Харуки Мураками - Игрунка в ночи

– Мама! – крикнул я громко.

Мне, однако, никто не ответил.

А горчица смеялась себе дальше:

– Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.

– Где моя мама? – строго спросил я у горчицы с веранды.

Но ярко-красная горчица ничего не могла ответить. Она хохотала:

– Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.

– Эй, ты же наверняка знаешь, где моя мама. Она ждала меня здесь, на веранде, пока я не приду помассировать ей спину. У нее больные ноги, и далеко уйти она не могла. А ты все это время была здесь, значит, видела, куда подевалась моя мама. Хватит ржать, немедленно отвечай. Некогда мне тратить на тебя время.

– Ха-ха-ха-ха, – засмеялась горчица еще громче. – Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.

– Неужели ты съела мою маму? – с тревогой спросил я.

– Ха-ха-ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха, – только и ответила горчица, разразившись очередным приступом безудержного смеха.

Я никак не мог понять, что смешного она увидела. Но тут мне и самому стало смешно. Невольно дрогнули щеки, а губы сами собой растянулись в улыбку.

– Ты что, правда съела мою маму? – спросил я, давясь от смеха, а затем расхохотался по-настоящему. – Ха-ха-ха-ха, – смеялся я так, словно читал слог «ха».

Увидев, что я смеюсь, горчица закатилась пуще прежнего.

Она смеялась, надрывая животики, и каталась по земле. Она уже тяжело дышала, а на лбу у нее выступил пот. Но смеяться не переставала. Наконец от смеха у нее началась икота, и она стала подпрыгивать на месте. И вот когда у нее в очередной раз скрутило живот, изо рта выпрыгнула моя мама.

– Ну и ну, вот так так, – сказал я, покачав головой.

Мама всегда умела щекотать мастерски.

Девушка спросила молодого человека:

– Как сильно ты меня любишь?

Молодой человек подумал немного, а потом тихо ответил:

– Как паровозный гудок в ночи.

Девушка помолчала, ожидая продолжения. Ведь за такими словами наверняка должно следовать что-то еще.

– Как-то я проснулся среди ночи, – начал рассказ молодой человек. – Не знаю, во сколько именно. Может, часа в два или три. Где-то так, наверное. Хотя на самом деле совершенно неважно, который был час. Стояла глубокая ночь, я был совершенно один, ни единой живой души вокруг. Понимаешь? Попробуй себе это вообразить. Вокруг совершенно темно, ничего не видно. Никаких звуков. Даже не слышно, как стрелки часов выбивают такт времени. Возможно, часы остановились. И я чувствую, что вдруг оказался невероятно далеко от тех людей, которых знаю, от тех мест, что мне знакомы, – словно бы меня разлучили со всем этим. И я понимаю: сейчас в этом огромном мире никто меня не любит, никто не окликнет меня, никто не вспомнит обо мне. Даже если я возьму и исчезну, никто этого даже не заметит. Будто меня сунули в металлический ящик с толстыми стенками и сбросили на самое дно моря. Из-за перепада давления болит сердце, кажется, еще чуть-чуть – и меня разорвет на части. Понимаешь, что это за чувство?

Девушка кивнула. Вероятно, она понимала.

Молодой человек продолжил:

– Наверное, ничего ужаснее человек не способен пережить. Так грустно и так горько, что и правда хочется умереть. Нет, не совсем так – не «хочется» умереть. Просто если и дальше все так пойдет, кислород в ящике закончится и ты умрешь. Это не просто пример. Так и бывает на самом деле. Вот что значит проснуться среди ночи в полном одиночестве. Ты ведь и это понимаешь?

Девушка опять кивнула. Молодой человек сделал паузу.

– Но тут откуда-то издалека доносится паровозный гудок. Очень и очень далеко. Даже не понимаешь, где железная дорога, так это далеко. И толком не осознаешь, слышал его или нет. Но я точно знаю: это паровозный гудок. Никаких сомнений. Я прислушиваюсь к нему в кромешной тьме. И вот еще раз. Сердце отпускает. Стрелки часов возобновляют ход. Железный ящик медленно всплывает на поверхность… И все это – из-за еле слышного гудка паровоза. Такого тихого, что еле слышен. Я люблю тебя, как этот паровозный гудок.

На этом короткая история молодого человека завершилась. И настал черед девушки рассказать свою.

Ультракороткие рассказы (вероятно, это странноватое название, но другого мне не приходит в голову) этого сборника на самом деле были написаны для серии журнальной рекламы. Первая часть – для марки одежды «J. Press», вторая – для перьевых ручек «Паркер». Хотя, как видите, содержание рассказов совершенно не связано ни с одеждой, ни с перьевыми ручками. Я просто написал их по собственному вкусу, Андзай Мидзумару сделал для них иллюстрации, а рядом с ними в журнале как-то виновато опубликовали рекламу товара. Серия рассказов для «J. Press» печаталась в журнале «Men’s Club», серия для ручек – в журнале «Тайё». Не знаю, насколько эффективными они оказались с точки зрения рекламы, – и, честно говоря, даже думать об этом не хочу.

Автором идеи опубликовать рассказы как рекламу и заказчиком стал Сигэсато Итои, который сказал мне: «Ты просто напиши что-нибудь. Главное – чтобы тебе самому понравилось». И вот так несколько лет я раз в месяц писал по одному рассказу. Работа принесла мне массу удовольствия, а потом несколько лет спустя мы поговорили с Андзаем Мидзумару и решили, что хотим «еще разок это сделать». На сей раз нашим спонсором стали перьевые ручки «Паркер». Поэтому в новой серии рекламы мы использовали ту же идею господина Итои еще раз, только с другой фирмой.

Наверняка некоторые читатели подумают: «Как ведь сложно, должно быть, каждый месяц сдавать по рассказу» (хотя на самом деле так не сказал ни один человек), – но, если честно, здесь ничего сложного не было. Получилось так, что одновременно с этой серией рассказов я напряженно работал над большим романом, поэтому писать время от времени по рассказу оказалось очень полезным для разрядки и смены настроения. Честно признаться, мне нравится писать рассказы, пусть они даже и для разрядки не годятся, а порой практически не имеют смысла. Но, несмотря на все эти признания, мне все же пришлось немало попотеть. Не то чтобы я лежал себе под грушей и ждал, когда плод свалится прямо мне в руки. Нет, наверное, это все-таки не так.

На самом деле для рекламы я написал больше рассказов, но при составлении книги пришлось убрать восемь и дописать два новых, чтобы сохранить общее настроение.

Работать вместе с Андзаем Мидзумару, как и всегда, было приятно и легко. Лучше всего здесь подходит английское выражение «nice and easy». Мне часто доводится работать с этим художником, в его иллюстрациях всегда есть то, что помогает автору и поддерживает помещенный рядом текст. Из-за размеров изображения Андзаю Мидзумару пришлось перерисовать все иллюстрации к первой части рассказов.

Последняя в сборнике «Утренняя песня рамэн» была сочинена, когда я стал размышлять, что получится, если написать японский текст для песни Пита Сигера «If I Had a Hammer». Почему я вообще об этом задумался, и сам не могу вспомнить. Но после изматывающих размышлений я пришел к выводу, что иной рифмы к слову «hammer» (хэмма), кроме как «мэмма» (китайский бамбук), не придумать. На самом деле я терпеть не могу рамэн и даже, проходя мимо лапшичных, нос ворочу. Но почему-то я написал эту песню рамэн, словно сама судьба потянула меня за собой и заставила это сделать. Если вам понравилось, пойте на здоровье.

«Ярко-красная горчица» пришла мне на ум, когда я вспомнил детскую песенку «Постучим маме по спине… Ярко-красная горчица смеется»[18]. Я с самого детства думал: интересно, какое выражение лица у горчицы и как она смеется? Не сказать, что я доволен тем, как разрешился этот вопрос, мучивший меня годами: в стиле Тоуба Хупера. Но тем не менее…

Ни у кого из героев или организаций, представленных в этом сборнике, нет реальных прототипов. Например, издательство К. из рассказа «Картофельные крокеты» не имеет ничего общего с издательством «Коданся». «Лгунишка Николь» никакого отношения не имеет к производителю одежды «NICOLE». В университете Дзёти нет Общества по изучению пончиков. По крайней мере, насколько мне известно. «Атака старика Мусикубо» не имеет никакой связи с домом престарелых «Мусикубо» в городе Ооисо префектуры Канагава.