Ольга Тихоплав-Волкова - С тобой без тебя

Как я могу «духовно пробудиться»? Что я должна сделать, что должна свершить, чтобы твоя смерть не была напрасной?

Противоречивые мысли и чувства рождаются у меня в голове и сердце. Мозг принимает разумность данных утверждений. Ведь в природе просто так ничто никуда не исчезает, один вид энергии преобразуется в другой. Это известно из элементарной физики. То, что природа разумна и все в ней построено по принципу целесообразности, – это мне понятно. Убивать человека, полного сил, замыслов, планов и намерений все это реализовать, неразумно, если рассуждать линейной человеческой логикой. Зато вполне разумно предположить, что смерть есть рождение в другой форме бытия, в потустороннем мире, так же как рождение на земле является своеобразной «смертью» для потустороннего мира.

Разум согласен, что в этом есть какой-то смысл. Но сердце!.. Оно категорически не хочет считать смерть любимого человека даром для оставшихся. Хорош дар! Для матери, потерявшей своего ребенка, это тоже дар?

Крайон, передающий информацию через вполне материальных людей методом ченнелинга, есть бестелесная сущность, которая никогда не была человеком. Эта сущность никогда не жила в нашем мире, полном любви и страданий, она не знает, как это больно – терять любимых людей, не ведает, как тяжело жить на земле оставшимся.

Не случайно Бог Отец послал в мир людей своего Сына, и Он на себе познал, что значит быть Человеком.

Самое впечатляющее в жизни Иисуса Христа, как ни странно, именно история его смерти. Он ради идеи пошел на распятие! Для чего же нужна была преждевременная смерть Сына Божьего?

Со стороны Иисуса было очень благородно принять смерть за грехи человеческие. Однако за всю двухтысячелетнюю историю христианства это не спасло ни одного из Его учеников или последователей.

Ни один человек ни до, ни после Христа не стал свободен от грехов и от смерти.

До распятия Иисус говорил своим ученикам, что Его смерть спасет всех тех, кто верит в Него. После воскресения Он рассказал Иоанну и Петру о том, как им суждено умереть.

Почему же Иисус, обладающий достаточной властью, чтобы увидеть будущее свое и своих учеников, не воспользовался ею, чтобы спастись и подсказать ученикам, как им избежать смерти?

В Библии сказано: «Бог не желает, чтобы хоть один из нас умер, но чтобы каждый из нас пришел к осознанию покаяния». И еще: «Покаяние – наука изменять свой ум».

Иисус в своем учении чаще всего говорит именно о покаянии как о ключе к спасению.

Так для чего же нужен механизм смерти?

«Каждый, кто умирает, умирает за нас, чтобы обучить нас механизму смерти и чтобы мы, получив весть, не шли по его пути».

Может быть, осознание покаяния и есть понимание механизма смерти?!

А покаяние – это изменение сознания?!

Перед моим внутренним взором всплыло угасшее лицо моей попутчицы, человека, не сумевшего правильно принять смерть мужа и согнувшегося под ударами судьбы. Я писала о ней в начале книги. Именно о трагедии таких людей и говорит Крайон. Я не вправе судить кого-либо, ибо сказано: «Не судите, да не судимы будете». Но очевидность трагедии этого человека отрицать невозможно. В жизни каждый сам делает свой выбор.

Но как научиться понимать и принимать смерть, чтобы не повторять подобных трагедий? «Жизнь может бросить тебя на колени, но ты обязан подняться!» Это все правильно сказано, но на что опереться, поднимаясь? В чем черпать силы, чтобы выстоять?

Нет большей боли для человека, чем душевная. Но мы можем постоянно носить с собой энергию любимого человека. Можем считать, что он с нами, и впитывать его любовь. Он не ушел, он будет сопровождать нас до конца жизни.

Сегодня большой православный праздник – Троица. Утром, в 5 часов, когда нежные лучи только-только начинали золотить бледные небеса, я с коллегами в очень комфортабельном автобусе направилась в Сийский монастырь, до которого от Северодвинска ехать около трех часов. Начинающийся день обещал быть прохладным, но солнечным.

Автобус шел быстро и мягко, буквально катил по дороге. Удобные кресла, чисто и красиво – не автобус, а сказка. Под приятную музыку, глядя на мелькающие картины за окном, я думала о тебе, но в сердце странным образом почти не было боли. Чувство, наполнявшее его, было светлым и печальным. Какое-то высокое и звенящее, оно давало успокоение измученной душе.

Мы с тобой хотели этим летом поехать по Европе на комфортабельном автобусе. Как бы было здорово!

Но вчера был месяц, как тебя не стало.

Эти мысли текли в моей голове, почти не причиняя душевного страдания. Хотелось думать о тебе, но легко, без выедающей нутро скорби.

Сам монастырь мне не понравился: всюду «мерзость запустения», какая-то убогость во всем. Понятно, что ему 400 лет, а денег на реставрацию нет, и все же монахи – а это мужской монастырь – могли бы своими силами что-то привести в порядок. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

А вот места! Просто диво! Река, величаво протекающая рядом с монастырем, деревянные домики с резными окошками, холмы с раскинувшимися по ним деревеньками – все такое родное, русское, трогающее душу до слез. Покой и умиротворение.

Служба велась в главном храме монастыря, который напоминал собой, что все в мире тленно, а время безжалостно и не щадит даже монастырский камень. Из всех щелей, открытых окон и дверей сильно дуло, а тут еще сырость и промозглость камня. Стоять было очень холодно и неуютно.

Но когда запел монастырский хор, все сразу ушло на задний план. Как красиво звучали их голоса! Потрясающий по силе и красоте бас заполнил собой весь храм, проник в каждую клеточку моего измученного болью естества, обнял мою израненную душу. Слезы умиления и восторга прорвались наружу, но мне не было стыдно за них. Вибрации чудного голоса звучали в унисон с моей душой.

А когда мощь голосов взлетела под купол храма, вдруг начался ливень. Лило как из ведра, стало темно и очень холодно. Минут двадцать небо проливалось слезами, и мне показалось, что оно оплакивает мою утрату.

Служба продолжалась. Народ дрожал от промозглой сырости, ветра, переминаясь с ноги на ногу, ожидая ее конца, чтобы потом угоститься в трапезной по случаю праздника. Ливень продолжал извергать тонны воды с рыдающего неба, грянул гром, вся мощь которого, похоже, пришлась на монастырский храм. И вдруг, так же внезапно, как и начался, ливень прекратился, и через многочисленные щели в куполе и стенах храма внутрь хлынули потоки солнечного света. Солнце буквально ударило по стенам и сводам своими солнечными стрелами, разгоняя холод и мрак. Это было так необычно, так странно, что не могло не вызвать удивления и даже ощущения божественности происходящего. Скоро служба закончилась, и народ повалил из храма на улицу через главные ворота. В это время зазвучали монастырские колокола.

Есть поверье: когда звучит главный колокол монастыря, Богоматерь входит в храм и благословляет паломников. Если встретить колокольный перезвон в храме, то получишь благословение.

Я простояла в храме все время, пока звучали колокола.

Весь день была на людях, держалась как могла, но вечером, когда вернулась в пустую квартиру, силы оставили меня. Я не могла больше сдерживать себя. Рыдала по-бабьи, в голос, буквально выла. Слезы лились потоком. Что-то выходило из меня, сотрясая тело и очищая душу. Когда гроза в душе стихла, а слезы иссякли, я, опухшая и одуревшая, завалилась в кровать и спала в эту ночь как ребенок – тихо-тихо.

В эту ночь я летала. Я летела все выше и выше, увлекаемая потоками воздуха и света. Где-то внизу виднелись крыши домов, кроны деревьев, в лучах солнца блестело и сверкало зеркало большого озера. А я улетала все выше и дальше. Как мне было легко, какое опьянение от полета, какой восторг испытывала моя душа! Я уже долетела до высоких перистых облаков. Еще немного, и я улечу от земли в эту манящую светлую даль, скроюсь от всего в белых облаках. Не хочу назад!

И в тот миг, когда до цели оставалось совсем немного, один бросок, что-то затормозило мой полет, что-то опутало меня и потащило назад, к земле. Я видела, как убегают от меня облака, как все выше становится небо, чувствовала стремительность своего падения. Ужас сковал меня, и я камнем понеслась вниз. Вот уже показались верхушки деревьев, и я, глядя с тоской в удаляющееся от меня небо, одновременно с этим увидела листья на деревьях, траву, какие-то мелкие камешки и… сапоги. Черные, высокие, они ладно сидели на чьих-то ногах.