Максим Мейстер - Открытки от одиночества

Я оглянулся и увидел Лату. Она с родителями подошла ближе и улыбнулась. Она была счастлива. И это украшало девушку намного лучше, чем одежды и макияж, которые, впрочем, сегодня тоже отличались особым изяществом и утонченностью.

Внутри что-то такое теплое появилось. Нежное. А ведь я ее уже почти люблю. Наверное. А Тару — хочу. И если бы мог вызвать из глубины древних предков, которые завладели бы моим телом и свадебной костью, то сейчас бежал бы с дикими воплями за Тарой. И, скорее всего, догнал бы и оглушил. И потащил бы в храм…

Цивилизованный Виса так не может. И, пожалуй, к лучшему, что не может. Каждому времени — свои семьи. Что за семья получилось бы из нас с Тарой? Даже страшно представить…

Но я все же попробовал представить. И тем нежнее потом взглянул на Лату. Она мило зарделась, поймав взгляд и почувствовав его искреннее тепло.

— Как вы тут? — спросила она.

— Хорошо, только муж твой будущий не собирается тебя бить, — ответил папа, который появился словно из ниоткуда. — Уважаемый Лан Лин, скажите хоть вы ему! Доброго вечера.

— Сежа! — Мама появилась так же внезапно. — Доброго вечера вам, как добрались?..

— Ну а что? У нас так было. И все радовались и смеялись. Надо соблюдать традиции. А у вас разве не было этой части обряда с костью?

Лан с минуту молчал. Чем-то он мне сейчас напоминал друида. Не внешне, конечно, но чем-то таким… Все уважительно ждали ответа.

— Не каждой радостью можно поделиться. У всех есть мгновения в жизни, когда сердце пело, а мы решили, что пело оно не потому что хотело петь, а потому что вокруг цвела сакура, или потому что мы соблюли древний обряд, или потому что любимая женщина устроилась на плече, осторожно обхватив шею… И мы хотим передать песню сердца родным людям, передавая те давние условия, которые к самой песне на самом деле не имеют отношения. Вис хочет войти в семью, ведя избранницу за руку. Запоет ли сердце при этом — неизвестно. Может, да, а может, нет. Но если он сделает так, как хочет кто-то другой, то оно точно не запоет. Кто-то хочет внести жену в свою жизнь, а кто-то — ввести. Нет плохого или хорошего способа. Есть то, к чему склонно сердце и то, от чего оно бежит. Другие люди — не мы. Не надо лишать их шанса увидеть свою сакуру и свой обряд. Не каждой радостью можно поделиться…

— Хм… — Папа на минуту задумался. — Что-то я не до конца понимаю. А если, допустим, есть универсальная радость, про которую один человек знает, а другой нет. К примеру, вот после бани выскочить на снег. Ощущения — это нечто! Это радость. Это такое!.. И вот приезжаю я на эти ваши острова, где снега-то не видели. Беру одного к себе на север, топлю для него баньку. Парю как следует, а потом говорю, а ну давай на снег. Понятное дело, что он будет руками и ногами против. Но если все же вытолкать, то он поймет кайф, а если, как вы говорите, пусть как хочет, то он просто и не узнает этой радости…

Я не услышал ответ Лана, так как родители вчетвером пошли к скамейкам, оставив нас вдвоем. Подбежала сестренка в купальнике, что-то протараторила и убежала дальше купаться. Подошли еще несколько гостей с подарками…

Я то и дело оглядывался на бухту и смотрел в небо.

— Виса, тебя что-то беспокоит? — наконец спросила Лата.

— Да так…

— Что?

— Все уже прибыли, скоро обряд, а одного человека нет. А я бы очень хотел, чтобы она была.

— Она?

— Да, Кана. Я же тебе рассказывал. Девушка, с которой мы в юности хотели слиться, но не смогли из-за несовместимости матриц.

— Не рассказывал.

— Да? Разве? — Я напряг память, но так и не смог вспомнить, говорил ли Лате о Кане. Должен был по идее.

— Позвони, спроси, может, дела какие-то неотложные.

— Так в том-то и дело, что не берет трубку. Мы с ней неделю назад разговаривали, и что-то было в этом разговоре, но я не понял. Она еще напитков уининых намешала, так что и непонятно было, где она говорит, а где напитки… Впрочем, не бери в голову. Сегодня наш день. Кстати, а ты бы хотела, чтобы я тебя внес или ввел?

— Чтобы ввел. Но исключительно после обряда и наедине! — Она засмеялась, видимо, как-то пошутила, но я не уловил юмора, и Лата, почему-то смутившись, быстро перевела разговор на другую тему:

— Она не прилетит.

— Почему?

— Я бы не прилетела, — сказала Лата, и в голосе ее почудился металл. Мне хотелось более подробного объяснения, но я решил промолчать. Лата неожиданно продолжила сама: — Ты прав, давай, сегодня не будем ни о ком больше говорить, кроме нас. Скоро сможем чувствовать друг друга по-настоящему, думаю, это поможет тебе понять женщин лучше, чем любые объяснения словами.

И это напоминание отрезвило. Я понял, что совсем скоро стану другим. Совсем другим. Двойным. Внутри все сжалось, а тут еще, как специально, встал Дас и неожиданно гулким и громким голосом сказал:

— До захода один час, пора начинать!

Всех, кроме нас и наших родителей, словно сдуло с холма. Через минуту и внизу стало тихо. Гости расселись за столы и молча принялись ждать. Когда сливаются матрицы, то всех нарывает. Пусть на мгновение, но ради этого мгновения… Почти все, кто сейчас был внизу, хотели ненадолго почувствовать, как это — быть не одному. Говорят, если оказаться неподалеку во время обряда слияния, можно ощутить матрицу мира…

Дас раздал нам ведра, и мы вшестером начали носить воду из ритуального пруда. Древо благодарно пило. И, казалось, с каждым новым ведром воды становилось довольнее.

Чем сильнее клонилось солнце к закату и чем больше воды пило Древо, тем сильнее ощущался аромат, будивший внутри неясные образы. Казалось, еще немного, и я без всякого обряда буду видеть всех вокруг не только оболочками из плоти и крови, но и душами. Оголенными матрицами. Интересно, как это — видеть другого человека изнутри? Как это выглядит?..

Нам дали знак, мы отнесли ведра к пруду и остановились, вдыхая аромат.

Дас замер, обернувшись к океану и заходящему солнцу. Мы с Латой стояли рядом, в двух метрах от друида и боялись пошевелиться. Стояли не дыша и крепко держась за руки. Чуть дальше, ближе к тропинке на пляж, так же неподвижно застыли наши родители.

— Пора, — наконец решил Дас, на мгновение прекратив шевелить губами. Повернулся и, продолжив свой нескончаемый внутренний монолог, двинулся к Древу.

Когда он был у самого входа в храм, мы встрепенулись и устремились за ним.

Монах медленно подтянулся, исчез в темном «дупле»-входе. Мы нерешительно потоптались. Я подсадил Лату вверх, а затем, безуспешно пытаясь справиться со слишком уж сильным волнением, подтянулся и сам.

Я никогда не был в древнем храме. Не считая пары младенческих обрядов, которых, разумеется, не помню. Ожидание чего-то необычного, удивительного заслонило все беспокойства и мысли. Впрочем, ожидание чуда быстро превратилось в простое любопытство: внутри дерева оказалось до обидного прозаично.

Темно, только древесные светляки медленно мигали тут и там. Спустя минуту глаза привыкли к такому освещению, и я смог немного осмотреться.

Совсем маленькая… даже не комнатка, келья. Видны были попытки монаха прибраться перед обрядом, но даже мне отлично заметно, что все вокруг просто сдвинуто к краям и кое-как прикрыто. Посреди кельи получилось свободное пространство метр на метр.

Мы стояли с Латой в этом пространстве. Я почувствовал ее руку, а потом словно и ее саму. Прерывисто вдохнул и вдруг понял, что прозаичность обстановки вокруг — обманчива! Самое главное уже начиналось. Запах сока дерева слияния кружил голову. На несколько секунд показалось, что нечем дышать. Я хватал ртом воздух, но только крепче сжимал руку Латы. Она невольно пискнула, а потом резко все прошло.

В голове полная ясность и четкие образы. Что-то внутри начинало происходить. Я закрыл глаза и увидел всех нас. Себя, Лату, Даса, родителей и множество людей внизу холма. Увидел странно. Словно тени из капель дождя. Да, точно. Исчез мир, поляна, холм, океан и небо. Осталось только нечто. Пространство. А в нем — переливающиеся фигурки людей из мелких прозрачных капель дождя. Я попробовал приблизиться к одной такой фигурке и увидел себя, перетекающего, рассыпающегося и собирающегося вновь…

— Вис!

Я услышал голос и открыл глаза, вновь обретя твердые ориентиры: я стою в древнем храме-дереве, передо мной заросший друид, протягивающий маленький, вытянутый, похожий на пробирку, сосуд. Рядом — немного испуганная девушка, руку которой я невольно отпускаю и тянусь к пробирке.

— Пей, это сок Древа, — сказал Дас.

Я взял сосуд с жидкостью и поднес к губам. Что-то было не так. Я видел в книгах ритуальные чащи для слияния. Они большие и круглые. И, самое главное, их всегда дают две и одновременно. Чтобы пара могла выпить и…

Я поднес сосуд к губам, непроизвольно задержал дыхание, чтобы хоть так скрыться от такого приятного, но такого невыносимого аромата.