Олег Рой - Письма из прошлого

— Так вы работали в «Лесной поляне»… — наконец-то до Димы начало что-то доходить. — Странно, я почему-то вас совсем не помню.

— Ничего удивительного. — Наташа пожала плечами и бросила быстрый взгляд на Полину. — Вы, скорее всего, многого не помните из того периода. В той больнице, где вы лечились после ДТП, вас так закололи успокоительным, что мы потом еле сумели привести вас в норму. У вас была сильнейшая амнезия, вы забыли многое, связанное с аварией и смертью ваших близких…

— Например, то, что я вел машину в пьяном состоянии и тем самым угробил жену и дочь, — угрюмо проговорил Дмитрий.

— Да, и это тоже. — Наташа не стала его разубеждать. — Именно здесь и начались наши разногласия с Полиной. Она считала, что ваша амнезия — просто подарок судьбы, вовремя включившийся защитный механизм, который оберегает ваше сознание от страшной действительности, — и вмешиваться в этот процесс ни в коем случая нельзя. Я же была уверена, что каждый человек имеет право знать правду. Тем более в вашей ситуации. Вы не просто могли ее знать, вы были обязаны… Но так как вас вела Полина, я не стала вмешиваться в процесс лечения.

При этих словах Дмитрий тоже покосился на свою спутницу. Полина стояла у окна, опустив голову, ссутулившись и обняв себя за плечи, с таким видом, будто вовсе и не слушала, о чем говорится в комнате, поскольку ее это совершенно не касается. И Дима невольно отметил, что впервые за все время, сколько он ее знал, Полина выглядит на свой возраст. Обычно она смотрелась гораздо моложе.

— И что же дальше? — спросил он, вновь повернувшись к Наташе.

— Дальше я уволилась, переехала сюда, в Магнитогорск, и почти забыла о вашей истории, — продолжала Наталья. — Но мир тесен. И однажды я узнала, что в числе моих пациентов оказалась ваша жена. Которая вовсе не покончила с собой, как думали вы с Полиной, а сбежала из больницы, сама распустив слухи о своем самоубийстве. Не знаю уж, как она сумела уговорить свою мать сделать на могиле Кристины две надписи, но ей удалось и это. Хотя, как вы понимаете, подобный поступок уже никак не свидетельствовал о ее здравом рассудке. Ну а потом стало еще хуже. В конце концов, Надежда оказалась здесь. Я пыталась ей помочь, а она рассказала мне свою историю. Кроме того, у нее было что-то вроде дневника, куда она записывала все свои воспоминания. Так вышло, что этот дневник после ее смерти остался у меня.

— И из него вы узнали все подробности нашей с Надей жизни, — догадался Дмитрий.

— Из него и из ее рассказов, — кивнула Наташа. — Когда она умерла, я думала, что вся эта история умрет вместе с ней. Но прошлой осенью я случайно увидела передачу с вашим участием… Я вас сразу узнала, несмотря на то, что вы сильно изменились за десять лет и сменили фамилию. Но манеры, голос, интонации все равно остались прежними. Я услышала вашу байку об утонувшей девушке — и вдруг мне пришла в голову идея воспользоваться ею, чтобы таким образом напомнить вам о Наде и обо всем, что с ней связано…

— Очень странная идея, вы сами этого не находите? — поморщился Дмитрий. — Зачем было придумывать подобную несуразицу, писать эти нелепые письма? Если уж вы так хотели, чтобы я все вспомнил, почему бы просто не написать мне об этом открытым текстом?

Лицо Наташи снова запылало.

— Знаете, я никак не могла определиться, стоит мне все-таки это делать или нет, — проговорила она после паузы. — И решила предоставить судьбе найти ответ за меня. Я, видите ли, фаталистка и верю в судьбу. Если бы вам не суждено было знать правду, вы просто выбросили бы мои письма — и все. Но раз вы стали меня искать и даже нашли, значит, все сложилось именно так, как и должно быть. Хотя, признаюсь, я была уверена, что вы никогда не узнаете, кто пишет вам письма. Я даже специально не пользовалась почтой, чтобы вы не догадались по штемпелю, откуда идет корреспонденция.

— И все-таки, как же ваши письма попадали ко мне в почтовый ящик? — недоумевал Дима.

— Их по моей просьбе опускала моя дочь, — призналась Наталья. — Она учится в Москве.

— Но адрес? Где вы взяли мой адрес?

— Я ж говорю вам, мир тесен, — криво улыбнулась Наташа. — Тем более профессиональный мир. Я связалась с коллегами и очень быстро нашла человека, который недавно пересылал вам то ли какой-то журнал, то ли статью из него…

Дмитрий надолго замолчал, пытаясь осмыслить услышанное и понять эту странную некрасивую женщину, стоявшую сейчас перед ним и только что сделавшую это удивительное признание. Женщину, которая любила правду настолько, что сочла нужным донести ее до него таким абсурдным способом. Он никак не мог разобраться в себе и решить, как воспринимает ее поступок, благодарен ли он ей за него или наоборот — злится за то, что его чуть ли не силой заставили вспомнить и узнать то, чего он не хотел знать и вспоминать. Может, и правда лучше было бы и дальше оставаться в неведении, как говорится, меньше знаешь — крепче спишь. Или все-таки Наталья права? Интересно, а как бы он сам поступил на ее месте?

— Но кто же знал, что Полина в Москве и что вы встретитесь с ней… — развела руками Наташа.

— Вот только не ври! — прозвучал вдруг резкий голос Полины.

Наталья испуганно повернулось к окну, и Дмитрий тоже взглянул на свою спутницу. За время разговора Полина не проронила ни слова, и тем неожиданней показались сейчас ее окрик и резкая интонация. Наташа аж вздрогнула.

— Я не вру… — начала было она, но Полина не дала ей договорить.

— Нет, врешь! — перебила она. — Ты отлично знала, что я живу в Москве. Ира Догадова, которая дала мне твои нынешние координаты, сказала мне об этом. Сообщила, что вы с ней недавно списывались по электронной почте, и ты возмущалась тем, как я умею хорошо устроиться. Признайся, ты ведь всегда завидовала мне, Наташка?

Некоторое время Наталья молчала, а потом вдруг изменилась в лице. И Дмитрий поразился этой внезапной метаморфозе — такой ненавистью и злобой исказились ее черты.

— Ты называешь это завистью? — закричала она, то и дело срываясь на визгливые нотки. — А я знаешь как? Несправедливостью! Да, я не хочу мириться с тем, что одним в этом мире достается все, а другим — ничего! Вы только посмотрите на него. — Она ткнула пальцем в сторону потерявшего дар речи Димы. — Весь из себя, костюмчик, часики, ботиночки… Ботиночки, небось, больше моей годовой зарплаты стоят! За что ему все это? Хоромы в Москве, толпы богатых клиентов, телепередача, слава, успех?.. За что? За то, что трахал все, что дышит? Или за то, что по пьяни ребенка угробил и жену в могилу загнал?

— Замолчи! — крикнула Полина.

Но Наталья и не думала к ней прислушиваться.

— А тебе все, что ты имеешь, за что? — продолжала она. — Ты всю жизнь была шлюхой, Полина! Меняла мужиков как перчатки, трахалась с женатиком, все хотела увести его из семьи!.. Вот только обломалась. И все равно всю дорогу в шоколаде — богатые мужья, куча бабок, хорошие должности!.. В то время как другие вкалывают в поте лица и вообще ничего не имеют…

— «Другие» — это ты себя имеешь в виду? — язвительно усмехнулась Полина. — Да уж, мне Ирка все про тебя рассказала… Ты-то думала, что твой драгоценный муженек так рвется переехать в Магнитогорск, потому что ему пообещали тут хорошую работу! А на самом деле он просто хотел перебраться поближе к своей любовнице. И когда ты застукала его с ней и устроила сцену, крича, что из-за него потеряла отличную работу в «Лесной поляне», он просто-напросто бросил тебя с детьми. Вот тебе и приходится до сих пор прозябать здесь. Неудивительно, что ты прониклась таким сочувствием к Надежде и решила таким диким образом отомстить за нее. Ты ведь практически повторила ее историю!..

В этот момент Дмитрий понял, что оставаться здесь дальше и выносить эту склоку у него больше нет сил. Он повернулся и пошел к двери, будучи в полной уверенности, что сцепившиеся, как разъяренные кошки, женщины даже не заметят его ухода. Но вышло иначе. Наталья увидела, что он уходит, и окликнула его.

— Подождите, Дмитрий, куда же вы? Вы еще не знаете самого главного! — ядовитым тоном проговорила она.

— Не думаю, что вы можете мне сказать еще что-то новое… — пробормотал Дима. Эта женщина была ему неприятна, находиться в ее обществе у него не было никакого желания. Впрочем, сам он себе был с недавних пор тоже неприятен. И даже более того — просто омерзителен.

Дима ожидал услышать сейчас очередную гадость или какую-нибудь еще одну страшную подробность о последних днях Нади, о ее болезни и гибели. Но, к его удивлению, услышал совсем другое.

— Скажите мне, Дима, — вкрадчиво поинтересовалась Наталья, — а вам не кажется странным, что вы так удачно на много лет полностью забыли все подробности аварии? Особенно то, что сами стали ее виновником? Вам неинтересно, почему это произошло? А я ведь собиралась сообщить вам об этом в последнем письме. Жаль, не успела… Ну, что ж, придется вам узнать об этом сейчас.