Эдвард Эбби - Банда гаечного ключа

Смит не обратил внимание на туристов, желая поскорее уйти из общественного места в пиниевые леса. Еще десять миль к роднику Френчи, и к еде. Срезая угол он прошел мимо припаркованного автомобиля и стола для пикников, на котором они оставили переносной холодильник, а в нем — зубную пасту? Обогащенный водород? А может, еду?

Подкашивающиеся ноги Смита едва не отказали ему. Он почувствовал запах мяса. Он заколебался, идя мимо стола, не в силах устоять, открыл крышку холодильника, взял пакет сверху, оглянулся на женщин. Они оторопело смотрели на него, солнце отразилось в стеклах их очков. Он положил пакет в карман — два жирных куска, более чем достаточно. Он положил квотер на стол и забрал два холодных бумажных пакета.

Одна женщина пронзительно крикнула:

— Положи на место, подлый ворюга!

— Извините, леди, — пробормотал Смит. Он положил пакеты в свой ящик и побежал в заросли, уронил один из них, побежал дальше, шлепая через грязь, сосновые иголки, гальку на солнечное место возле большого валуна. Он прислушался, погони не было слышно.

Боже, как я устал. Он опустился на землю, развернул пакет. Два фунта гамбургеров, воняющих белком. Он начал чавкать, как голодающая собака, вгрызаясь в сырое мясо, пока не съел все. Насыщаясь он слышал машину, которая остановилась у дороги. Никаких звуков, кроме трескотни белок, хора голубых соек среди пиний. Вечерний летний солнечный свет. Мир. Изнеможение.

Набив живот, Смит прилег на нагретый за день камень и закрыл усталые глаза. Хор вечерних птиц праздновал окончание грозы, певчие птички, сойки, дрозды, пересмешник, и дятел пели среди деревьев, в высокогорном воздухе, в семи тысячах футов над уровнем моря. Солнце плыло в архипелаге облаков, разбивающих небо.

Смит заснул. Сны его были странные, тревожные, скупая и мимолетная имитация реальности. Бедный Смит спал… Или думал, что спал. Какой — то сукин сын пнул его ботинком.

— Проснитесь, мистер.

Вок, вок, вок.

— Просыпайтесь!

Смит открыл один глаз, его взору открылись зеленые защитные брюки и сверкающий ботинок. Открыв другой, он увидел розовощекого парня в шляпе, который держал в одной руке ощипанного цыпленка. Другой парень был вооружен пистолетом и жезлом, постукивал по дереву дубинкой, серьезно глядя на Смита. У обоих была форма рейнджеров парковой службы.

— Вставайте.

Смит огляделся в поисках шляпы, нашел и надел ее на голову. Затем раздражение охватило его. Он не поднялся.

— Идите своей дорогой, ребята, я хочу спать.

— На вас поступила жалоба, мистер.

— Какая еще жалоба?

— Эти женщины сказали, что вы похитили у них гамбургер и цыпленка.

— Какого цыпленка?

— Вот этого.

Смит поднял голову и уставился на голую птицу.

— Никогда его раньше не видел.

— Вы уронили его, когда бежали, мы нашли его здесь. 

Смит поднял глаза и прочитал на нагрудном знаке: Эдвин П. Эбботт, Мл. Он вспомнил.

— Скажите, вы не были в Национальном парке Навахо в Аризоне пару месяцев назад?

— Меня перевели. Они сказали, что вы украли у них два фунта гамбургеров.

— Это правда.

— Вы признаете это?

— Да.

— Вы не отрицаете это?

— Да.

Два рейнджера посмотрели друг на друга, кивнули, затем серьезно посмотрели на Смита.

— Так вы сознаетесь в этом?

— Я был до смерти голоден, — объяснил Смит, — и я оставил женщинам денег. Пусть что хотят, то и делают с ними. У вас ребята, много важных дел, так что дайте мне поспать.

— Вы арестованы, мистер. Вы едете с нами.

— Зачем?

— За кражу и оборудование лагеря в не предназначенном для этого месте.

— Это моя страна.

— Это национальный парк.

— Я здесь живу, я житель штата Юта.

— Объясните это судье.

Смит зевнул и повернулся на другую сторону, закрыв глаза.

— Хорошо, только дайте мне немного поспать. Я очень устал, ребята, хоть чуть-чуть… — пробормотал он, погружаясь в сон.

— Вставайте.

— Идите к черту, — прошептал он сквозь сон.

— Вставайте!

— З-з-з-з… — Смит съехал в сторону, расслабившись в теплом и уютном углу камня.

Рейнджеры посмотрели на спящего Смита, затем друг на друга.

— Может врезать ему дубинкой, — сказал второй рейнджер, — сразу проснется.

— Подожди, — рейнджер Эбботт вынул новые пластиковые наручники из чехла на поясе, — давай наденем на него браслеты. Незачем его бить дубинкой.

Привычно и быстро он нацепил наручники на запястья Смита, этому его хорошо научили в Академии Рейнджеров имени Хораса П. Олбрайта в Саут Рим, Гранд Каньон. Смит ворчал сквозь сон, но не сопротивлялся. Он даже не проснулся. Ему на все было плевать. Рейнджер Эбботт и его напарник поставили пленника на ноги и потащили на слабых ногах через заросли к патрульной машине. Куда его девать? Они посадили его на сиденье между собой. Смит, улыбаясь во сне и похрапывая, осел на бок.

— Тяжелый засранец, — сказал напарник.

— Не волнуйся.

— Что делать с курицей?

— Забрось ее в лес.

— Нам она не нужна? Как вещдок?

Рейнджер Эбботт ухмыльнулся.

— Забудь о курице. У нас тут птица покрупнее. Ты что, не понял кто это?

Другой, ерзая под весом навалившегося Смита, сказал:

— Ну, мне интересно, кто это. Я думал, кто это может быть. Поэтому я думал, что надо вначале врезать ему дубинкой. Ты думаешь мы поймали Рудольфа Рыжего?

— Именно.

Рейнджер Эбботт завел мотор, взял микрофон и доложил начальству о поимке.

— Поздравляю, Эбботт, — ответил начальник сквозь треск в динамике, — но это не Рудольф Рыжий. Час назад Рудольфа Рыжего застрелили. Вы поймали кого-то другого. В любом случае везите его сюда. И не забудьте отчет о дежурстве.

— Да, сэр.

— Дерь-мо, — сказал напарник.

Они собирались было развернуться и поехать своей дорогой когда туристская машина затормозила вблизи. Семейная пара внутри выглядела озабоченно.

— О, рейнджер, — позвала жена.

— Да, мэм? — сказал Эбботт.

— Скажите, пожалуйста, — женщина смущенно улыбнулась, — где ближайшее место отдыха?

— Да, мэм, ближайшее место для отдыха за паркингом возле Панорамы Мейз и также возле обзорной площадки Лэндз Энд. Вы их не пропустите.

— Большое спасибо.

— Не за что.

Посетители уехали, осторожно (из-за мокрой дороги). Рейнджер Эбботт завел двигатель и со скрипом развернулся, вызвав брызги грязи на пинии вдоль дороги.

— Я люблю эту работу, — сказал он, с ревом набирая скорость в сторону офиса участка.

— Я тоже, — сказал напарник.

— Столько возможностей помочь людям.

Десять тысяч квадратных миль вне цивилизации, снилось Смиту, и ни одного унитаза. Место для отдыха! Старина Джордж Хейдьюк, ты нам нужен сейчас. Рудольф Рыжий мертв.

Да, все зависит от точки зрения, думал Хейдьюк, идя сквозь дождь в сторону видимой части Лизард Рок. Если посмотреть на нее с точки зрения канюка, дождь — это обуза. Ничего не видно, нет еды. Но с моей точки зрения, с точки зрения партизана…

Ему оставалось пройти полторы мили, обогнув ответвления ущелий в голой скале, маленьких глубоких каньонов, все они начинали бурлить от воды, красно-коричневая масса пульпы была слишком густая, чтобы пить и слишком жидкая, чтобы идти по ней.

Он остановился за мокрым грязным кустом скалистой розы, чтобы пропустить пару джипов, их янтарные огни фар мелькали сквозь стену падающей воды. Восстановив дыхание и силы, почувствовал прилив сил, он побежал трусцой через грязную грунтовку и вокруг лагеря с приземлившимся вертолетом, направляясь к тайнику. Когда палатка, машины и вертолет стали видны сквозь дождь, он встал на колени и локти, прополз еще пятьдесят ярдов и остановился.

Вглядываясь сквозь дождь из-за кучи валунов, сорвавшихся со скал Лизард Рок, он оценил обстановку. Двое вооруженных людей в пончо сидели возле костра, наблюдая за варившимся кофе. Другой высунул голову из оливкового цвета военной палатки. Большой серый вертолет — департамент общественной безопасности, штат Юта, стоял на салазках, бесполезный в дождь. Департамент общественной безопасности — новое, более мягкое название государственной полиции, что было слишком громко и грозно.

— Кофе готов?

— Почти.

— Принесешь, когда будет готов.

Голова скрылась в палатке. Хейдьюк посмотрел направо; двое с винтовками курили в одном из полицейских вездеходов. Другие машины были пусты. Он посмотрел на откос Лизард Рок, на небольшие заросли, возле этого криво растущего можжевельника, где они спрятали припасы. Вода и пища, аптечка, чистые носки. И патроны, две полные коробки, он сам их положил, не испытывая судьбу.