Иэн Рэнкин - Битая карта

— Господи! Я и забыл про нее.

— Классная история, — сказал Моффат.

— Сколько еще? — спросил Нокс. — Я что-то не помню.

— Тут поворот налево, а потом еще один — направо, — сказал Моффат. — После второго лучше остановиться. Там останется всего ярдов двести.

Они остановились, открыли двери и не стали их закрывать. Нокс вытащил из бардачка два больших фонарика в резиновых кожухах.

— Я был в команде скаутов, — объяснил он. — «Будь готов» и все такое. — Один фонарик он отдал Ребусу, другой оставил себе. — Моффат ест морковку, так что ему фонаря не нужно. Ну, как будем действовать?

— Посмотрим, что там происходит в доме, тогда я скажу.

— Разумно.

Они двинулись цепочкой. Пройдя ярдов пятьдесят, Ребус выключил фонарик. Нужды в нем больше не было: в доме и вокруг него горели, казалось, все лампы. Они остановились перед полянкой, стали разглядывать дом из-за веток. «Сааб» был припаркован у входной двери, стоял с открытым багажником. Ребус повернулся к Моффату:

— Помнишь, там есть задняя дверь? Обойди дом и прикрывай ее.

— Ясно. — Констебль сошел с дороги в лес и исчез из виду.

— А мы пока сначала проверим машину, а потом заглянем в окна.

Нокс кивнул. Они вышли из леса и осторожно двинулись вперед. Багажник был пуст. На заднем сиденье машины тоже ничего не обнаружилось. Свет горел в гостиной и передней спальне, но никаких признаков жизни там не было видно. Нокс указал фонариком на дверь, попробовал ручку. Дверь приоткрылась. Он открыл дверь еще больше. В холле никого не было. Они замерли на несколько секунд, прислушались. Неожиданно раздался звуковой взрыв — бой барабанов, стон гитарных струн. Нокс отпрыгнул назад. Ребус положил руку ему на плечо, успокаивая, потом вышел из дома и снова заглянул внутрь через окно гостиной. Стереоаппаратура. Он видел, как светятся и пульсируют диоды. Кассетник; возможно, с автоматическим включением воспроизведения. Пока они подбирались к дому, пленка перематывалась назад. Теперь магнитофон включился.

Ранние «Роллинги». «Закрась черным». Ребус кивнул. «Он в доме», — сказал себе Ребус. «Мой тайный порок, инспектор». Один из многих. По крайней мере это могло означать, что он, вероятно, не слышал звука подъезжающей машины, а теперь, когда снова играла музыка, он, вероятно, не услышит, как они войдут в дом.

И они вошли. Моффат прикрывал кухню, а Ребус пошел прямо наверх. Нокс — следом. На деревянных перилах был виден мелкий белый порошок, оставшийся после работы криминалистов, снимавших отпечатки пальцев. Вверх по лестнице… на площадку. Что это за вонь? Что это за вонь?

— Бензин, — прошептал Нокс.

Да, бензин. Дверь спальни оказалась заперта. Здесь музыка, казалось, звучала громче, чем внизу. Буханье барабанов и бас-гитары. Гитара против ситары. И этот надрывный вокал.

Бензин.

Ребус отошел назад и с силой ударил ногой по двери. Она распахнулась. Ребус оглядел комнату. Посредине стоял Грегор Джек, а у стены — связанный человек с кляпом во рту. Лицо опухшее, на лбу кровь. Рональд Стил. Кляп? Нет, не совсем чтобы кляп. Его рот был забит, кажется, клочьями воскресных газет — тех самых номеров с кровати, в которых была напечатана история, начавшаяся с его козней. Что ж, Джек заставил Рональда проглотить эти слова.

Бензин.

Пустая канистра лежала на полу. В комнате стоял густой запах бензина. Стил, казалось, весь был пропитан им. Или он был мокрый от пота? А посредине Грегор Джек, чье лицо, искаженное ненавистью, постепенно начало изменяться, изменяться, смягчаться. На нем появилось выражение стыда. Вины и стыда человека, который попался на месте преступления.

Все это Ребус оценил в одну секунду. Но Джеку понадобилось еще меньше времени, чтобы чиркнуть спичкой и уронить ее на пол.

Ковер схватился мгновенно, и Джек тут же метнулся к двери, оттолкнул Ребуса и мимо Нокса бросился к лестнице. Пламя занималось слишком быстро. Ребус схватил Стила за ноги и потащил к двери. Тащить пришлось через пламя. Если Стил был облит бензином… Нет, на эти мысли не оставалось времени. Пламя только лизнуло его, но не охватило разом все тело.

Нокс уже несся по лестнице следом за Джеком. Спальня превратилась в ад, кровать в центре стала похожа на жертвенный костер. Ребус оглянулся и увидел, как вспыхнула и затрещала коровья голова над изголовьем. Ребус захлопнул дверь, благодаря Бога за то, что она не сорвалась с петель, когда он ее вышиб…

Ему удалось поднять Стила на ноги, хотя это и было нелегко. На его лице запеклась кровь, один глаз распух и был закрыт. Из другого текли слезы. Он выплевывал клочья газет, пытаясь что-то сказать. Ребус попробовал его развязать, но безуспешно. Связан Стил был шпагатом, узлы туго затянуты. Черт, Ребусу жгло затылок. Он не понимал почему. Взвалил Стила себе на плечо и двинулся вниз по лестнице.

Наконец Стил выплюнул бумагу изо рта. Его первые слова были:

— У вас волосы горят!

И точно — сзади. Свободной рукой Ребус похлопал себя по шее. Голова на затылке была словно посыпана сухим завтраком. И еще боль, невыносимая боль.

Они уже добрались до нижних ступенек. Ребус сбросил Стила на пол и выпрямился. В ушах словно прибой шумел, в глазах на несколько секунд потемнело. Сердце стучало в ритм с рок-музыкой.

— Сейчас принесу нож из кухни, — сказал он.

В кухне он увидел, что задняя дверь раскрыта. Снаружи доносились шум, крики, но слышал он их неотчетливо. Потом появилась чья-то фигура — оказалось, Моффата. Тот обеими руками держался за нос, закрывая его, словно защитной маской. Кровь стекала по рукам и подбородку. Он отвел руки, чтобы сказать:

— Этот гад меня боднул! — Кровь капала из его рта и ноздрей. — Боднул! — По нему было видно: он считал это нечестной игрой.

— Ничего, жив будешь, — сказал Ребус.

— Его преследует сержант.

Ребус показал в холл:

— Там Стил. Найди нож и разрежь, чем он там связан, а потом оба скорее отсюда. — Он бросился мимо Моффата через заднюю дверь. Свет из кухни распространялся на ближайшую территорию — дальше царила темнота. Фонарик он выронил в спальне и теперь выругался по этому поводу. Потом, когда глаза немного приспособились к темноте, он побежал в сторону леса.

Поспешишь — людей насмешишь. Он осторожно пошел мимо стволов, кустов и побегов. За него цеплялся шиповник, но это было не самое скверное. Хуже всего было то, что он не понимал, куда идет. Он только чувствовал, что вверх по склону. Пока он поднимался, ему казалось, что он движется в верном направлении. Нога зацепилась за что-то, и он упал на поваленное дерево. Ему нужно было передохнуть. Рубашка на нем стала мокрая, глаза жгло от дыма и от пота. Он остановился. Прислушался.

— Джек! Не валяйте дурака! Джек!

Это оказался Нокс. Где-то выше по склону. Далеко, но не очень. Ребус сделал глубокий вдох и пошел. Странным образом он вдруг вышел из леса и оказался на довольно большой поляне. Склон здесь был круче, порос папоротником, можжевельником и другими низкорастущими колючками. Вдруг он увидел луч, это был фонарь Нокса. Справа и выше по склону. Ребус припустил рысцой, высоко поднимая ноги, чтобы не споткнуться о корни. Бежать было трудно, колючки цеплялись за брючины, за щиколотки. Царапали и жгли ноги. Потом начались травяные проплешины, где можно было двигаться быстрее… вернее, можно было бы, будь он моложе и в лучшей форме. Впереди мелькал луч фонарика, который описывал круги. Это могло означать только одно: Нокс потерял добычу. Ребус продолжал двигаться вперед, но не в направлении фонаря — он резко взял в сторону. Если силами всего двоих преследователей можно прочесывать местность, то нужно хотя бы увеличить расстояние между зубцами «гребня».

Он поднялся на вершину склона — земля здесь выровнялась. У него возникло ощущение, что при свете дня этот пейзаж довольно мрачен. Здесь не было ничего, кроме чахлой травы, вряд ли годившейся даже для самых неприхотливых овец. Далеко впереди в небо устремлялись темные уступы какого-то холма. Ветер, который высушил на нем рубашку, но проморозил до мозга костей, теперь стих. Господи, как же болит голова. Он посмотрел в небо. Увидел очертания облаков. Небо прояснялось. Вместо шума ветра он услышал другой звук.

Шум бегущей воды.

Ребус сделал еще несколько шагов — звук становился громче. Он теперь не видел фонарика Нокса и чувствовал, что остался один. Еще он чувствовал что если зайдет слишком далеко, то, возможно, не отыщет дороги назад. Выбери он неверный путь — и будет бесконечно блуждать среди холмов в лесу. Он оглянулся. Линия деревьев все еще смутно виднелась, а огни дома — уже нет.

— Джек! Джек!

Голос казался таким далеким, будто Нокс находился за милю от него. Ребус решил, что пойдет в ту сторону, но по дуге — не напрямую. Если Грегор Джек где-то там, в холмах, то и пусть его замерзнет до смерти. Спасательная служба найдет его завтра…