Владимир Лермонтов - Дельфания. Сокровенные истории

Чем ближе мы подходили к человеческому жилью, тем более внутри у меня нарастало чувство напряженности, будто цивилизованное бытие уже сюда доносило невидимые негативные энергии, особенно ощущаемые после долгого пребывания на лоне первозданной природы. Сколько же я отсутствовал, какое сегодня число, а вернее, месяц? По моим подсчетам прошло около двух недель, однако изменения в природе: припекающее по-летнему солнце, изумрудные ковры трав, сочная зелень на деревьях, – подсказывали, что уже миновал как минимум месяц.

Да и важно ли, сколько прошло дней? Ибо может миновать целая жизнь, но в ней так ничего подлинного не произойдет. А вот один лишь день с Дельфанией подобен, может быть, не одной, а многим жизням. В моей душе еще звучала та музыка космической, неземной любви, которую пробудила во мне эта морская волшебница. Бог мой, какое это счастье и блаженство! И как не хочется возвращаться в эту жизнь, которая похожа вовсе не на жизнь, а на бред больного рассудка, помраченного страстями и похотью, алчностью и пороками. Может быть, зря я выбросил жемчужину? Может, нужно было оставить ее для того, чтобы навсегда уйти от мира и жить там, на берегу моря? Впрочем, зачем там нужны деньги?

Вскоре послышался шум автомагистрали, стук колес проходящих поездов, в воздухе появились запахи цивилизации. Бог с ними, с запахами, и вообще со всеми этими движениями, успокаивал я себя. Я лишь возьму колокольчик, посмотрю, все ли в порядке, и скорее – на Большой Утриш.

Первое, что резануло меня, – так это отсутствие замка на входной двери домика. Что бы это значило? Воры побывали? Так у меня и брать-то нечего. Сбросив рюкзак перед входом, я быстро вошел в комнату с чувством волнения.

Илюша лежал на кровати, укрывшись одеялом. Вид его был столь удручающ, что я сразу даже не узнал его. В доме был оставленный мною порядок, только повсюду виднелась пыль.

– Что с тобой, Илюша, как ты здесь оказался? – спросил я проснувшегося мальчика, который смотрел на меня нездорово блестящими глазами, под которыми виднелись темные впадины, а правый глаз вовсе заплыл – видимо, из-за ушиба.

– Как хорошо, что вы пришли, дядя Вова! – произнес он и попытался встать, но я его остановил. – Вы ходили на сбор зверей? Вы нашли их?

– Нашел, Илюша, у меня все хорошо, но прежде расскажи, что с тобой приключилось?

Илюша рассказал, как он с родителями отправился в путь. Как его родители прямо в поезде запили так, что, выйдя на одной станции искать спиртное, отстали от поезда. На вокзале у них украли деньги, и тогда они заставили мальчика попрошайничать. Так они прожили месяц, пока не раскопали в вещах Илюши раковину и не обменяли ее на бутылку водки.

– А потом я сбежал от них к вам. Вы меня простите, дядя Вова, что не сберег ваш подарок! Я даже боролся за него.

Следы борьбы виднелись на его лице, а на глазах появились слезы.

– Успокойся, Илюша, все будет хорошо! Мы еще найдем раковину.

– Правда найдем? А вы знаете, где ее можно разыскать? Ведь честно говоря, я больше всего переживал за раковину. Она для меня была самой дорогой вещью на земле.

– Давай лучше подумаем, как тебе подлечиться. Сейчас я слетаю в магазин, куплю что-нибудь покушать. А затем съезжу в город за лекарствами, витаминами и фруктами. А ты меня будешь слушаться и выполнять все, что я тебе скажу. Потом подумаем, как быть дальше. Сейчас отдохни и ни о чем не думай, ты у себя дома и здесь тебя никто не обидит.

Я ехал в город, с трудом возобновляя навыки управления машиной и приноравливаясь к забытым состояниям движения на трассе. Все, что двигалось вокруг меня, казалось, происходит будто в замедленной съемке. Это было странно и необычно. Может быть, во мне произошло нечто такое, отчего мое восприятие реальности изменилось? Но это не главное, думал я. Более всего меня, грешным делом, расстраивало не состояние Илюши, а то, что сегодня я уже не вернусь в лагуну к Дельфании. Не вернусь туда и завтра, и, вероятно, нам суждено увидеться нескоро, потому что пока не встанет на ноги и не окрепнет Илюша, уйти я не смогу. А состояние мальчика, столько пережившего, нужно восстанавливать начиная с души. Одно ясно – Илюша пережил глубокий стресс и его нужно отвлечь. Только вот чем или как? Решив эту задачу, можно будет и здоровье его поправить, ведь от природы он крепок и вынослив.

В городе я сделал все нужные покупки, приобрел несколько газет, чтобы вконец не отстать от жизни, и к вечеру вернулся в Горный. Сделал Илье необходимые оздоровительные процедуры, покормил, напоил чаем, и тот быстро уснул. Сам лег в другой комнате, зажег настенный светильник и принялся рассматривать газеты. И первое, что поразило меня, это дата выпуска газет. Оказалось, что уже конец мая, то есть я отсутствовал целых два месяца! Меня бросило в пот. Что же произошло, почему я не заметил столь быстрого течения времени? Но когда я взглянул на заголовок одной большой статьи, то переключился на другое сообщение, которое ввело меня в еще большее волнение и поглотило предыдущие откровения. Статья называлась «Мегги спасла новорожденную девочку». Вот ее дословное содержание:

Александр Иванович поздним вечером перед сном отправился прогуляться со своим спаниелем Мегги. Место прогулки было глухим и пустынным. С одной стороны – речка Цемес, с другой – гаражи, а посередине – линия электропередач. Под одной из высоковольтных опор Александр Иванович нашел новорожденного младенца, которого оставила умирать бессердечная мамаша. «Мегги у нас трусиха, – рассказывал Александр Иванович. – Чуть услышит лай собак – сразу жмется к ногам. А тут вдруг ни с того ни с сего осмелела, лает, рычит. Я ее зову: «Мегги, пойдем!» – а она стала точно вкопанная. Пришлось мне заглянуть под куст, куда рвалась собака. А там девочка с плацентой, пуповина обвилась вокруг ножки. Девочка была завернута в полотенце, двигала ручками и тяжело дышала». Малютку доставили в роддом в крайне тяжелом состоянии: ввиду глубокого переохлаждения температура тела составляла 34 градуса, когда температура новорожденных должна быть 37. Врачи борются за жизнь девочки. А на обложке истории болезни выведено «Неизвестная».

Нет слов описать волнение, с которым я прочитал этот материал. Все как-то сразу навалилось на меня и, естественно, ни о каком сне не могло быть и речи. Возможно, сейчас решалась жизнь этого ребенка, брошенного на пустыре и обреченного умереть, если бы не Мегги, а вернее, если бы не вмешалась Дельфания. Но и сейчас ее жизнь в опасности.

Инстинктивно я подошел к своему иконостасу, поправил горящую лампадку и начал читать молитвы Богородице о выздоровлении… а вот имени, кроме как Неизвестная, не было. Ну что ж, подумал я, пусть будет Неизвестная, ведь, возможно, помощь сегодня нужна не только этой малютке, но и другой или другому мальцу.

На следующий день я уже был в детской больнице и услышал то, что пролило на мое сердце настоящий бальзам: «В первые дни малышка теряла вес, – рассказывала заведующая реанимацией. – Мы опасались отека головного мозга, но на третий день она пошла на поправку». К тому же у девочки не было обнаружено ни вензаболеваний, ни гепатитов, ни ВИЧ-инфекции. Посмотреть на нее мне, естественно, не разрешили, но это нисколько не омрачило моего воистину праздничного настроения. Я съездил в магазин, купил подгузники и отвез в больницу, взяв с медперсонала обещание, что они будут использованы для Неизвестной.

Вернулся я в Горный в прекрасном расположении духа. Илюша сразу заметил во мне перемену и спросил:

– Дядя Вова, что случилось? Вы выглядите так, будто у вас день рождения.

– Ты прав, Илюша, сегодня день рождения, только не мой, но все равно как мой.

– Как это понять?

– Ты ложись спать, а расскажу тебе одну удивительную историю. Она почти что сказочная, но она произошла на самом деле.

И я начал рассказывать обо всем, что со мной произошло за время отсутствия Ильи. Поведал ему наконец о Дельфании, о встрече с ней, опустив только наши с ней сокровенные чувства и взаимоотношения. В домик тем временем вползла ночь. Я не видел Илюши, перед моими глазами протекали события прошедших волшебных месяцев, приобретя необычайную яркость и красоту.

– Так что, Илюша, ты был прав, когда предположил, что звери собирались для решения важных вопросов, – так завершил я свое повествование, чтобы похвалой приободрить мальчика.

Илюша ничего не ответил, и я подумал, что он заснул. А у меня, напротив, сон как рукой сняло. Сердце застонало от любви и разлуки, оттого, что я почувствовал до боли, как мне не хватает ее. «Бог мой! Как же я буду без тебя жить, Дельфи?!» – думал я. И вдруг раздался голос Илюши в темноте:

– Дядя Вова, вы любите Дельфанию?

Это меня обескуражило, ибо в своем повествовании, мне казалось, я не давал никаких намеков на свое отношение к женщине из моря. А вот мальчишечье сердце уловило то, что я пытался сокрыть – значит, действительно не скроешь то, что поет и цветет в твоем сердце.