Иэн Рэнкин - Битая карта

Бегущая вода теперь была гораздо ближе, он чувствовал камни под ногами, растительности стало меньше. Вода была где-то внизу. Он снова остановился. Формы и очертания перед ним… он их не понимал. Земля здесь словно заканчивалась. В этот момент из-за тучи вынырнула луна, большая, почти полная луна. Сразу стало светло, и Ребус увидел, что стоит менее чем в четырех шагах от края отвесной скалы высотой в пять или шесть ярдов, а внизу петляет река. Справа раздался какой-то звук. Он повернул голову в ту сторону. К нему, пошатываясь, приближалась фигура, согнутая пополам от изнеможения, руки болтались, чуть не касаясь земли. Обезьяна, подумал он поначалу. Он похож на обезьяну.

Дышал Грегор Джек хрипло. Он едва не стонал от усталости. Он не смотрел, куда идет, знал только одно — он должен двигаться.

— Грегор.

Тень засопела громче, голова дернулась. Грегор остановился. Выпрямился в полный рост, поднял лицо к небу. Упер усталые руки в бока, как бегун в конце дистанции. Потом пятерней машинально пригладил волосы, согнулся пополам, уперся руками в колени. Волосы снова упали на лицо. Но дыхание выравнивалось. Наконец он выпрямился. Ребус увидел, что Грегор улыбается, показывая свои идеальные зубы. Потом он затряс головой и захохотал. Ребус слышал подобный смех — так смеются люди, потерпевшие поражение. Не важно, что это за поражение: потеря свободы, проигрыш крупной ставки или матча в мини-футбол — смеются одинаково. Смеются над самой ситуацией.

Смех перешел в кашель. Грегор похлопал себя по груди, потом посмотрел на Ребуса и улыбнулся.

А потом сорвался с места.

Ребус инстинктивно пригнулся, но Джек устремился в другую сторону. Они оба точно знали — куда. Достигнув обрыва, он подпрыгнул и ушел вниз ногами вперед. Секунды через две до Ребуса донесся удар тела о воду. Ребус осторожно подошел к краю обрыва, посмотрел вниз, но в это время туча вновь закрыла луну. Стало темно, и Ребус ничего не увидел.

На обратном пути к «Гнезду глухаря» фонарь не требовался. Пламя осветило окрестности. Они шли и видели, как тлеющий пепел падает на деревья. Ребус потрогал сзади шею. Кожу жгло. Но ему казалось, что шок сглаживает боль — она стала не такой острой, как прежде. Щиколотки тоже жгло, — наверное, от чертополоха. Он пробежал по полю, которое, как выяснилось, все заросло этой дрянью. Рядом с домом никого не было. Моффат и Стил ждали у машины Нокса.

— Он хорошо плавает? — спросил Ребус у Стила.

— Разорёха? — Стил массировал развязанные руки. — Как утюг. Мы все научились плавать в школе, но его мать прислала какую-то записку, и его освободили.

— Почему?

Стил пожал плечами:

— Он боялся подхватить заразу. Как ваша голова, инспектор?

— Некоторое время стрижка мне не понадобится.

— А что с Джеком? — спросил Моффат.

— Ему тоже стрижка уже не понадобится.

Тело Грегора Джека начали искать на следующее утро. Правда, Ребус в поисках не участвовал. Он был в больнице, весь грязный и небритый. Кроме головы.

— Если не хотите ходить лысым, — сказал ему один из врачей, — можете поносить парик, пока волосы не отрастут. Или шляпу. Кожу в обожженных местах берегите от солнца.

— От солнца? Какого солнца?

Но солнце было, пока он отсутствовал на работе, было много солнца. Он оставался в квартире, под землей, читал книгу за книгой, ходил в Королевский лазарет на перевязки.

— Я могла бы сама тебя перевязывать, — сказала ему Пейшенс.

— Не стоит путать бизнес с удовольствием, — последовал на это предложение загадочный ответ Ребуса. На самом же деле он приглянулся одной сестре в больнице, да и она ему приглянулась… Ничего серьезного, легкий флирт. Он бы ни за что в жизни не причинил боль Пейшенс.

К нему приходил Холмс, каждый раз приносивший дюжину банок с какой-нибудь газировкой.

— Привет, лысый, — таково было постоянное приветствие, даже когда волосы у Ребуса отросли до ежика, а потом и еще длиннее.

— Какие новости? — спросил Ребус.

Во-первых, тело Грегора Джека так и не было найдено, а во-вторых — и это было главной новостью, — Фермер бросил пить, потому что на одной из встреч баптистов-ривайвелистов[52] ему «явился Господь».

— Теперь пьет только вино причастия, — сказал Холмс. — Да, кстати… — показал он на лысую голову Ребуса, — я какое-то время думал, что вы уйдете от нас в буддистские монахи.

— Может, еще и уйду, — сказал Ребус. — Может, и уйду.

Пресса вцепилась в историю Джека, мусолила версию о том, что он, возможно, жив. Ребус тоже думал об этом. Мало того, он все еще пытался понять, почему Джек убил Элизабет. Рональд Стил не смог ответить на этот вопрос. Судя по всему, Джек с ним об этом не разговаривал, пока держал в плену… По крайней мере так говорил Стил. О чем они говорили, осталось неизвестным.

Ребусу открывался полный простор для размышлений и догадок. Он раз за разом проигрывал перед своими глазами эту сцену: Джек приезжает на площадку перед будкой, ссорится с Элизабет. Возможно, она сказала, что хочет развестись. Возможно, ссора началась из-за статьи о борделе. Возможно, была другая причина. Стил сказал только, что он уехал, а она осталась ждать мужа.

— Я хотел остаться и разобраться с ним…

— Но?

Стил пожал плечами:

— Струсил. Дело не в боязни совершить что-то «противозаконное», дело в боязни наказания, инспектор. Разве вы не согласны?

— Но если бы вы остались?..

Стил кивнул:

— Знаю. Может быть, Лиз сказала бы Грегору, чтобы он убирался, и осталась бы со мной. Может быть, они оба были бы сейчас живы.

Если бы Стил не сбежал с площадки перед телефонной будкой… Если бы Гейл Джек для начала не приехала на север… То что тогда? Ребус не питал на этот счет иллюзий: дело разрешилось бы каким-нибудь иным способом, и, может быть, не менее драматичным. Лед и пламень. Скелеты в шкафу. Он жалел, что не встретился с Элизабет Джек. Хотя бы раз. Впрочем, ему казалось, что они вряд ли нашли бы общий язык…

Появилась еще одна новость. Началось со слухов, потом оказалось, что это утечка, а потом последовало объявление: участок на Грейт-Лондон-роуд закрывается на ремонт и переоборудование.

Это означает, подумал Ребус, что я перееду к Пейшенс. Да он практически уже и переехал.

— Необязательно продавать квартиру, — сказала Пейшенс. — Ты можешь ее сдавать.

— Сдавать?

— Студентам. В твоем районе их полным-полно.

Так оно и было на самом деле. По утрам можно было наблюдать их миграцию в сторону Медоуз с сумками, и папками, и пакетами из супермаркетов, а вечером (или ближе к ночи) — в обратную сторону с грузом книг и идей. Эта мысль ему понравилась. Если он сдаст свою квартиру, то сможет давать что-то Пейшенс.

— Принято, — сказал он.

Он успел вернуться на работу и проработать целый рабочий день, когда в полицейском участке на Грейт-Лондон-роуд начался пожар. Здание сгорело дотла.

Хайленд — административная область на севере Шотландии, расположенная в гористой местности (Северо-Шотландское нагорье).

Уотер-оф-Лит — река в Эдинбурге.

Хайди — героиня книги Иоганны Шпири (1827–1901), маленькая девочка, живущая в горной Швейцарии. — Здесь и далее примеч. перев.

Отсылка к песне «Будь поласковей со мной» британского поп-дуэта «The Boy Least Likely To»; их композиции часто используются в рекламных роликах разных компаний.

Fart (англ.) — пердун.

Район в Шотландии, где когда-то существовал римский форт.

Город на берегу Северного моря, где находится старейший в Шотландии университет, основанный в начале XV в. Встречается вариант перевода — Сент-Андрус.

В оригинале игра слов, основанная на том, что имя Пейшенс (Patience) означает «терпение».

Традиционный шотландский десерт; представляет собой смесь взбитых сливок, виски, меда, малины, обжаренных овсяных хлопьев.

«Лафройг» — название марки односолодового шотландского виски.

Абердин-ангус — бык шотландской породы.

Семья на троих (фр.).

Красный нос — наиболее известный символ благотворительной организации «Разрядка смехом».

Мост в Эдинбурге через залив Ферт-оф-Форт (разг. — Форт), имеет протяженность около 14 км.

В шотландском и североанглийском диалекте gowk означает: 1) дурак, балда; 2) кукушка.