Петер Рабе - Бенни

— Патрисия!

— Что — Патрисия?! И после всего этого у тебя хватает совести пускать своих побегунчиков следом, чтобы уберечь меня от беды? Знаю, знаю, что ты хочешь сказать, — что есть такие места, куда твоей девочке не стоит ходить, есть люди, с которыми ей не стоит встречаться… Да уж!.. Ты — лучший пример этому! Мой родной отец…

— Довольно, Патрисия!

Тон, которым это было сказано, заставил ее на секунду остановиться, однако она вовсе не была испугана.

— Как ты узнал, где я, папуля? — Она холодно улыбнулась, глядя прямо в глаза Пендлтону.

— Я и не знал, я просто послал…

— Ты знаешь, где я была, папа?

— Нет, и мне безразлично. Принимая во внимание твое состояние, я подумал, что ты захочешь побыть с этими джазистами, с которыми тебя видели несколько раз. Я дал указания своему человеку навести справки.

Она снова рассмеялась, достала сигарету из кармана:

— Твой парень не наводил справок, он просто ворвался ко мне, и все.

— Что ты сказала?!

Она закурила и бросила горелую спичку на пол.

— Не переживай, я была уже одета. — Она выпустила дым.

— Патрисия! — В голосе Пендлтона послышался неподдельный пуританский шок. — Где он тебя нашел?!

— В частном клубе.

Пендлтон встал со стула и прошел вдоль стола. Потом снова сел.

— Меня не интересуют детали, Патрисия, но не встречалась ли ты с человеком по имени Харви — там, в этом… ну, в этом месте?

— Не сегодня.

— Конечно, не сегодня. — Голос Пендлтона звучал теперь как из телефонной трубки. — Этот Харви, Патрисия, он… он… его нет на свободе.

— Продолжай.

— Возможно, это тебя шокирует, но мне стало известно, что он наркоман. — Пендлтон сделал паузу, но Пэт никак не отреагировала. — Вот от этой дряни я и хочу тебя защитить!

Пэт затушила сигарету. Когда она подняла голову и посмотрела в лицо отцу, на ее губах застыл непонятный оскал.

— Ты же сам этой дрянью и торгуешь, не так ли?

Пендлтон вскочил, и на мгновение показалось, что он сейчас ударит дочь. Пэт стояла спокойно. Выражение ее лица не изменилось.

— Что, нет? — повторила она.

Пендлтон отвернулся и стоял совершенно неподвижно. Слышно было только его дыхание. Когда он снова повернулся к Пэт, на лице его была маска. Он медленно потирал руки. Отчетливо слышный в тишине звук напоминал качание чашек весов, когда они еще не пришли в равновесие.

— Как твой отец, я запрещаю тебе смотреть на определенные вещи, говорить и делать определенные вещи. Если хочешь, можешь со мной потягаться. К хорошему это не приведет, Патрисия, а кроме того, нанесет удар по моей любви к тебе. Я даже скажу, какие меры я приму. Сначала я запрещу давать тебе деньги. Потом…

Пэт запрокинула голову и расхохоталась:

— Я же всегда могу…

— Я попросил тебя не перебивать. Впрочем, ладно, ты говоришь, что ослушаешься. — Голос его был зловещим. Он обогнул стол, подошел к дочери вплотную и взял ее руки в свои. — Патрисия, ты помнишь, где умерла твоя мать? — Пендлтон наклонился к ней. — В психбольнице, Патрисия.

Выражение лица девушки изменилось, теперь она смотрела на отца широко раскрытыми глазами, в которых стояла тревога.

— И если я не смогу наставить на путь истинный тебя, собственную дочь…

Ему не пришлось завершать угрозу. Патрисия была раздавлена. Она упала ничком на стол и с монотонностью робота принялась бить кулаком по крышке. Челюсти ее свело судорогой, дыхание прервалось.

Пендлтон обнял ее за плечи и заговорил с несвойственной ему теплотой:

— Прости, дорогая, прости, что напугал. Я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо, чтобы ты была счастлива…

— Я понимаю. — Голос ее звучал неожиданно спокойно, в нем слышалась какая-то сосредоточенность. — Я пойду?

— Дорогая…

— Пожалуйста. Позволь мне уйти. Можно мне взять машину, чтобы доехать до колледжа?

— Но ты совсем не спала, Патрисия.

— Экзаменационная неделя, мне надо быть.

— Я велю, чтобы кто-нибудь отвез тебя.

— Спасибо.

— Спокойной ночи, девочка моя.

— Спокойной ночи, — отозвалась она и вышла, закрыв за собой дверь.

Бенни хорошо знал город, и какое-то время никто его не мог найти. Он залег на дно и не выходил из комнаты при свете дня. Ночью он бродил по улицам, обдумывая дальнейшие действия и коротая время.

Ночи становились все теплее. Он шел мимо небольших магазинчиков с темными окнами, вдоль длинных складов на набережной. Казалось, его шаги — единственный звук во Вселенной. Вдруг он забеспокоился, пошел быстрее, но тревога прошла, и Бенни повернул к своей берлоге, тесной комнатке с пропитанным влагой потолком и вонючим одеялом от Армии спасения.

Когда он открыл дверь, перед ним не было ничего, кроме черной пустоты. В следующее мгновение дверь вырвалась из его руки, с треском захлопнулась, и темнота наполнилась страхом и опасностью — в спину Бенни уперлось дуло пистолета. Справа кто-то задышал в шею, потом скрипнула кровать и незнакомый голос сказал:

— Не двигайся, Тейпкоу.

Бенни повиновался. Ободок шляпы вдруг стал ему тесен, затылок зачесался, но руки окаменели, и Бенни стоял как истукан.

— Кругом, Тейпкоу, и выходи наружу.

Его подтолкнули дулом пистолета, кровать скрипнула под тяжестью вставшего. Значит, их двое.

— Наружу, Тейпкоу.

Он нащупал ручку, открыл дверь и вышел из комнаты. Те двое шли следом по лестнице и вывели его к старенькому, видавшему виды «плимуту». Один сель за руль, второй рядом с Бенни. Через пару минут Бенни понял, что ошибся насчет машины: старенькие «плимуты» не рвут с места, как истребители, и моторы у них не урчат, как дикие кошки.

Всю дорогу от комнатушки до машины один из парней держал пистолет вплотную к боку Бенни. Тот вел себя смирно; сидел и прикидывал, какой шанс представится ему на этот раз — ведь всегда есть один, последний, спасительный шанс. Не хотелось верить, что всему пришел конец.

Они немного покружили по городу и выехали к реке. Затем миновали пирс, баркас у причала и покатили вдоль темной воды. Огни города мерцали, отражаясь в волнах.

Бенни увидел яхту, лишь когда машина остановилась и водитель заглушил мотор. Один из парней свистнул, из темноты раздался ответный свист. Вдвоем парни вытащили Бенни из машины и толчками в спину загнали на яхту. Он едва не упал, протискиваясь сквозь узкий лаз в каюту, представлявшую собой обычную городскую квартиру — с кожаными креслами и письменным столом. Дверь захлопнулась, и Бенни опустился на стул. Довольно большая комната, только окна круглые. В комнате было тепло, но, несмотря на это, Бенни охватил озноб.

Внезапно дверь открылась, Бенни вскочил. И тут он сделал то, что делал считанные разы в своей жизни, — снял шляпу.

В каюту медленно входил Альверато:

— Тебе налить, Тейпкоу?

Бенни охватила дрожь. Он не мог больше сдерживаться, не мог хранить в себе годы ожидания, надежды на шанс. Сейчас, когда все начинало сбываться, он даже не вполне в это верил.

— Большой… Аль… Альверато… — только и смог выговорить он.

— Слушай, Тейпкоу, не Большой Альверато, а Большой Эл или мистер Альверато. Держи стакан.

Бенни взял стакан.

— Зови меня Эл, Тейпкоу. И сядь ты.

— Хорошо, мистер… Хорошо, Эл.

Альверато наблюдал, как Бенни помешивает напиток в стакане.

— Ты чего, боишься, что ли?

Бенни поставил стакан, не говоря ни слова. Дрожь в теле не унималась. Вопрос жизни и смерти, кажется, решился в его пользу, по крайней мере на этот раз, но на карту было поставлено кое-что еще. Бенни намеревался начать все снова, как раз с той ступеньки, на которой Пендлтон хотел его задержать.

— Эй, Тейпкоу, ты где витаешь?

— Я здесь, здесь.

Все, что ему оставалось на данный момент, — это сидеть и ждать, что предложит Альверато.

— Давно ты от Пендлтона свалил, Тейпкоу?

— С неделю.

— Ты ведь у этого прохвоста на коротком поводке сидел, так?

Бенни такой поворот не понравился.

— Я уже давно на него не шестерил, у меня своя территория была.

— Ага, точно! Как раз поэтому ты его и привозил тогда…

— В ту же ночь я ушел. — Бенни почувствовал, как его тело снова напряглось.

Альверато захохотал. Взрывы смеха были такими сильными, что кудряшки на лбу тряслись и стали подпрыгивать. Затем он целиком погрузился в приготовление сигары для себя: он разжевал и обслюнявил один ее конец, потом зажег и затянулся, выпустив дым. Бенни терпеливо ждал.

— Как ты смотришь на то, чтобы заработать тысчонку?

— Смотря каким способом, Эл.

— То есть?

— Смотря чем это все кончится.

Альверато обдумал ответ и продолжал:

— Слушай, я тебя впервые увидел в тот вечер, когда ты и этот хренов счетовод оказались у меня дома. Я сразу понял, что ты парень не промах и кое-чего стоишь. Возможно, ты мне пригодишься.