Александр Моралевич - Увечное перо

— Я, ТОВАРИЩ ПОЛКОВНИК, РАСШИФРОВАЛ БЫ ИХ ТАКИМ ОБРАЗОМ: "СТОИТ РИСКНУТЬ".

— Молодец, товарищ Ярцев! Я бы в капитанском возрасте до этого не додумался.

…У ТОМПСОНА БЫЛА ОТЛИЧНАЯ ПАМЯТЬ, И ОН С ПЕРВОГО РАЗА ЗАПОМНИЛ ПАРОЛЬ, МЕСТО И ЧАС ВСТРЕЧИ. ОН НЫРЯЛ ГОЛОВОЙ ВПЕРЕД. ЭТО ОЗНАЧАЛО, ЧТО ЧЕРТЕЖИ ЛЕЖАТ В ЯЩИКЕ КУРГАНОВСКОГО СТОЛА. Оттуда их надлежало выкрасть, но… Преступники были обречены, ПОТОМУ ЧТО, НЕСМОТРЯ НА СВОЮ ТОЛЩИНУ, ВИКТОР БЕГАЛ РЕЗВО. Через десять минут полковник Сахаров уже стыдил шпиона Гарри:

— В ОБЩЕМ, ВЫ САМИ ПОНИМАЕТЕ, КЕМ ВЫ ОКАЗАЛИСЬ В НАШИХ, И. ВОЗМОЖНО, В СВОИХ ГЛАЗАХ.

Гарри понимал. Зря он вышел без грима. Вот на Томпсоне была рубашка С ОТКЛАДНЫМ ВОРОТНИКОМ, — и он улизнул. С такой рубашкой в России не пропадешь. А без неё попал в переплет. Теперь пристроят в Бутырку.

Но Гарри зря так плохо думал о полковнике.

— Вы все осознали, Строкер? — осведомился полковник. — Кем вы являетесь в наших и, возможно, в своих глазах? Стыдно. А ведь вы из семьи американского пролетария. Вы свободны. Идите. Работайте над моральным обликом.

И Гарри порхнул. "Ещё легко отделался!" — подумал он. ГАРРИ ОТОРВАЛ КЛОЧОК ГАЗЕТЫ С ШИФРОМ И ПОШЕЛ В ТУАЛЕТ. НЕЛЬЗЯ БЫЛО ЗАМЕТИТЬ НИЧЕГО ПОДОЗРИТЕЛЬНОГО В ПОВЕДЕНИИ ШПИОНА. ПОТОМ ОН ВЫШЕЛ ПОДЫШАТЬ СВЕЖИМ ВОЗДУХОМ НА БАЛКОН. НА ПЕРИЛЬЦАХ БЫЛИ ЯЩИКИ С ЦВЕТАМИ, СТОЯЛИ ДЕРЕВЬЯ. БЛИЖЕ ВСЕХ РОС МОГУЧИЙ ДУБ.

— Капитально стоят эти русские! — решил про дуб на балконе Гарри. Дубов на балконах он не встречал ни в одной стране. Да, не поставить на колени такую страну, где дубы растут на балконах. Потом Гарри посмотрел на крону дуба. В листве обозначались два просвета, как на погонах полковника Сахарова. В один просвет Гарри заметил краснозвездный миноносец, а в другой просвет — "Каракатицу".

Неожиданно миноносец стал эсминцем: ОН УВИДЕЛ БОЕВУЮ РУБКУ ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ. ЭСМИНЕЦ НАКЛОНИЛ ТРУБЫ ВПРАВО И БРОСИЛСЯ НА ТАРАН.

"Каракатица" с расквашенным носом опускалась на дно. Томпсон в рубашке с откладным воротником ГЛОТАЛ СОВЕТСКИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ ВОДЫ И РАЗДУВАЛСЯ. Воды были соленые — как слезы просвещенных читателей. "Ну и наворочал делов литератор Сыбизов!" — огорчался предсмертно Томпсон.

Но литератор предвидел, что Томпсон захочет высказаться перед смертью, для того и поместил его под воду. Ввиду этого Томпсон так и не успел вымолвить, что ДУРАКОВ НА СВЕТЕ СТАНОВИТСЯ ВСЁ МЕНЬШЕ И МЕНЬШЕ, И ЭТО ВСЕ ЗАМЕЧАЮТ. Кроме отдельных беллетристов и отдельных издательств.

Старик и джинсы

Александр Моралевич

Цикл "уВЕЧНОЕ ПЕРО"

Конечно, в наших СИЗО, в кабинетах лагерных "кумов" между узниками и людьми в погонах диалоги не несут еще примет той изысканности и учтивости, которые присущи, скажем, собеседованиям Кондолизы Райс и возглавителя иностранных дел России Лаврова. Но всё же контакты эти не столь ужасающе и взвинчено грубы, как пытаются их нам представить телевизионная сериальная продюсерско-, сценаристско-, режиссерско- и актерская шантрапа и шпана. Здесь следователь, схватив за патлы подозреваемого или ЗК, гвоздит его физиономией об столешницу, стесывая европеоидные черты до монголоидных, и орет:

— Я тя, падла, на молекулы размочалю! На атомы! Колись!

На что узник, с наплевизмом относясь к утяжелению своей участи и тоже на "ты", не выказывая уважения даже к большим звездам на погонах казенного человека, блажит:

— А я, мент, маму твою… Я тетю твою…

(Заметьте, это касается и всего мирового кино: чем горластей и одержимей в фильме орут — тем бездарней и провальнее фильм.)

Но меняются нравы. Переновляются методы дознания в СИЗО, и заслуга в этом той плачевности, что в России числится теперь по разряду художественной литературы. И автор располагает сведениями, что между дознавателями и подследственными начали проистекать такие (и всё больше умножающиеся!) разговоры:

— Миляга Опанас Изотович! Ведь вы в наших краях — залетка с Украины. Говоря на вашей мове — у меня от вас уже тэрпэць урвався. То есть — моё терпение лопается. Вторую неделю вы в запирательстве. Но факты изобличают вас с головой. Сознавайтесь: с кем, войдя в преступный сговор, вы похитили из салона "Сладострастник" восемь искусственных вибропенисов людей черной, желтой, красной и белой расы? Плюс коптский пенис, каковых коптов расово называют голубыми. Плюс похищение двух манекенов резиновых гражданок с турбонаддувом и электронной регулировкой темперамента от эскимосского до мексиканского. Опанас Изотович, дело серьезное. Добиваясь от вас признания, мы воздержимся от надевания вам на голову полиэтиленового пакета с маркировкой "Газпром" — национальное достояние". Мы не будем нахлобучивать вам на кумпол противогаз с перемыканием воздухоподводящего шланга. Мы не станем окунать вас лицом в бадейку с прокисшей коровьей мочой. Накрыв вас одеялом — вдоль вашего хребта не возьмутся скакать двое сержантов в горовосходительных бутсах. Всё будет изящней, в рамках закона и жутче. Я помещу вас в одиночную камеру, оснащенную мощными громкоговорителями. И там вам непрерывно, без пауз, сифилидоидным голосом зрелого политика Григория Явлинского будут зачитаны 250 страниц романа Людмилы Улицкой "Даниэль Штайн, переводчик". Или 250 страниц романа Василия Аксенова "Москва ква-ква". Сказать вам, что в опытах даже на обезьянах, даже на приматах произошло после этого? Три гамадрила утратили волосяной покров всей поверхностью тела и совершили множественные попытки принимать пищу задним проходом. А два павиана, это гаремные-то павианы — утратили способность к воспроизводству и сутками напролет стали завивать собственные уши спиральками! А что же, Опанас Изотович, в этом случае ждет человека? Тем паче, если ему транслировать Аксенова, который в "Москва ква-ква" до того напропалую новатор, что излагает прозу встык, вообще без абзацев?

И криминальный несознайка Опанас Изотович, покрываясь испариной, кричит:

— Господин майор! Вы не сделаете этого. Требую гуманизма! Прошу два листа чистой бумаги: пишу явку с повинной. Сотрудничаю со следствием безоговорочно!

Понимающий, самосохранительный человек..

И поскольку сейчас мне надлежит писать как раз о романе "Москва ква-ква" — некоторый мандраж и трясение поджилок испытывает автор этих строк.

Ах, какие утеснения и прессинг доводилось испытывать автору в обозримом прошлом! И, скажем, запазушный человек Л.И.Брежнева Н.А.Щелоков, министр внутренних дел СССР — возьмет да и сочинит в ЦК КПСС представление на фельетониста: просим немедля оградить! Потому как данный товарищ главным в своей профессии сделал планомерную травлю рабоче-крестьянской милиции.

А разве можно травить милицию? Она вам что, водоемы или среда обитания? И разом на три года прихлопывается тематика, поди-ка покусись.

А следом, вроде как ось Рим-Берлин-Токио, объединяют усилия три корифея соцреализма, Шолохов. Леонов и Кочетов, пишут бумагу в Кремль: настоятельно просим оградить! Поскольку отъявленный погромщик, рядящийся в тогу словесника — А.Моралевич застолбился на планомерной травле Союза писателей СССР!

И разве это порядок? Тараканов, мышевидных грызунов в жилмассивах травят раз в два года, а пасквилянтски то и дело травить писателей? Запретить тематику пачкуну!

Тут же и запретят.

Теперь же — и в который раз! — вознамеривается Моралевич писать о продукции издательства ЭКСМО. А разве не любезно ЭКСМО Кремлю? Не книги ли ЭКСМО в значительной мере способствуют остолбенелости и опупению населения, превращая население в активных избирателей Путина, Медведева и единороссов?

Потому — вправе обратиться ЭКСМО к Кремлю, дабы пресечь поношение издательства. И, возможно, Медведев отвлечется от проблем кастрации личного кота Дорофея и национальных проектов, примет надлежащие меры. Но покуда этого не случилось…

Итак, столичное издательство ЭКСМО, Василий Аксенов, роман "Москва ква-ква", 448 страниц.

А без нажимного привлечения покупателя к книге теперь выходить не пристало. Для того на первой же странице факсимильно, рукой, должно быть, самого Аксенова выведено:

КУЛЬТОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

А далее уже от издательства: "КЛАСС ЛИТЕРАТУРНОЙ ИГРЫ ВАСИЛИЯ АКСЕОВА КАК НИКОГДА ВЫСОЕ, ЧТО БЛЕСТЯЩЕ ДОКАЗЫВАЕТ ЕГО НОВЫЙ РОМАН. ПО МНЕНИЮ СЧАСТЛИВЦЕВ, КОТОРЫМ ПОВЕЗЛО ПРОЧИТАТЬ КНИГУ ЕЩЕ В РУКОПИСИ, СУДЬБА "БУКЕРА-2006" ПРАКТИЧЕСКИ РЕШЕНА".

То есть: главная литературная премия страны, среди прочих увенчательных штукеов, цукеров и хрюкеров — в кармане у ЭКСМО и В.Аксенова. Кричали нации "ура!" и в воздух акции бросали.

Однако — держи карман шире. Не состоялось. Иные-прочие заграбастали премию.

Наивный, святая простота Аксенов. Знавал автор этих строк состязание в Грузии, а смысл его был таков: кто, охоботив пять литров "Напареули" — дольше всех не пойдет помочиться? И один отчаюга не мочился аж шестнадцать часов!