Алексей Фомин - Неслучайные «случайности». Новые истории о Промысле Божьем

Еще перед поездкой в монастырь хотел исповедоваться. Когда священник служит один на приходе, то исповедь для него становится проблемой. Причащаться можно и без исповеди, а душу-то все равно чистить нужно. До принятия сана я ведь тоже с грехами воевал, если можно, конечно, так сказать. Думал, что многое уже в себе поборол, могу жить спокойно и пожинать заслуженные плоды. Да не тут-то было! Чем дальше в лес, тем больше дров. Став священником, увидел, что те страсти, что считались мной окончательно разгромленными, неожиданно стали вырастать из тоненьких росточков в толстенные стволы эвкалиптов. И я понял, что борьба на самом деле еще только начинается. Потому и исповедь нужна священнику как воздух.

Думаю: кого бы из отцов попросить меня исповедать? Все так усердно молятся, неловко людей от дела отрывать. Смотрю, заходит к нам помочь старенький согбенный батюшка. Я подумал, что это кто-то из старичков, доживающих свой век здесь, при монастыре, уже будучи на покое. Встал он напротив меня, взял копие и тоже стал поминать. Только поминал он медленно. Имя прочитает, вынет частичку, подумает, потом уже положит на тарелочку. Нет, думаю, отец, мы так с тобой каши не сварим – вон какие наволочки просфор подносят. В этот момент к нам подошел еще один молодой батюшка и стал помогать. И вдруг старичок обращается к нему и говорит:

– Накрой меня епитрахилью и прочитай разрешительную молитву.

– Батюшка, вы хотите, чтобы я вас исповедал?

– Нет, ты только прочитай надо мной молитву.

Пока молодой батюшка молился, я решил: попрошу я этого дедушку меня исповедать. Ему, наверное, даже приятно будет, что я к нему обращусь, а не к молодым отцам.

Поэтому и говорю старенькому батюшке, так, слегка покровительственным тоном:

– Отец, поисповедуй меня.

Тот в ответ молча кивнул головой и принял привычную позу исповедующего. Я встал на колени и стал каяться. Вот такой грех, говорю, меня больше всего мучает. Согрешаю, батюшка, помолись обо мне. Он помолился, посмотрел на меня сверху вниз и сказал:

– А ты, брат, больше не греши.

Отошел я от него и думаю: «Действительно, как все просто – “а ты больше не греши”, и все тут!»

Вдруг из главного алтаря к старчику спешит целая делегация из местных служащих отцов и матушек-алтарниц.

– Батюшка Илий! Батюшка Илий! Мы вас потеряли. Матушка игуменья велела нам вас найти и подобающим образом принять.

С видимым сожалением старенький священник отложил копие и последовал за ними из алтаря. Но прежде чем положить копие, он поднял на меня глаза и вновь повторил:

– Ты просто не греши, вот и все.

Я смотрю вслед уходящему старичку и спрашиваю молодого батюшку:

– Отец, кто это?

– Как?! Ты не узнал? Это же Илий Оптинский!

Уезжал я из Дивеево в приподнятом настроении. Ехал к преподобному Серафиму, хотел душу почистить, и он свел меня с отцом Илием.

По сей день та страсть, в которой я тогда каялся перед отцом Илием, порой поднимает голову. Но всякий раз на помощь приходит взгляд старца и его слова: «А ты просто не греши». И грех отступает.

Священник Александр Дьяченко. В круге света. Издательство «Никея», 2013

Каждый верующий человек рано или поздно попадает в такую ситуацию, из которой сам не может найти выхода. Часто даже духовник затрудняется с ответом. В таких случаях верующие обращаются к людям, которых Бог поставил на особое служение, – старцам, наделенным Благодатью и избранным Господом для помощи страждущим.

Однажды в таком положении оказалась и моя будущая теща. Ее духовный отец не мог разрешить сложный личный вопрос и благословил поехать за советом к старцу схиархимандриту Власию, который подвизается в мужском Пафнутьев-Боровском монастыре. Она взяла с собой свою дочь – мою будущую супругу.

Когда они приехали в монастырь и направились к келье старца, моя будущая жена не хотела заходить к нему, чтобы зря не отнимать времени, потому что у нее не было вопросов. Но мать настояла на том, чтобы они зашли вместе.

Теща рассказала отцу Власию о своем затруднении и получила совет, как поступить. Вдруг старец обратился к молчавшей дочери и спросил о том, хочет ли она иметь отца, чем поверг ее в растерянность: родители были уже двадцать лет в разводе, жили в разных странах, и она даже не знала, жив ли он, но с детства очень хотела его видеть и молилась об этом. Услышав вопрос, моя будущая жена разревелась, а старец погладил ее по голове и ласково сказал, что у нее будет отец.

Спустя три года исполнились слова отца Власия: ее отец сам разыскал дочь, оказалось, что он уже пятнадцать лет как был монахом в одном из монастырей Грузии. Но это еще не конец истории…

Моя будущая супруга захотела принять монашество и решила спросить об этом отца Власия, но получила благословение выходить замуж. Вскоре моя будущая супруга, жившая в России, поехала в Грузию для встречи с отцом, где встретила не только его, но и меня!!!

Теперь каждый год мой тесть на несколько дней приезжает к нам из монастыря увидеться и пообщаться с внуками. А жена, уехавшая в Грузию на двадцать один день, живет здесь уже пять лет!

Так сбылось в точности все, что говорил моей супруге старец Власий.

Роман Кияшко. www.carentauto.ru/view_post.php?id=285

Так и хочется мой маленький рассказ назвать «Удивительнейший случай». Но может ли что-либо в Промыслах Божиих быть неудивительным: удивительно создан мир, удивительно создан человек, удивительно устроено спасение человека, удивительно спасается человек. И среди всего Божественно-удивительного, среди которого мы живем, того же Божественного Промысла, встречаются на удивление редкие случаи.

Однажды в церковной ограде меня встречает незнакомая, на вид довольно молодая, подвижная, красивая женщина.

«Значит, это ее, должно быть, стоит у церковной ограды красный “Пежо”», – мелькнуло у меня в голове.

Женщина смело подходит ко мне и говорит:

– Отец Сергий, я живу в Челябинске. Прежде, в молодости, много лет жила в поселке Роза. Теперь иногда приезжаю посетить прежних знакомых. Сегодня посетила знакомую бабушку. На днях ей исполнилось девяносто лет. За ней приглядывает ее сын. Сегодня я ее помыла и подготовила к Причастию. Она вас ждет, и я готова вас отвезти. Уж не откажите, для бабушки это будет большим праздником.

– Она ваша родственница? – удивляясь ее добродетели, задаю ей вопрос.

– Нет. Были знакомы в прошлом.

– Она действительно желает причаститься?

– Да. Но последний раз она причащалась, возможно, при своем крещении в младенчестве.

«Вот так случай», – подумалось мне. Надо ехать, карета подана. Какая добродетель, однако!

Прихватив с собой все необходимое, въезжаем в дорогой моему сердцу поселок Роза, где я прожил бóльшую часть своей жизни. Невольно нахлынули воспоминания: вот я семилетний, как-то проходя по улице с новыми постройками, над одними дверями здания самостоятельно впервые прочитал по слогам вылепленное из штукатурки крупными буквами слово Ш-КО-ЛА.

В груди был неожиданный прилив радости: я прочитал сам. Это было где-то сразу после войны. Маме кто-то подарил вырванный из букваря листок с алфавитом, и наши долгие вечера мы проводили с ней над этим листочком. И вот мое первое прочитанное слово! Эта приятная мелочь сама собой вспоминается при каждом моем посещении Розы.

…Окрыленный радостью, я вошел в школу. В вестибюле стоял письменный столик, за которым сидела хорошенькая молодая женщина. Я понял – учительница.

– Как тебя зовут?

– Сережа.

– Сколько тебе лет?

– Семь.

– Где работает твой папа?

– Папу на войне убили.

– А мама где работает?

– Мама дома лежит. Болеет.

(Пережив нападки сумбурной революции, коллективизацию, раскулачивание, репрессию, голодную смерть родителей в ссылке, непосильный женский труд, постоянные переохлаждения на новообразованной Советами скотоводческой ферме, где даже скотинка умирала от холода, мама потеряла здоровье и часто болела. Теперь, получив с фронта похоронку о гибели моего папки, она окончательно слегла.)

Учительница ласково погладила меня по голове.

– Скажи маме, что мне нужна твоя метрика.

Я вышел из школы и подумал: «Она такая добрая, как моя мама». Так я поступил в первый класс. По тайному решению судьбы, а теперь, как я понимаю, по промыслу Божию, эта добрая женщина – Елизавета Ивановна Белокобыльская – стала моей первой учительницей.

Наконец подъехали к небольшому частному домику, где ворота и палисадник были выполнены из зеленого поликарбоната. Калитку открыл мужчина возрастом близко к шестидесяти и вежливо пригласил в дом. В отдельной комнатке на кроватке сидела приятная, ухоженная старушка. Над кроватью, в головах, висел коврик с изображением Нерукотворного Образа Спасителя.

На невысоком шкафу стояло несколько икон, среди них икона Великой княгини Елизаветы. На столе лежал молитвослов, состояние которого говорило о том, что он был в постоянном употреблении. Пожелтевшие листочки были сильно потерты от частого пребывания в руках читающего.