Ольга Карпович - Семейная тайна

– И мне, – поддержал Кирилл. – Как будто был здесь когда-то очень давно, может быть, в детстве или…

– Приехали мы, – скупо произнес дед.

Лодка приблизилась к берегу и ткнулась носом в зеленоватый ил.

Андрей выскочил на землю, Кирилл – следом за ним. Оба они помогли выбраться Софье. Друзья так обрадовались при виде поселения, до которого безуспешно пытались добраться больше суток, что, забыв обо всем на свете, опрометью кинулись вперед.

Отбежав метров на сто, Софья вдруг вспомнила, что они даже не поблагодарили старика.

Она обернулась, но деда у воды уже не было.

Только пустая лодка покачивалась на речной глади, легко подпрыгивая на пронизанных солнечным золотом речных волнах….

Друзья двинулись вперед, к деревне.

Солнечные лучи, пробиваясь через туман, окутывали все вокруг смутным золотисто-розовым маревом, и рассмотреть что-то сквозь него было трудно. Глаза слепило от яркого света, очертания лежавших выше по склону зданий расплывались.

– Погодите! – остановился вдруг Кирилл и махнул рукой куда-то влево. – Вон там – люди. Видите?

Софья прищурилась, чтобы разглядеть что-то в солнечном мареве.

Впереди, слева от деревни, тянулась ограда, и за ней действительно можно было различить человеческие – силуэты.

– Помогите! – заорал Андрей и бросился вперед.

– Эй! Эй! – подхватила Софья.

Кирилл устремился за ними.

По мере приближения силуэты становились все более отчетливыми. Софья неожиданно вздрогнула, замедлила бег на минуту.

Показалось или в одной из женщин она узнала… свою маму?

Высокая, немного грузная фигура, короткий ежик седоватых волос, серебрящийся на солнце.

Откуда она здесь?

Ну да, конечно: родители, не дозвонившись ни до кого из них, уже поняли, наверно, что с ними что-то случилось, и начали поиски.

– Мама! – закричала она. – Мама, я здесь!

Женщина чуть повернула голову в ее сторону, но посмотрела куда-то сквозь, не замечая ее, и прижала к глазам платок.

– Отец… – вдруг растерянно произнес Андрей. – Вон он, там… Эй, батя! Батя!

– И мои… – тихо подхватил Кирилл. – Вон они, у самой ограды.

– Они искали нас, – обернулась к нему Софья. – Как же им удалось понять, где случилась авария? Может быть, сигнал от утонувших мобильников запеленговали?

Кирилл смотрел на нее как-то странно, в золотисто-карих глазах светилось что-то такое, чего раньше ей видеть не доводилось.

– Соня, постой, – он взял ее за запястье. – Послушай… Я, кажется, понял… В это невозможно поверить, но…

– Да подожди ты! – она сердито выдернула руку. – Потом расскажешь. Там же мама моя, понимаешь? Мне надо к ней!

Она бросилась вперед – быстрее, быстрее – и остановилась уже у самой ограды, рядом с застывшим Андреем.

Только теперь стало видно, что за оградой расстилается деревенское кладбище.

Прямо перед ними тянулись вперед кованые оградки, блестящие под солнцем полированные могильные камни, деревянные и металлические кресты, увешанные венками. Ударил колокол в стоявшей выше по холму часовенке, и над кладбищем повис густой заунывный тоскливый звон…

Люди, которых они увидели издалека, стояли около одной из свежих могил.

Теперь Софья смогла ясно разглядеть свою мать.

Женщина стояла очень прямо, прижимая скомканный платок к покрасневшим глазам. Между ней и Софьей было всего несколько шагов.

– Мама! – негромко окликнула Софья, но та не пошевелилась, будто ничего не услышала.

– Бесполезно, – прошелестел рядом с ней Андрей. – Они нас не видят, я уже пытался.

– Господи, но что же это? Что происходит? – пролепетала Софья.

– Я пытался тебе объяснить, – печально сказал за ее спиной подошедший Кирилл. – Я понял… Мой план… Он удался, понимаешь? У меня все получилось. То есть нет, не получилось… Помнишь, старик сказал, что Господь уберег меня от убийства и самоубийства. Выходит, в последний момент мы избежали столкновения, но произошел несчастный случай, машина рухнула в воду, и выплыть нам… не удалось.

Он опустился на пыльную землю и зажал голову – руками.

– Чушь какая-то! – дернул плечами Андрей. – Ты хочешь сказать, что мы…

Софья разглядела рядом со своей матерью родителей Кирилла. Татьяна Владимировна, ее свекровь, в повязанном вокруг простого доброго лица платочке, истово крестилась перед могилой.

– Теперь ничего, теперь что ж, покой им будет, – объясняла она матери Софьи. – Ведь почти целый год без отпевания, целый год души скитались, мучились…

– Меньше года, – отозвался отец Андрея. – Прошлой осенью они пропали. Я всех на уши поднял – милицию, в поисковые отряды обращался. Ничего… Летом только дачники приехали, кто-то купаться пошел, нырнул, а там – такое, – он сухо, бесслезно всхлипнул. – По номеру паспорта только и смогли опознать…

– Это отец Михаил помог, – убежденно сказала Татьяна Владимировна. – Добрые люди мне подсказали к нему обратиться. Святой он человек, духовидец. Помогает заблудшим душам к Богу прийти. Они ведь, болезные, исстрадались, измучились без Божьего благословения. А отец Михаил помог, разыскал их… Теперь упокоятся они с миром.

– Что же… Наверно, вы правы, – лицо матери Софьи мелко дрожало, губы едва выговаривали слова. – Это нам утешение – то, что им теперь будет хорошо, спокойно…

Двери церкви отворились.

Отец Андрея, судорожно потерев ладонями лицо, проговорил:

– Ну, что ж, пойдемте. Пора!

И небольшая процессия двинулась вверх по холму, по тянувшейся между могил аллее, к дверям церкви.

Только после того, как люди ушли, друзья решились перешагнуть через ограду и подойти к могиле, над которой стояли их родные.

Два новых, еще пахнущих деревом креста стояли совсем рядом, один – чуть поодаль.

– Мельников Кирилл Алексеевич, – едва двигавшимися губами прочитала Софья. – Мельникова Софья Викторовна. Резниченко Андрей Владимирович… Что это значит? – она обернулась к друзьям. – Почему эти могилы? Кто в них? Вот же мы – здесь, живые!

Кирилл опустил ей руку на плечо.

– Соня, – проговорил он, – мы погибли тогда, в машине. И, видимо, уже прошло много времени, почти год – ты слышала, что они говорили? Наверное, родители искали нас, но никак не могли найти. Только – теперь…

Софья расширенными глазами смотрела на него, отказываясь верить в то, что он говорил.

Переводила взгляд с лица Кирилла на могильные кресты и обратно…

– Постой! – вступил Андрей. – Но ведь мы двигаемся, разговариваем. Погоди, Кир, а люди, которых мы встречали? Они ведь нас видели? Ну, помнишь, ролевик этот, бабка деревенская…

– А ты сам подумай, – Кирилл машинально снял с носа бесполезные очки, покрутил их и сунул в карман. – Не догадываешься? Никакой это был не ролевик. Это настоящий солдат, который погиб тут во время войны. Отбился от своих и замерз в лесу, например.

– Господи, но почему… Почему он осужден на вечные скитания?

– А ты вспомни его рассказ – про икону… – тихо сказал Кирилл.

– А та тетка… – прижав руку ко рту, ахнула Софья. – Я ведь видела у нее след на шее. Она еще говорила, что муж ее бросился душить, но она вырвалась… Выходит, не вырвалась? Значит, он и ее, и ребенка?..

– Правильно! – кивнул Андрей. – А этот браток, который на меня накинулся. Выходит, это лучший друг его предал, завалил в лесу и листвой прикопал… Точно так, как до этого они множество своих конкурентов положили. А этот старик… Ведь я же чувствовал, что он может нас спасти, помните, я говорил вам? Значит, он еще тогда, в первый раз, хотел нас вывести, а мы… – он покачал головой.

– Какой ужас, – Софья сжимала заледеневшими ладонями щеки. – Что же нам делать? Что теперь делать? Я не хочу! Не хочу! Мне страшно!

– У меня вообще тоже другие планы были, – попытался, как всегда, пошутить Андрей. – Только что ж тут поделаешь…

– Не бойся! – мягко сказал ей Кирилл. – Мне кажется, все страшное уже закончилось. Теперь уже все будет хорошо. Пойдем.

Они двинулись к церкви, поднялись по холму и вошли по ступеням в здание.

В темном сводчатом помещении горели сотни свечей. Воздух был плотным и струящимся, и лики икон смотрели на вошедших удивительно живыми, понимающими, скорбными глазами. Сквозь узкие окна лился солнечный свет, смешиваясь с пламенем свечей и играя на золоченых ризах.

Софья увидела свою мать: та стояла, стиснув у груди руки, в которых трепетала свеча, бессмысленно повторяя пересохшими губами слова молитвы. Родители Кирилла стояли, опершись друг на друга, застывшие в своем горе. Отец Андрея все так же судорожно подносил руки к лицу и проводил ладонями вниз по щекам, как будто стирая налипшую паутину.

– Благословен Бог наш, – затянул глубокий низкий голос.