Эрл Гарднер - Дело сомнительного молодожена

– Верю вам на слово, – улыбнулся Скенлон.

Мейсон продолжал:

– Значит, человек, шедший с указанной вами скоростью, покрыл расстояние в пятнадцать футов за три с половиной секунды, даже меньше. А стало быть, если в ваши показания не закралась ошибка, то вы видели незнакомца в течение трех с половиной секунд одним глазом и при плохом освещении.

– Наверное... Раз вы так думаете...

– Я просто произвожу математические подсчеты, исходя из того, что вы мне сказали.

– Понятно, сэр.

– Итак, вы согласны со мной, мистер Скенлон, что видели незнакомца примерно три с половиной секунды?

– Ну... вообще-то я думал, что видел его дольше, но раз по вашим прикидкам выходит, что три с половиной, – значит, три с половиной.

– Я повторяю: вы видели его три с половиной секунды одним глазом при плохом освещении и со спины, – сказал Мейсон, – но когда дело дошло до опознания, то опознали незнакомца только через три минуты при ярком дневном свете, когда можно было как следует разглядеть его лицо и фигуру, не так ли?

– Да, но я хотел убедиться...

– Получается, что убеждались вы целых три минуты, причем глядели на подследственного двумя глазами и при хорошем освещении...

– Мне... мне хотелось полностью увериться в том, что...

– Итак, – Мейсон обезоруживающе улыбнулся и дружелюбно посмотрел на Скенлона, – увидев этого человека еще раз в полумраке одним глазом и в течение трех с половиной секунд, вы вряд ли смогли бы со всей определенностью заявить, что перед вами тот самый мужчина из отеля, да? Во всяком случае, за три с половиной секунды вы бы своего мнения не составили?

– Пожалуй, вы правы, – согласился Скенлон. – Полной уверенности у меня не было бы. Но когда я увидел его в тюрьме, то все сомнения сразу исчезли!

– Так я и думал, – улыбнулся Мейсон. – Спасибо, мистер Скенлон. У меня все.

– Вы свободны, – сердито буркнул Ковингтон свидетелю.

Судья Минден посмотрел на часы и объявил:

– Время обеденного перерыва. Заседание возобновится в два часа. Надеюсь, присяжные будут помнить предостережение суда: вам следует воздержаться от обсуждения судебного процесса и не позволять обсуждать его в своем присутствии. Вы не должны выносить вердикт до окончания слушания дела! Суд объявляет перерыв до двух часов.

Эдвард Гарвин дотянулся до Мейсона и цепко, судорожно схватил его за руку.

– Мейсон, ради бога! Я...

Адвокат с ободряющей улыбкой повернулся к клиенту, но глаза его смотрели на Гарвина холодно и жестко.

– Улыбайтесь, – велел Мейсон. – Улыбайтесь, черт побери! – прошипел адвокат. – Ну, я кому сказал!

Лицо Гарвина исказило некое подобие ухмылки.

– Шире, лучезарней! – приказал Мейсон. – Улыбайтесь и следите, чтобы улыбка не исчезла с вашего лица, пока присяжные не покинут зал.

Понаблюдав за отчаянными потугами Гарвина, Мейсон добродушно расхохотался, похлопал беднягу по плечу и со словами: «Ладно, пора перекусить» – как ни в чем не бывало отвернулся от своего подопечного.

– Мейсон, мне позарез нужно с вами поговорить! – шепотом взмолился Гарвин.

Мейсон вполголоса бросил через плечо:

– Если вы будете пытаться говорить со мной сейчас, на глазах у присяжных, да еще с таким выражением лица, то наверняка подпишете себе приговор в камеру смертников.

Произнеся эти слова, адвокат с беспечным видом подхватил под мышку портфель и с улыбкой, повергшей в изумление почтеннейшую публику, покинул зал...

В коридоре к Перри Мейсону подошла Делла Стрит.

– Боже мой! – прошептала она. – Неужели Скенлон говорит правду?

– Не знаю, – пожал плечами Мейсон. – Это я выясню позже, а сейчас нельзя допустить, чтобы все увидели, как я торопливо беседую с клиентом.

– Но что мы будем делать? – воскликнула секретарша.

– Разыщем Пола Дрейка и пообедаем, – сказал Мейсон. – Ничего больше мы пока сделать не в состоянии.

Дрейк протиснулся сквозь толпу, сгрудившуюся в дверях и с любопытством глядевшую на Мейсона.

Сыщик схватил адвоката за руку, крепко пожал ее и с чувством произнес:

– Честное слово, ты великолепно провел допрос свидетеля, Перри! Ты заставил мужика признать, что для опознания Гарвина ему понадобилось целых три минуты, да еще при хорошем освещении... А ведь изначально он видел его не больше трех секунд в полумраке и со спины!

– И все-таки, – задумчиво протянул Мейсон, – этот свидетель меня тревожит. Конечно, он судит предвзято. Конечно, его показания – смесь из реальных фактов, домыслов и догадок, но тем не менее в его словах сквозит неподдельная искренность. И меня его показания беспокоят.

– Но не думаешь же ты, что твой клиент действительно покинул гостиницу, отправившись на поиски ночных приключений!

– Откуда мне знать? Клиенты очень часто лгут своим адвокатам, – вздохнул Мейсон. – Правда, у нас есть козырная карта...

– Ты имеешь в виду показания жены Гарвина?

– Ага. Конечно, присяжные могут решить, что она выгораживает мужа, но они используют любую возможность, лишь бы не отправить молодожена в сан-квентинскую камеру смертников. Им же не захочется, чтобы красавица жена зачахла от тоски... Надеюсь, что алиби, которое обеспечит мужу миссис Гарвин, в конце концов перевесит показания Скенлона.

– А она запомнила точное время? – спросил Дрейк.

– Наверняка, – уверил его Мейсон. – В гостинице, к счастью для нас, есть часы с боем.

– И громко они били?

– Громче некуда, я сам слышал. Когда я в эту ночь отправлялся на боковую, они били десять. И...

Мейсон осекся, заметив выплывающую из лифта сеньору Мигериньо. Под мышкой у нее торчали большие часы. Улыбнувшись, сеньора сказала:

– Здра-авствуйте, мистер Мейсон. Ну ка-ак, муж верне-ется к жене и они опя-ять приедут провести медовый ме-есяц в моей асьенде, да-а?

– Конечно! – воскликнул Мейсон и очень доверительно поинтересовался: – А что вы собираетесь сделать с часами, сеньора?

– На ни-их захотел взглянуть прокуро-ор.

– Зачем? – удивился Мейсон.

– Он собира-ается показать присяжным.

– А что это за часики? – как можно небрежней поинтересовался Мейсон.

– Они висят у меня в оте-еле. Я узнаю по ни-им вре-емя...

– А, это те самые часы с боем? – догадался адвокат.

– Ну да, с боем, – кивнула хозяйка и добавила: – Они бьют днем.

– Днем? – удивленно переспросил Мейсон.

– Конечно, днем, да! – подтвердила сеньора Мигериньо. – Ночью же нет, нет! Часы будят госте-ей. Днем людям нравится слушать бой часов, а но-очью он их раздражает, разве нет?

– А что же вы с ними делаете по ночам? – спросил адвокат.

– Часы электрические, – объяснила женщина. – Бой регулируется отде-ельно. Вот зде-есь, на боку, кно-опочка. Если вам надое-ело, вы на нее нажима-аете, и бой отключа-ается...

– Вы хотите сказать, что если нажать на кнопку, то часы перестанут бить?

– Да-да! Вы на нее нажима-аете, и часы не бьют, пока вы не верне-ете кнопку в прежнее положе-ение. Я каждую ночь перед тем, как лечь спа-ать, выключаю их, и они молчат. А утром, когда гостям пора встава-ать, когда погода хорошая, тепло и со-олнечно, я нажимаю на кно-опку, и часы опять начинают бить.

– Стало быть, прокурор хочет на них полюбоваться?

– О да, ведь их приде-ется отдать прави-ительству. Прокурор покажет часы прися-яжным, а потом поставит зде-есь, в суде. Мне же вместо старых часов купят новые. Я сказала, что я бедная вдова и не могу-у купить другие часы-ы. А пока не купят мне новые, я эти не отда-ам. Нельзя, чтобы гости-иница осталась без часов. Та-ак?

– Конечно, – кивнул Мейсон.

– Ла-адно, – протянула сеньора Мигериньо. – Пойду разыщу прокуро-ора. Он проси-ил меня подойти в самом начале переры-ыва, чтобы обсуди-ить мои показа-ания. Мне и часы придется продемонстри-ировать.

– Прекрасно, – откликнулся Мейсон. – А мы пойдем пообедать.

– Приятного аппети-ита, – пожелала хозяйка гостиницы.

– Спасибо, – поблагодарили Мейсон и его товарищи.

Повернувшись к владелице отеля спиной, они двинулись вперед по коридору.

Дрейк еле слышно выругался.

– Боже мой, шеф! – сдавленно вскрикнула Делла.

– Приятного аппетита, – саркастически улыбнулся Мейсон.

Мейсон, Пол Дрейк и Делла Стрит сидели, откинувшись на подушки дивана в ресторане.

– Я, наверно, есть не смогу, – пожаловалась Делла. – Кошмар, сущий кошмар!

Спокойно улыбнувшись, Мейсон сказал:

– Не надо, Делла. Вокруг нас люди, они смотрят, интересуются, о чем мы говорим, что чувствуем. Улыбайтесь, держитесь уверенно и непринужденно, шутите, и давайте обсуждать наши дела только шепотом.

– Но что все-таки происходит, Перри? – воскликнул Пол Дрейк.

– Не знаю, – пожал плечами Мейсон. – Но боюсь, что показания Скенлона подействуют на присяжных. Я лично думаю, что Скенлон...

– Неужели ты допускаешь, что Гарвин действительно звонил тогда по телефону, а потом поехал на машине в Оушенсайд?

– Я думаю, что Гарвин мог совершить глупость и поехать куда-то. Когда ведешь из года в год подобные допросы, начинаешь распознавать по поведению свидетеля, правду он говорит или нет. Так вот, я, конечно, посадил Скенлона в лужу, да и полиция действовала нечестно, показав ему одного-единственного подозреваемого... Но, несмотря на все это, факт остается фактом: Скенлон старается быть искренним. Такое у меня создалось впечатление... Предположим, он действительно с некоторым трудом опознал мужчину, звонившего из телефона-автомата. Однако содержание разговора у него сомнений не вызывает! Тем более что я на собственном опыте убедился: перегородка между будками действительно не толще картона. Полиция поинтересуется телефонным разговором. Абонентом вполне может оказаться Этель Гарвин!.. А теперь представим на минутку, что мужчина, выходивший из телефонной будки, вовсе не наш клиент. Кто еще из постояльцев отеля мог вести телефонные переговоры с миссис Гарвин? А?