Коран Шумовский - Коран (Поэтический перевод Шумовского)

Я тем, что послано, клянусь, идущим чередою,
Распространяющим клянусь, не сдержанным уздою,

Ветрами быстрыми клянусь, тем, что различья знает,
Тем, что несет ко Мне мольбу, и что напоминает!

Предостеречь вас рождено святое это Слово:
Что вам обещано — теперь произойти готово.

Когда померкнут звезды вмиг и небо распадется,
Горам рассыпаться во прах и в пепел доведется,

Посланникам назначу срок посланниками зваться...
Доколе этому всему отложенным остаться?

До дня Разбора. Что есть он? Узнаешь это вскоре:
Всем обвиняющим во лжи в день этот будет горе!

Послали древним гибель Мы — ужели в том сомненье?
Потом на тех, кто вслед пришли, перенесем гоненье!

Так пресекаем грешных мы, погрязших в черном споре.
Всем обвиняющим во лжи в день Воздаянья — горе!

Не создали ль Мы вас из вод ничтожного потока?
Не он ли в крепком ложе лег до знаемого срока?

Распределили Мы. Хорош, кто делит на просторе.
Всем обвиняющим во лжи в день Воздаянья — горе!

Живым и мертвым на земле не Мы ли гнезда свили?
Мы горделивый строй вершин на ней установили.

И пресных вод, чтоб вас поить, Мы сотворили море.
Всем обвиняющим во лжи в день Воздаянья — горе!

К тому, что ложью звали вы — ступайте! Поднимитесь!
Вот эта тень о трех ветвях — туда и устремитесь!

Но не тениста тень, она от жара не спасает.
Как башня, светится огонь, он искры вдаль бросает.

«Верблюды желтые они», — скажи об их уборе.
Всем обвиняющим во лжи в день Воздаянья — горе!

То — день, когда не говорят, на это нет веленья,
И оправдать свои грехи не будет позволенья,

Ему не быть в последний день, при том, святом Разборе.
Всем обвиняющим во лжи в день Воздаянья — горе!

Разбора день! Предтеч и вас Мы в этот день собрали.
Коль вы хитры, со Мной хитрить откажетесь едва ли.

Что ж, ухитритесь! И навек пребудете в позоре.
Всем обвиняющим во лжи в день Воздаянья — горе!

Богобоязненные, вы в тени, у вод прохладных,
Среди изысканных плодов — желанных, ненаглядных.

Вкушайте это, пейте то за все, что вы свершили,
Всем воздаем, когда добро они творить спешили,

Никто не будет позабыт, сойдутся в полном сборе.
Всем обвиняющим во лжи в день Воздаянья — горе!

А вы, скупцы, вкушайте чуть: вы с верою в раздоре.
Всем обвиняющим во лжи в день Воздаянья —- горе!

Не поклоняетесь, хоть вам напомнят в разговоре.
Всем обвиняющим во лжи в день Воздаянья — горе!

Реченье к вашей в этот час обращено гордыне:
В какой рассказ, услышав сей, уверуете ныне?

О чем говорят между ними вопрос и ответ?
О вести великой, в которой согласия нет.

Но нет же, узнают! И снова: узнают они
Про все до конца, не останется это в тени!

Постелью Мы разве земной не постлали ковер?
Опорой не сделали цепь твердокаменных гор?

Мы создали вас, чтобы жить вам четой и четой,
Для отдыха сон в темноте подарили густой,

Покровом покоя ночную Мы сделали сень,
А временем жизни служить Мы назначили день,

И семь небосводов над вами построили Мы,
Светильник зажгли посреди расходящейся тьмы,

Из дождь выжимающих влаги моря низвели,
Чтоб сад и зерно изошли из пустынной земли.

У дня Разбирательства срок — не для шумной молвы.
Подуют в трубу — и потоком прихлынете вы,

Раскроется небо и станет вратами оно.
И сдвинутся горы и призраком стать им дано.

Геенна — преступным засада, она нелегка,
Вернутся к Суду и в геенне пребудут века.

Не встретят их там ни прохлада, ни влаги глоток,
Там гноем поят и еще поднесут кипяток.

Расчет — по заслугам: они-то не ждали Суда
И знаменья Господа ложью считали всегда.

Мы все записали и в записи тесно словам.
Вкусите! Мы кару прибавим единственно вам.

Но место спасения вечно для праведных есть:
Сады, виноградные лозы, которых не счесть,

Там дев полногрудых плывет за четою чета
И сладостной влагой наполненный кубок — у рта.

Не слышатся там болтовня, обвиненья во лжи.
«От Господа мне воздаяние в этом, — скажи —

Расчет милосердного Бога небес и земли
И сонмов, простертых меж ними вблизи и вдали».

Немыми речами безгрешных не тронется слух
В тот день, когда ангелы встанут рядами, и дух,

И речи единственно скажет, который почтен
Творца позволеньем, и вымолвит истину он.

День Судный — то истина. Кто пожелает вернуть
Создателю душу свою — приготовит и путь.

О каре сказали Мы вам, о недальнем огне,
Когда человеку о каждом напомнится дне

И в ужасе грешник смущенный, лишившийся сил
Воскликнет: «О, если б я прахом безжизненным был!»

Клянусь Я теми, перед кем предстали души чистых, скверных,
Кто сонмы душ исторг из тел благочестивых и неверных.

Кто, дело выполнив, плывет небесной высью голубою
И в небеса на Суд влечет людские души за собою!

Когда, дрожа, труба взовет, и зову будет повторенье,
Поникнут в трепете сердца и на глаза падет смиренье.

Вот, говорят: «Ужели мы придем к тому, что было с нами?
Возможно ли, коль стали мы давно истлевшими костями!

Возврат невыгоден для нас, произойди он там ли, здесь ли...»
Но снова грянула труба, и вот они навек воскресли.

О Моисее из веков дошли ли до тебя слова?
Его Господь к нему воззвал в священной местности Тува:

«Ты к фараону поспеши, он уклонился от пути.
Скажи: «Не хочешь ли теперь себя очистить и спасти?

Тебя я к Богу поведу, богобоязнен станешь так».
И фараону Моисей потом явил великий знак.

Но ложью счел его слова и отвернулся фараон.
«Я сам — Господь великий ваш!» — провозгласил надменно он.

И в жизни первой и второй его Всевышний покарал.
Здесь — наставление для тех, кто страх пред Господом избрал.

Вас, небеса ль трудней создать? Творец Свой гений не покоил,
Он сотворил небесный свод, его воздвиг, его устроил,

И ночь наполнил мраком Он, и вывел зори на рассвете,
Потом Он землю распростер и поселил на этом свете.

Вода и пастбище скоту, и горы — полною рекою
Текут земные блага к вам, добыты Божьею рукою.

Когда придет беда из бед и скажешь: «Грозный День явился»,
Тогда-то вспомнит человек, к чему при жизни он стремился.

Когда под сводом вечной тьмы, во мраке душном и глубоком
Увидит адский пламень всяк от ужаса застывшим оком.

Кто криводушию служил, кому с другою несравненна
Земная жизнь, короткий миг — тому прибежище геенна.

Но кто бежал игры страстей, суда Господнего боялся —
Благоуханный райский сад тому прибежищем достался.

Они о Часе вопрошают: «Он близок? Или Он далек?»
Зачем тебе про это молвить? Известен Богу точный срок.

Ты — боязливых увещатель и увещанье не в запрете.
Как будто, Час увидя, люди во тьме не будут либо в свете!

Его нахмурилось чело, в досаде отвернулся он,
Когда приблизился к нему, кто слепотою поражен.

Но как узнать — а вдруг слепец, словами Господа смущен,
К увещеваниям прильнет и вот — очистит сердце он?

Ты обращен лицом к тому, кто век не знается с нуждой,
Хотя ответ не на тебе за то, что вере он чужой.

А кто усерден, боязлив, кому бы надобно помочь,
Увы, такой тебе немил, ты от него уходишь прочь.

Напоминание о том святые свитки донесли,
В их строки свет и чистоту писцы блаженные внесли.

О как неверен человек, убит он будь, да сгинет он!
Рукой творца он из чего? Из малой капли сотворен!

Все соразмерил в теле Бог, не ошибаясь в том ничуть,
Он человеку облегчил его земной короткий путь,

Потом к нему послал Он смерть и погребенье дал ему,
Затем его Он воскресил по усмотренью Своему.

Но нет — к веленьям Божьим глух людей пустой и грешный век
Так посмотри же на еду свою, заблудший человек —

Исторгли воды из небес и ради жизни рассекли
Мы чрево сонное и плоть зерном беременной земли.

Таят и нежат в тишине густозеленые сады
Траву душистую, над ней — благоуханные плоды.

Все это — помни, человек — что быть едой осуждено,
Твоим животным и тебе для пропитания дано.

В тот грозный день, когда вокруг земля от грома задрожит
И брат от брата и детей и от подруги убежит,

Когда ненужной станет мать, отец в забвенье отойдет —
В сердцах поселится беда и хватит каждому забот.

С веселых лиц умчится смех, падет на лица смертный страх,
Они в тоске склонятся ниц, оденут их и пыль, и прах.

Что ж, им всего милее было дитя безверия — разврат.
Их сердце черное забыло, что всем грядет к Суду возврат.