Луис Хамон - Энциклопедия хиромантии. Искусство толкования судьбы от древности до наших дней

Ваше присутствие вызволило мертвое прошлое из своей могилы. Вы запомнили ту ночь у Бланш… ту самую ночь, в которую я праздновал один из моих величайших триумфов, и запомнили то, что сказали мне. Как часто я думал о том, и всякий раз, вглядываясь в этот обрыв линии судьбы на моей руке, силился понять, почему я не внял предостережению.

Сегодня вы мне очень помогли. Вы вернули меня самому себе. А теперь позвольте мне отправиться домой по одной тихой и спокойной улице. Мы обязательно еще встретимся…»

Больше мы не встретились, но я был в числе тех немногих, кто спустя несколько месяцев шел за его гробом.

В 1891 году я имел честь впервые встретиться с ныне покойным королем Эдуардом при следующих обстоятельствах.

Одна знатная и хорошо известная в высшем обществе дама, входившая в круг моих клиентов, пригласила меня посетить ее дом на Мейфлауэр, указав при этом определенный час. Когда я прибыл, она встретила меня в холле и провела в курительную залу, расположенную в конце коридора, сказав: «Я хочу попросить вас сделать мне одно большое одолжение. Я хочу, чтобы вы сели за вот этой портьерой и составили бы точное представление по рукам об одном человеке, который явится сюда исключительно ради вас.

Вы останетесь с ним наедине, и, пожалуйста, выскажите ему все откровенно, невзирая на его чувства. Ведь вы постараетесь, не правда ли?» – «Конечно, – заверил я ее. – Я сделаю все, что в моих силах».

Я зашел за занавес, направил электрическую лампу так, чтобы удобно было рассматривать руки, и стал ждать, когда появится мой «субъект». Через несколько минут моя знакомая вернулась в сопровождении одного джентльмена, помогла ему продеть руки сквозь занавески и удалилась.

Не особенно задумываясь о том, кем бы мог быть мой посетитель, я спокойно и привычно принялся за работу.

Клиент, по-видимому, был в восторге от происходящего; раза два или три он задавал мне вопросы и убирал руки, чтобы что-то записать, потом мы продолжали сеанс, и, наконец, я перешел к чтению линии судьбы, которая сулила определенные изменения и события, не зависящие от воли этого человека.

Увлекшись, он слишком наклонился вперед, а известно, что дамы не умеют надежно скреплять полоски ткани, булавки выскочили, занавески упали к нашим ногам, и я оказался лицом к лицу с принцем Уэльским.

Должно быть, моя физиономия выражала крайнюю степень испуга, потому что он самым добрым тоном сказал: «Вам не следует так нервничать. Вы справились прекрасно. Впервые в жизни я по-настоящему удовлетворен тем, что услышал».

В конце сеанса я неохотно заметил, что грудь и горло его величества находятся не в лучшем состоянии. Всем известно, что некоторые члены дома Виндзоров плохо переносят зиму в Англии с ее непредсказуемой погодой и врачи рекомендуют им более теплый климат. Я осмелился намекнуть королю на этот общеизвестный факт, и он хладнокровно заметил: «Да, Кайро, я прекрасно знаю, что катаральный бронхит был и останется моим вечным врагом. Но будьте уверены, я буду держаться до последнего».

Фото 6. Рентгеновский снимок кисти руки Эдуарда VII, короля Англии

Прочитав все знаки, увиденные на венценосной руке, я убедился в том, что конфликт будет резким и непродолжительным. Как это ни печально, но история потом подтвердила, что король Эдуард возвратился из континентальной Европы практически умирающим, хотя мужественно и даже шутя переносил свою болезнь. Однако нация содрогнулась, прочитав в экстренном сообщении, что дни Миротворца сочтены. Он умер от разрыва сердца, вызванного болезнью бронхов. Этот человек действительно держался до последнего.

Когда я находился в Риме, то был приглашен к королю Италии Умберто. Я нашел его величество на редкость скромным и деловым. Он уже стал жертвой неудавшегося покушения на его жизнь, которое оставило на нем свою отметину. Но Умберто был храбрым человеком и, хотя он знал, несмотря на все усилия тайной полиции, что враги роятся вокруг него, не прекращал свою деятельность. Почти безо всякой охраны он посещал самые отдаленные уголки своего королевства, демонстрируя на людях абсолютное бесстрашие.

После обмена любезностями я принялся за работу и, признаться, испугался, когда обнаружил, что его линия жизни на правой руке резко обрывается. Я быстро прикинул в уме и пришел к выводу, что для итальянского монарха наступает опасный период. Заметив, что отрицательное влияние Сатурна приближается к апогею, я серьезно предупредил короля о том, что ему необходимо проявить исключительное благоразумие и воздержаться, насколько это возможно, от разъездов по стране и пореже встречаться с разного рода людьми. В ответ он добродушно рассмеялся.

«Кайро, спасибо за предупреждение. Я давно знаю, что приговорен к смерти». Он пожал плечами и продолжал: «На первом месте у меня благополучие моей страны». Мы еще немного поговорили и расстались. Месяца через три я снова оказался в Риме. Вскоре пришла ужасная весть, что Умберто, проезжая по улице в своей карете, пал жертвой анархиста. Газеты запестрели описаниями, связанными с моим предсказанием. Увы! С сожалением приходится констатировать, что неустрашимый монарх скончался таким трагическим образом, но я лишний раз убедился в том, что обрывающаяся линия жизни на его руке (с учетом других факторов) безошибочно предупреждала о надвигающейся опасности.

Другой же интересный факт заключался в том, что на левой руке разорванная линия жизни, соединявшаяся с другой линией, указывала на избавление от опасной болезни или даже спасение от смерти.

История воздала должное не только ошибкам Леопольда II, короля Бельгии, но и его проницательности и умению разбираться в финансовых и дипломатических делах.

Я имел честь читать по его рукам, указав ему, сколько лет он проживет. Это был интересный опыт, так как Леопольд, которого Эдуард Седьмой называл «Окладистой бородой», был сложным человеком, а также монархом, отмеченным разносторонними талантами. Мои воспоминания о Леопольде тесно связаны с образами двух женщин, баронессой Воэн, его непризнанной женой, и блестящей Габи Делис, с которой Леопольд флиртовал с истинно королевским размахом.

Притягательная сила монарха, о котором в свое время только и говорила вся Европа, буквально очаровала меня.

Лакен, из старинного замка, превратившегося в современный великолепный дворец, утопал в зелени окружавших его лесов. Я подошел к главному входу и был остановлен охраной, но, предъявив офицеру карточку, врученную мне королем, быстро обнаружил, что она, подобно заветному «Сезам, отворись», способна творить чудеса. Когда часы пробили шесть, я уже сидел в небольшой комнате, весьма напоминавшей гостиную в каком-нибудь отеле.

Внезапно одна из внутренних дверей отворилась, и появился его величество; на нем быша простая визитка, а во рту торчала неизменная сигара. Он пригласил меня пройти в его кабинет и быстро расположил меня к себе. Несколько минут наш разговор вертелся вокруг английской королевской семьи. Одну произнесенную им фразу я могу повторить, поскольку она показалась мне проницательной: «Если бы король Эдуард вникал в иностранные дела, многие бы очень удивились. Он прирожденный дипломат». Леопольд также очень точно охарактеризовал герцога Йоркширского, нынешнего короля Георга. Я был сражен тем, насколько глубоко правитель Бельгии вникал в жизнь разных особ королевский кровей.

«Итак, Кайро, – сказал он, – я хочу, чтобы вы взглянули на мои руки и сказали мне всю правду.

От многих я слышал о вашем замечательном искусстве предсказывать дни смерти и значительные даты в жизни. Я хочу, чтобы вы указали мне все те знаковые события, которые поджидают меня в ближайшем будущем».

Произнося эти слова, король имел очень серьезный вид. Я понял, что он говорит о тени конца, нависшей над его долгим правлением, страшится ее, но тем не менее ему ужасно хочется заглянуть в «будущее всего неведомого». Леопольд положил свои сильные властные руки на небольшую подушку и больше не произнес ни слова, пока я изучал его характерные линии. Шестьдесят два года жизни, наполненной великими событиями, отпечатались на его правой ладони, а на левой я увидел наследственные знаки, грозящие смертью, свидетельствовавшие о порывах, взлетах и падениях, а также о физической слабости; подобные знаки нетрудно заметить как на руке королевской особы, так и на руке простого крестьянина.

Я вкратце объяснил королю, что у него сильный мозг, легкие в полном порядке и грех жаловаться на нервную систему, но кровообращение выше нормы.

«Значит, все в порядке, Кайро?» – спросил он, всматриваясь в мое лицо. Я задумался, так как среди всех знаков заметил один знак, который говорил о том, что слава его величества вскоре рассыплется в прах.