, что да, мистер Рэмсботтэм заглядывал. Миссис Рэмсботтэм на юге где-то, он сказал, в гостях. Мистер Рэмсботтэм, ясное дело, всегда так занят на фабрике.

- Она своих навестить поехала, - вставил Томми довольно нескладно. Вообще^го, Энн замечала, он по мере возможности старается о мачехе не упоминать. Хоть против нее слова не скажет. Сука старая, - Энн вдруг взъярилась, вспомнив, как миссис Рэмсботтэм вечно снисходительно беседует с Томми. Всегда столь мило, изящно, исходя из того что Томми ну абсолютно ни в чем ни черта не смыслит, темный, как пень - образования не получил; всегда пускается в объяснения, помянув о местных династиях, о ресторанах, или об искусстве, о всяких местах за границей. А послушать, как она вставляет итальянские названия, пуляет французской фразой, - так прямо заобожаешь ланкаширский акцент. Как-то Энн, после обеда с миссис Рэмсботтэм, ни с того ни сего расцеловала Томми: просто срифмовал "диво" с "пивом". И таким сразу милым показался. Такой честный-открытый. Сама искренность.

- А жалко, - вдруг сказал Морис, - что Эрика с нами нет. Странно - и как это раньше никто про него не вспомнил.

- Наверно, - сказала Маргарет, - ему сейчас уж особенно некогда.

- Только Эдвард один с ним и видится, - сказала Мэри. Памела желала знать, кто такой этот Эрик и чем это он так

занят.

- Ой, сногсшибательно, - заключила она после разъяснений Мэри. Повернулась к Эдварду: - И вы ему помогаете?

1. Дело не идет? (франц.)

- Только в последний месяц. С клубом для мальчиков.

- Дико, наверное, волнительно.

- Если любишь такого рода вещи, - сказал Эдвард и, поймав взгляд Маргарет, он осклабился.

- Первый честный труд, каким Эдвард занялся за всю свою жизнь, - крикнул Морис.

- Зато ты у нас всем известный трудяга, мальчик мой, - улыбнулась Мэри.

Морис скроил свою мину оскорбленной невинности:

- Я-то? Спорим, ты б со мной ни за какие коврижки не поменялась - дрыхнешь-храпишь целый день в своей Галерее.

- Ну а как на самом деле их продают - машины? - заинтересовалась Памела.

- Ну… - Морис попрочней пристроил локти на столе и начал: - Вот, в прошлую среду, например… - и он в самом деле очень смешно описал, как всучил одному экстравагантному богачу, обувному фабриканту, довольно хилый, хоть с виду эффектный подержанный автомобиль. А в сущности, Энн решила, историю про то, как вечно удается ему из всех веревки вить, всех обводить вокруг пальца - мать, продавцов, учителей. И вдруг, как острый укол - до чего ж я братишку люблю, - ах, хитрюга, такой беззащитный, такой невинный. Ловкий мальчишка.

- А если серьезно, Морис, - она спросила. - Ведь он же не сильно обрадуется, разобравшись, что на самом деле собой представляет его авто?

- Ясное дело, не обрадуется, - ничуть не смутился Морис. - И вот тут-то я ему новенькое продам.

Все смеялись, разомлев от горячего кофе. За окном, в саду, вовсю рассиялся день. И, оглядывая общество за столом, вдруг Мэри вспомнила про отца. Интересно, а он нас видит сейчас? Хочется думать.

- Вам, наверно, дорого это место, миссис Скривен, - сказала Памела, все еще несколько чинясь с Мэри, которую до вчерашнего вечера только один раз видела. Жорж сочинял каламбуры. Эрл желал знать, когда обшивали стены - точную дату. Никто не сумел удовлетворить его любознательность. Морис предложил осмотреть дом.

Пошли вверх по лестнице. Эдвард впереди. Он ничего не забыл.

- Смотри-ка, Мэри. Этот столик передвинули, он же у стенки стоял.

- Передвинули, - рассеянно кинула Мэри.

А сама думала: как поразительно, жили же здесь живые люди, живые, без дураков. Теперь это мертвый дом. Умер от недогляду. Местная достопримечательность, как разные прочие. И не станет миссис Рэмсботтэм к жизни его возвращать. В мертвом виде он даже милей ее сердцу. Будет здесь устраивать приемы в саду, на юге - приемы в доме. Не любит дамочка

останавливаться на достигнутом. А Рэмсботтэм пусть не путается под ногами, кому он нужен. И будет, разжалованный, большую часть времени коротать в Мидленде, или в своем старом доме, при Томми с Энн. Уж Энн-то, по крайней мере, приглядит, пригреет и спать уложит, если так налижется, что не в силах переть в Чейпл-бридж. И миссис Рэмсботтэм, с ее элегантными шуточками, легко извинит отсутствие мужа, мотая его деньжата. А, да ладно, мне-то какое дело.

Она спросила у Томми, какие здесь намечаются перемены, и Томми, почему-то извиняясь, объяснил, что решили прибавить еще одну ванную, оборудовать гараж на гумне, устроить теннисный корт на твердом покрытии. Сразу после Рождества и приступим.

- Конечно, - он все еще извинялся, - в сущности, ничего не изменится. Внешний вид, я имею в виду.

- Не сомневаюсь, все перемены пойдут дому только на пользу, - она его успокоила.

Он просиял.

- Я очень рад, что вы так считаете. Конечно, мы сохраним все, как раньше.

- Я думаю, это ужасно ответственно - владеть таким домом, - вздыхал потрясенный Эрл.

Эдвард открыл раздвижные двери в гостиную. За прикрытыми ставнями затаилась почти полная темень. В люстре зажглась одна только лампочка. Эдвард прошел к большому зеркалу, быстро себя оглядел и поднял над головой руку в фашистком приветствии.

- Салют!

- А это еще зачем? - удивилась Памела. Эдвард осиял ее своей наглой, беглой улыбкой:

- Уверен, здесь нам удастся вызвать эманацию.

- А что это - эманация?