Кирилл Казанцев - Между ударами сердца

– Сказал, что теперь его жизнь и их жизни повязаны…

Покровский подробно рассказал о том разговоре, который состоялся в кабинете Аслана.

– Повязаны, говоришь… – Илья внимательно посмотрел на наколотую на вилку золотистую картошину.

– Да, но это все херня. Завтра я выложу в Интернет фильм про него. Его и всех его дружков закроют. Пожизненное им гарантировано.

– Пожизненное, – Илья повторил за Юрой и проглотил картошку целиком.

Он налил себе и Юре в стаканы квасу. Выпил сам. Юрий тоже глотнул.

– Ну что, идем гулять?

– Пошли.

– Тебя подкинуть? – спросил Илья.

– Да, к центру. А ты куда?

– Да так, заеду на ночную мойку, надо же лесную грязь из-под днища смыть, – сказал Илья.

Стояла звездная ночь. В летнем парке не было как будто ни души. Деревья казались великанами, тихий ветерок качал их шевелюры. Аттракционы, словно огромные металлические роботы, прилетевшие из других миров, внезапно застыли в ожидании солнца, чтобы подзарядить свои батареи.

Калитка карусели была открытой. Невнимательный карусельщик намотал на приваренные скобы железную цепь, забыв повесить замок. Девушка, оказавшаяся одна ночью в парке, стараясь как можно тише звенеть звеньями, размотала эту цепь, открыла калитку и пробралась на карусель. Она первым делом нашла черного скакуна. Погладила его по гриве, но садиться в седло не стала – ведь оно было для детей. Затем девушка увидела карету Золушки. Красивая, золоченая, а на крыше, под светом месяца, сиял в самом центре хвостик от тыквы. Девушка открыла дверцу и, поджав коленки, села в кожаное мягкое сиденье. Она закрыла глаза и представила, как белые крылатые кони, запряженные в эту карету, скачут по небу, серебристые колеса подскакивают по Млечному Пути. А навстречу этой карете, откуда-то из глубины Вселенной, скачет на золотом коне всадник.

«Прекрасный принц», – подумала девушка и улыбнулась – это была детская наивная мечта, красивая, как сказка.

«Интересно, – подумала девушка, – а Юра умеет ездить верхом на лошади?» Юля, а это была именно она, прошептала: «Я люблю его!»

После всего произошедшего она не могла уснуть. Она уложила Даника, а сама решила прогуляться.

– Ты куда? С ума сошла, что ли, – покачала головой ее подружка Анжелка.

– Мне надо на свежий воздух. Я здесь недалеко. В парк – и обратно.

– Смотри, осторожно. Говорят же, что маньяк орудует в городе.

– Полиция заверила, что это был приезжий. Он больше здесь не объявится. Знает, что за ним в городе охотятся. Я тихонько. Прогуляюсь по аллее – в тени. Если не выходить из темноты, то тебя никто не увидит. Зато ты увидишь всех. Не беспокойся. После того, что сегодня произошло, мне нечего бояться.

Юле очень хотелось поговорить с Юрой. Она слышала его голос в трубке телефона. Но Илья строго сказал, что он сам перезвонит. Но пока не позвонил. А значит, они что-то задумали. И Юля очень волновалась. А если они вместе отправились мстить этим кавказцам? Ее сердце трепетало от этой мысли. Но сама позвонить брату она не решалась. Оставалось только ждать, а это было невыносимо тяжело.

Сквозь дверцы кареты она смотрела на звезды – вдруг черное небо прочертил метеор.

– Ой, – прошептала Юля, – не успела желание загадать.

Она еще раз внимательно глянула на небо в надежде, что сейчас увидит еще одну падающую звезду. И вдруг краем глаза она приметила тень, что прошмыгнула внизу возле карусели. Юля сжалась, затаив дыхание. Сзади послышались шаги – явно мужские. Кто-то шел по помосту карусели и остановился. Мужчина что-то осматривал, что-то искал.

«Боже, – стала молить Господа Юля, – отведи от меня все опасности…»

В ночи раздался какой-то сдавленный вопль. Юля сидела ни жива ни мертва, но ее мозг отчетливо фиксировал все звуки, все оттенки звуков, раздававшиеся в темноте. И этот сдавленный вопль ей показался знакомым.

«Ну, конечно, – подумала девушка, – это вороной конь, на котором катался Даник». И другая мысль, которая пришла из глубины подсознания, родившаяся в неизведанных просторах женской интуиции, подсказала ей – Юра!

Это было безумие, но она открыла дверцу и прошептала:

– Я здесь! Юра!

И на самом деле это был он. Парень подбежал к карете и подал Юле руку. Словно Золушка, приехавшая на бал, девушка сошла с подножки кареты, держась за руку с встречающим ее принцем. И хоть карусель была отключена, а пульт управления – закрыт на замок, небо над Юлей и Юрой закружилось.

Поздним вечером того же дня у оцепленной полицией многоэтажки, где располагался офис риелторской компании «Золотой лев», все еще сновали люди в форме и в штатском – делали измерения, соскребали гарь со стволов деревьев, фотографировали.

– Что скажете, Михаил Павлович? – спросил Аслан у полковника Грищенко. – Снайпер превратился в бомбера?

Начальник уголовного розыска города стоял возле своей служебной машины. Передняя дверца была открыта. Водитель ждал, когда шеф займет свое место.

Оперативная группа уже заканчивала следственные действия на импровизированной парковке и в конторе «Золотой лев». Покореженный «Ниссан-Патфаиндер» уже погрузили на эвакуатор и потащили на стоянку ДПС.

– Не скажи, Аслан. Снайперы и бомберы – разные специальности. Не всякому одинаково хорошо удается совмещать это. Вполне вероятно, что здесь присутствует личный мотив. На джипе по городу катался Мансур. А этот нарцисс, по нашим сведениям, считается чуть ли ни секс-символом не только у разного рода шкурья, но и у доморощенных геев. Их в городе мало. Однако некий процент в любом обществе присутствует.

– Думаешь, Михаил Павлович, кто-то его приревновал?

– Всякое может быть. А контору твою зацепило случайно. Взрывная волна пошла именно таким образом.

– Я с Мансуром поговорю, – уверил полицейского Аслан.

– Поговори, поговори. А второго хакера, если он мне попадется, тебе я уже не отдам, – улыбнулся Грищенко. – Не умеешь ты с людьми работать.

Грищенко уселся в машину.

– Вообще ты мне со своими головорезами весь город вверх дном перевернул. Вот где вы у меня уже сидите, – Михаил Павлович провел большим пальцем себе по горлу.

Увидев, как напряглось лицо Аслана, Грищенко наклонился к нему. Аслан подставил ухо:

– Но у меня большое терпение… оно приносит хорошие дивиденды, не правда ли, – улыбнулся Грищенко. – Трогай, – сказал он водителю.

После отъезда начальника уголовного розыска постепенно разъехались и остальные полицейские.

– Гамзат! – позвал Аслан. – До утра чтобы ни одного следа! Чтобы все было, как вчера. Взрывали не нас, а чью-то машину. И не скупись.

– Хорошо.

Шея Гамзата была залеплена пластырем. Во время взрыва на нем был дорогущий пиджак из натуральной кожи – это спасло его от более сильных повреждений. Гамзата просто оглушило. И теперь как остаточное явление контузии у него звенело в правом ухе, от чего он время от времени смешно подергивал головой.

– Ты трясешь башкой, как будто только что из пруда вынырнул, – похлопал его по драному пиджаку Аслан.

– Э-э-э, не издевайся, да!

– Работай, здоровье завтра поправлять будешь, – уже другим тоном сказал Аслан. – И сними эту тряпку с себя.

Газмат уселся за стол секретарши Наташи и начал обзванивать строительные конторы. Но они уже закрылись, приходилось выходить на директоров через личные контакты. Саму Наташу уже давно допросили, сняли показания, и Аслан отпустил перепуганную девушку домой.

– Мансур! – позвал Аслан. – Ты мне ничего не хочешь рассказать?

– А что?

– Ну как ты живешь, с кем общаешься. С кем дружишь, а с кем нет.

– Э, а чего рассказывать.

– А ты подумай. До утра. А пока останешься здесь помогать Гамзату. А то еще в ночной клуб потянешься к своим дебилам.

– Что ты, Аслан.

– Все. Думай…

После такого напряженного дня Аслан хотел расслабиться и обо всем забыть.

– Але, дорогая, – позвонил он жене. – Будем работать до утра. Выпей таблеточки и спи. Буду утром.

После этого он вызвал такси.

Глазастый «Мерседес-Бенц» с шашками на крыше зарулил во двор кирпичной пятиэтажки. Этот район, хоть был и не в центре города, по планировке и качеству домов считался довольно престижным.

Еще год назад Аслан приобрел здесь приличную двухкомнатную квартиру и подарил ее местной белокурой красавице Татьяне. Она только-только окончила школу, несколько раз сверкнула на мероприятиях города в качестве ведущей и вдруг перестала появляться на местных тусовках. Из родни у Татьяны была только мама. Отец вирусолог погиб в экспедиции, поставив эксперимент на себе. Хотя это вроде не доказали – заразился по неосторожности. Теперь мама и ее подрастающая дочка жили на одну небольшую пенсию. Однако Татьяна страстно желала пробиться наверх – благо, внешность позволяла. Она мечтала поступить в Москве на журфак и грезила телевидением. И вдруг она пропала. Нет, ее видели в городе, но редко. Казалось, она бывала здесь наездами.