Энн Перри - Смерть внезапна и страшна

– Как же так? – простодушно посмотрела на нее мисс Парсонс.

– Расскажи мне все, что ты знаешь.

– Они не поверят мне! Что я против него?! – Ярость снова исказила ее лицо. – Вот размечталась! Не, мой путь надежнее. Он вернее. А твой – нет!

– Не обязательно, – настаивала Эстер. – Ты должна знать кое-что важное!

– Чево я могу знать? Они не поверят мне. Я ж никто. – В последних словах Доры слышалась великая горечь, словно бы вся пропасть никчемности поглотила ее и весь свет, какой был в ее жизни, теперь угасал где-то вдалеке.

– А как насчет пациенток? – в отчаянии спросила мисс Лэттерли. – Как они узнавали, к кому можно обратиться? Подобные вещи людям так просто не рассказывают!

– Конечно, нет! Только я тоже их к нему не водила.

– А ты уверена? Подумай! Быть может, ты видела что-нибудь или слышала… Как долго он занимался подобными делами?

– Да многие ж годы! С тех пор как сделал эту штуку Росс-Гилберт. Она была первой. – На лице рослой сестры зажегся внезапный резкий интерес, и она, казалось, не заметила, как ее собеседница затаила дыхание. – Вот была смехота! Месяце, наверное, на пятом – поперек себя шире! Только шо из Индии приплыла, вот почему так далеко зашло. – Дора хохотнула баском, и ее лицо исказилось в пренебрежении. – Он же у нее был черномазый, маленький гад! Я сама видела: все как у настоящего младенца – ручки, ножки и все такое… – Слезы вдруг прихлынули к ее глазам, и лицо медички смягчилось от скорбного воспоминания. – Меня аж чуть не стошнило, как увидела, что происходит. Но он черный был, говорю тебе, черный! Нечего удивляться, шо она его не захотела! Муж выставил бы ее из дома… Да весь Лондон вопил бы в негодовании, а дома, за закрытыми дверями, все потешались бы до упаду!

Эстер удивленно захлопала глазами. Ей было жаль бесполезной жизни ребенка, нежеланной и пресеченной еще до начала.

Без всяких объяснений она понимала, что презрение Доры относилось не к тому, что ребенок был черным, а к тому, что Береника отделалась от него по этой причине. Этой сестре было жаль, что от человеческого существа на пороге жизни можно отделаться так легко. Только гневом она могла отгородиться от ужаса и жалости. Ведь у нее самой не было детей и, наверное, никогда не будет. Сколько любви мог бы принести этот ребенок матери – и вот он выброшен куском мяса, гнилой опухолью в груды мусора! На несколько мгновений медсестры разделили свое негодование столь же полно, как если бы их жизненные пути тесно переплетались.

– Но я не знаю, кто посылал к ему женщин, – гневно сказала мисс Парсонс, нарушив молчание. – Быть может, ежели ты сумеешь разыскать кого-нибудь из них, они тебе скажут. Но не рассчитывай на это. Скорее всего, они будут молчать!

Лицо ее вновь исказил гнев, и она продолжила еще более злобным тоном:

– А ежели поставить любую из них в суде, так они будут клясться, шо не делали ничего такого! Бедная-то врать не будет, а вот богачка… Бедная, она боится нарожать больше, чем сможет прокормить. А богатая страшится позора.

Эстер не стала напоминать ей, что несчетные беременности могут довести до физического истощения и богатую. Все женщины рожают одинаково, и никакие деньги на земле не могут отменить телесные нагрузки, боли, разрывы, кровотечения и риск заражения крови. В этом все женщины равны. Но говорить об этом было пока не время.

– Постарайся вспомнить, – посоветовала мисс Лэттерли. – А я еще раз прочту все записки Пруденс, на случай если там что-нибудь найдется.

– Ты ничего не узнаешь. – Безнадежность вновь вернулась в голос Доры и на ее лицо. – Его оправдают, и я убью его – так, как он сам убил. Пусть меня за это повесят, но я буду довольна, шо и он угодит в ад!

И с этими словами она двинулась мимо Эстер. Слезы, переполнив ее глаза, текли по уродливому лицу.

Монк был в восторге, когда мисс Лэттерли принесла ему эту новость. Решение было найдено. Теперь он точно знал, что делать дальше. Без колебаний детектив отправился к Беренике Росс-Гилберт и приказал лакею впустить его. Уильям не стал слушать никаких протестов, касающихся позднего времени визита: было действительно уже около полуночи, но дело являлось срочным, и сыщика нисколько не волновало, что леди Росс-Гилберт уже удалилась почивать. Ее следовало разбудить. Быть может, нечто в его манерах и жесткость в глазах помогли ему убедить лакея. Помедлив лишь мгновение, тот повиновался.

Монк ожидал Беренику в гостиной, элегантной и обставленной дорогой французской мебелью, блестевшей позолотой и парчой. Интересно, какую часть этого великолепия оплатили отчаявшиеся женщины? У сыщика не было времени приглядеться к обстановке внимательнее. Он стоял посреди комнаты и, глядя на двойные двери, дожидался появления хозяйки. Распахнув створки, она вошла, улыбаясь, одетая в великолепное платье – пышные юбки колыхались вокруг нее. Эта дама казалась средневековой королевой: не хватало лишь венца в ее длинных блестящих волосах.

– Какая исключительная неожиданность, мистер Монк! – проговорила она невозмутимо. Лицо ее выражало одно лишь любопытство. – Что стряслось на земле? Что привело вас ко мне в столь позднее время? Говорите же! – Леди с неприкрытым интересом оглядела неожиданного гостя с ног до головы, а затем глаза ее вновь остановились на его лице.

– Суд, скорее всего, закончится завтра, – сказал Уильям жестким и четким голосом, чеканя слова. – Сэр Герберт будет оправдан.

Брови Береники поднялись еще выше.

– Прошу вас не говорить мне, что вы пришли сюда среди ночи лишь для того, чтобы рассказать мне об этом. Я ожидала этого… и достаточно скоро. – В ее глазах были теперь удивление и вопрос. Леди Росс-Гилберт не верила, что Монк способен на столь абсурдное поведение. Она ждала, чтобы он объяснил истинные причины своего прихода.

– Но он виновен, – резко ответил детектив.

– В самом деле? – Женщина вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Это была удивительная красавица, ни на кого не похожая. Вся гостиная сразу наполнилась ее присутствием, и Уильям не мог сомневаться в том, что она понимала это. – Это всего лишь ваше собственное мнение, мистер Монк. И если вы имеете доказательства его вины, то их следовало доставить в дом мистера Ловат-Смита, а не ко мне… – Она помедлила. – В чем же все-таки дело? Вы еще не объяснили причин…

– У меня нет доказательств его вины! – воскликнул сыщик. – Ими располагаете вы.

– Я? – Изумленный голос хозяйки стал звучать выше. – Дорогой мой, вы говорите самую неприкрытую чушь! Я не знаю ничего подобного!

– Неправда. – Уильям жег ее взглядом. Постепенно собеседница признала его внутреннюю силу и непреклонную решимость. Удивление оставило ее лицо.

– Вы ошибаетесь, – тихо сказала Береника. – Это не так. – Она отвернулась и принялась играть с маленькой фарфоровой статуэткой, украшавшей мраморную крышку стола. – Бэрримор не собиралась идти за него… Это сущая глупость, и мистер Рэтбоун уже доказал это.

– Конечно, – согласился детектив, глядя, как тонкие пальцы хозяйки прикасались к статуэтке. – Пруденс обещала разгласить некоторые сведения, чтобы заставить его походатайствовать за нее. Она хотела учиться на врача.

– Но это невероятно, – покачала головой Росс-Гилберт, так и не глянув на него. – Женщин не принимают на такую учебу. Он должен был сразу сказать ей об этом.

– Наверное, тем дело и кончилось бы, но до этого он воспользовался ее руками, заставил без всякого вознаграждения работать долгие часы и построил свою репутацию на ее труде и устремленности, сперва дав ей надежду стать врачом! А когда она проявила нетерпение и захотела расплаты, он убил ее.

Береника поставила фигурку на место и повернулась к детективу. Смех вновь вернулся в ее глаза.

– Он мог бы просто сказать ей, что это бессмысленно, – ответила она. – Зачем ему убивать ее? Вы смешны, мистер Монк.

– Она пригрозила ему рассказать властям, что он занимается платными абортами, – произнес Уильям сдавленным от ярости голосом. – Причем не по необходимости, а чтобы избавить богатых женщин от неприятностей, связанных с нежелательными детьми.

Он заметил, как кровь отхлынула от щек леди, однако выражение ее лица не переменилось.

– Если вы можете доказать это, то зачем пришли ко мне, мистер Монк? Это очень серьезное обвинение – оно одно грозит ему тюремным заключением. Но без доказательств все, что вы говорите, останется ерундой.

– Вы знаете, что это не так, потому что именно вы направляли к нему пациенток.

– Я? – Глаза Береники расширились, а на губах застыла улыбка, мертвая и неподвижная. – Это тоже клевета, мистер Монк.

– Вы знаете, что он выполнял аборты, и можете доказать это, – проговорил сыщик ровным голосом. – Ваши слова не будут клеветой, поскольку вы обладаете фактами, знаете имена и подробности.