Врачеватель (СИ) - Бергер Кира

Смелая.

Ну до чего же смелая.

– Нет, – он развернулся к ней спиной и с наслаждением чувствовал прожигающую спину яростный взгляд. – Глеб только учился. Я планировал, чтобы он провел пятую Жатву сам, но изменились обстоятельства. Тот курьер, которого вы нашли на берегу, помнишь? Это первый пациент моего сына.

– А что было до этого?

– До этого он наблюдал, учился, готовился… Искал их для меня…

Руки подрагивали, когда он вскрывал новую ампулу и упаковку с чистым шприцем. Он не любил эту свою слабость, но пытался мириться с ней.

Влада больше ничего не сказала. Молча наблюдала, как он подходит к ней, и смело глотала беззвучные слезы ужаса.

А потом, когда он оказался всего в двух шагах, плюнула ему в лицо.

– Ты сгниешь в тюрьме. – прошептала она, закрывая глаза: – Твой ад начнется прямо здесь, я обещаю.

– Не давай пустых обещаний, девочка, – ласково улыбнулся он, вытирая лицо сухой ладонью. – Обещания надо исполнять, а не бросаться ими.

Наверное, она не хотела показывать своего страха, но Врачеватель оказался рядом слишком неожиданно. Под очередной пронзительный крик, в плечо вошла тонкая игла.

Влада замолчала и замерла, когда шприц улетел на пол. А всего через мгновение кровь стала горячей. Мышцы начали судорожно сокращаться, и боль затуманила разум.

– Будь ты проклят. – это были ее последние слова.

Дамира колотило. Обычно капитан умел контролировать эмоции, но сейчас они взяли верх и трясли напряженные мышцы. И ни одна сигарета так и не смогла унять эту дрожь.

Миронов крепко держался за руль. Он разогнал машину до запрещенной скорости и нарушил при этом все правила дорожного движения. Полчаса. Всего полчаса назад Миронов проснулся после ночной пьянки. Встал, с трудом добрался до ванной, простоял под холодным душем, вышел, махом осушил последнюю бутылку воды и только потом прослушал почту.

Никогда прежде он не трезвел так быстро. Из головы мгновенно исчез липкий туман, а мир вокруг стал четче и ярче. Даже слух обострился из-за резкого выплеска адреналина. Не понимая, что творит, он бросился из квартиры, забыв одеть футболку. Едва не слетел с лестницы, пока спускался на этаж, но наткнулся лишь на приоткрытую дверь.

Опоздал.

Холодный ужас обездвиживал. Пришлось ударить по стене, чтобы почувствовать боль и хоть немного прийти в себя. Он пытался рассуждать здраво. Даже зашел в пустую квартиру напарницы, в надежде что-то там найти, но потерпел неудачу. Он позвонил дежурному, узнал, что вызова на их адрес вчера не было, и едва не завыл от отчаяния.

Пока переодевался и спускался вниз, все пытался зацепиться за идею, куда Врачеватель мог увести девушку, но мысли ускользали сквозь пальцы. В голове царила пустота.

И оставался лишь один выход. Только один человек мог ему помочь.

Завизжали тормоза. Машина едва не протаранила крыльцо полицейского участка, вспугнув стаю жирных голубей. Дамир вылетел на улицу и бросился внутрь, не захлопнув дверь. Он проигнорировал вопросы дежурных, молча прошел пост и стянул со стола ключи.

– За мной не ходить, – приказал испуганному пареньку на входе.

Тот послушно кивнул.

Во временной камере Глеб сидел один. Безобидно свернулся калачиком в углу и мирно спал, вздрагивая от холода. Словно ребенок.

Дамира накрыла ярость. И страх. Холодные стены и прутья ржавой решетки напомнили ему самую страшную ночь в его жизни.

И она грозилась вот-вот повториться вновь.

Едва не сломав ключ, Дамир ворвался в камеру. Двумя большими шагами преодолел небольшое пространство и схватил спящего друга за шею. Вмял в стену и вынудил подняться на ноги.

Глеб проснулся. Распахнул глаза и закашлялся. А потом отлетел назад, на нары, когда кулак со всей силой, на которою капитан был способен, врезался ему в скулу.

– Где они?! – зарычал капитан, снова хватая потерявшего ориентацию Тюрина за шкирку: – Говори!

Глеб выглядел нелепо. Еще не проснувшийся, с оленьим взглядом больших темных глаз, и измазанной в крови из разбитого носа щекой.

– Где?! – Миронов с силой встряхнул парня.

Тот, наконец, понял, в чем дело. Потерянно моргнул, а затем задумчиво протянул:

– Ты все-таки потерял. – усмешка скривила тонкие губы: – Я так и знал, что пойдешь жалеть себя и потеряешь её. Я знал…

Еще один удар. Потом еще.

Глеб кашлял и плевал кровь на пол. Затем улетел туда же сам. Дамир больше не поднимал его, вжал колено в худую грудь и рукой стиснул подбородок. Пальцы скользили по мокрой от крови коже, но захват Дамира все равно поражал силой. Казалось, еще немного, и он раздавит Тюрину челюсть.

– Я спрашиваю – где?!

– Ищи, – выплюнул Глеб: – Ищи, или опоздаешь. Как опоздал к…

Он не закончил говорить. Очередной удар и голова Тюрина врезалась в бетонный пол. Парень застонал от гулкой боли и сквозь этот же стон засмеялся. Больным, сумасшедшим смехом.

– Знаешь, – прохрипел он: – Я думаю, Владе подойдет больничная пижама. Она же у нас красивая, правда? И смелая. Бесстрашная…

От захлестнувшей ярости Дамир перестал видеть что-либо перед собой. Еще несколько ударов, после которых лицо бывшего друга превратилось в сплошной кровоподтек.

Ему должно было быть очень больно. Но он смеялся. Смеялся сквозь слезы боли.

– А ты слабак, – каждым словом Тюрин подбрасывал в пылающий костер Дамира все больше дров: – Никого спасти не можешь. Они все тебя любили, и ты всех потерял. Родители, Костя, и даже Влада. Какой же из тебя…

Очередной удар, и Глеб потерял сознание. Его тело кулем повисло в напряженных руках Дамира, а голова запрокинулась назад.

Миронов тяжело дышал. Бывший друг в его руках напоминал сломанную куклу. А он сам себе напоминал спятившего зверя.

Владе не понравится…

Плевать. А ему не понравится, если он похоронит последнего близкого человека. Пусть лучше будет злиться, но рядом с ним, живая.

Он отбросил от себя Глеба и встал на подрагивающие ноги. Сипло выдохнул. Потер разбитые костяшки и двинулся к выходу. Коллеги, сбежавшиеся на шум, расступились с его пути. Никто ничего не говорил. То ли боялись, то ли понимали.

Пока шел по коридору, набирал номер Громова. Стараясь успокоиться, кратко рассказал обо всем. Попросил подключить все возможные силы. Вернулся в кабинет. Зашел всего на секунду и, зарычав, вышел, не в силах смотреть на два пустых рабочих стола.

В голове билась лишь одна мысль – успеть. Успеть, и не потерять еще и ее.

Он не может себе это позволить. Тогда закончится все. Ему больше не за чем будет жить. Ему не за что будет даже умирать.

Звонок телефона вырвал его из оцепенения. Незнакомый номер заставил сердце биться в безумной ярости. Он уже знал, кто звонит, хотя еще не услышал сухого усмехающегося голоса.

***

Дамир снова нарушал все правила. Машину заносило на поворотах, и только чудо спасало Миронова от лобового столкновения с углами притихших к выходным домов. Капитан изо всех сил старался сосредоточиться на дороге и не думать о том, кто сидит позади. Но выходило плохо. Тихий, довольный смех сводил его с ума. Зубы скрипели, и каждый нерв казался натянутым до предела.

– Заткнись, – прорычал он, когда сил уже совсем не осталось: – Заткнись!

Глеб наклонил гудящую голову. Он с упоением, прямо по примеру своего отца, наслаждался отчаянием и болью. Наблюдал и подмечал каждое движение водителя, каждый нервный тик.

– Будь внимательнее, – разбитые губы болели. Слова получались шепелявыми из-за прикушенного и раздутого языка, но он продолжал говорить: – Ты же не хочешь разбиться, так и не доехав до нее, верно?

Капитан сжал руль сильнее. Пробирающее до костей хихиканье не прекращалось. Если бы он мог, то закрыл бы на мгновение глаза, чтобы успокоиться, но он не мог. Глеб прав – ему нельзя погибнуть.

Но и выдерживать эту пытку сил больше не было. Дамир резко надавил на тормоз. Ремень безопасности позабытый болтался рядом, поэтому руль впился в грудь, а в спинку его сидения впечатался носом Глеб. Когда машина окончательно остановилась, Миронов перевел дыхание и вытащил из бардачка пистолет. Развернулся и приставил его ко лбу бывшего друга.