Наталия Антонова - Сон без пробуждения

Старая «Волга» Шуры Наполеонова остановилась возле ворот Мирославы и громко посигналила.

Ворота тотчас открылись. Было ясно, что дорогих гостей ждали с нетерпением.

После утомительных полицейских будней, увы, как правило, лишенных праздничных красок, особняк Волгиной казался райским уголком…

И эксперта, и следователя приятно удивил накрытый в гостиной стол.

За поздним ужином сидели вчетвером почти по-семейному.

Пенилось шампанское, неспешно текла беседа.

После второй бутылки, с вдохновением обгладывая индюшачью ножку, Незовибатько тоскливо вздохнул, – ребята, а водка у вас есть?

– Не сомневаюсь, что у них и горилка припрятана, – не удержавшись, съехидничал Шура.

Эксперт бросил на Наполеонова неодобрительный взгляд.

Тем временем Морис молча поставил на стол бутылку.

– Вот, это дело, – отошел душой Афанасий Гаврилович.

– Родной самарский «Родничок», – потер руки Шура.

– Ну что: за окончание дела? – Шура подмигнул Мирославе.

– И за справедливость! – Волгина подняла бокал с шампанским.

– Нет, нет, ребята, – не согласился Незовибатько, – давайте пить по порядку.

Миндаугас бросил на эксперта вопросительный взгляд.

– Так, объясняю специально для иностранцев…

– Тоже мне, коренной россиянин, – фыркнул Шура.

– Цыц, не перебивать старших, – нахмурил брови эксперт, – коренным бывает зуб и жеребец. А Незовибатько всегда на своем месте. Ясно?

– Ага, – важно кивнул Шура.

– Тосты поднимаем в порядке поступления, – наставительно продолжил Незовибатько, – первый пьем за окончание дела. Закусываем. Наливаем. Второй пьем за справедливость. Всем понятно?!

Морис спрятал улыбку, озорно блеснувшую в голубых глазах, – понятно.

– Итак, – провозгласил Незовибатько, – за окончание дела!

– Поехали, – вздохнул Шура.

Эксперт опрокинул стопку, – хороша! – потянулся за маринованным огурчиком. Потом его взгляд упал на грибы, и он провозгласил второй тост – за справедливость.

Мирослава прикинула: если Незовибатько выпьет литр, то все равно, наверное, останется трезвым.

Волгина и Миндаугас предпочли ограничиться шампанским. Наполеонов же поддержал эксперта.

После четвертого тоста Незовибатько, не скупясь на подробности, рассказал детективам о результатах экспертизы. У следствия больше не было сомнений в том, что Замятина не была причастна к отравлению подруги.

– Вот она, истина! – Незовибатько поднял указательный палец к потолку, – не копай другому яму.

– Вы абсолютно правы, – кивнула Волгина.

– Давайте выпьем за вклад в раскрытие преступления вашего многоуважаемого детективного агентства! – провозгласил эксперт.

– Эка, загнул, – буркнул Шура.

– За весомый вклад! – настаивал Незовибатько.

– Вы преувеличиваете, Афанасий Гаврилович, – улыбнулась Мирослава.

– Ничуть!

– Ну, мы пить будем или нет? – вклинился Наполеонов.

– Грибки чудные, – похвалил, закусывая, Незовибатько, – на рынке покупали?

– Нет, Морис сам мариновал.

– Повезло вам, Мирослава Игоревна, с женихом, – простодушно заявил Незовибатько.

На лице Миндаугаса не дрогнул ни один мускул, а что было в сердце, осталось тайной.

Мирослава же весело рассмеялась.

– По-моему, она замуж не спешит, – буркнул сердито Наполеонов.

– Шурочка, – спросила Мирослава, – ты уже заключение составил?

– Естественно.

– А вы, значит, Мирославушка, сразу догадались, что Марева хотела избавиться от подруги, но предназначенную ей отраву выпила сама?

– Не сразу, конечно. Но заподозрила неладное. Многие вещи противоречили друг другу, вот я и стала думать – кому выгодна смерть Маревой? Получалось, что никому, кроме Замятиной. Но Замятина была моей клиенткой.

– Так я и знал! – воскликнул Шура.

– Теперь это не секрет. Тогда же я должна была найти факты, исключающие причастность Марины Ивановны к преступлению и… я их нашла. Но без вас, – Мирослава улыбнулась, – доблестные правоохранители, мне пришлось бы нелегко.

– Спасибо за признание заслуг, – усмехнулся Шура. – Ладно, славой сочтемся потом, а пока я бы тортика поел, – он озорно стрельнул глазами в сторону холодильника.

Невозмутимый Морис разлил чай по чашкам и поставил на стол торт.

Незовибатько собрался наполнить пустую Шурину рюмку. Но Наполеонов запротестовал.

– Нет, Гаврилыч, хватит. Мне тебя все равно не перепить.

– Куда уж, вам, москалям, с Киевской Русью тягаться, – хмыкнул эксперт.

– Прямо на самые лопатки уложил, – весело отозвался Шура, запихивая в рот торт.

– А это правда, Афанасий Гаврилович, что вы на трех языках изъясняетесь? – невинно поинтересовалась Мирослава.

– И кто ж такое сказал?

– Та, так… слухи ходят… – неопределенно отозвалась Волгина.

– Знаем мы эти слухи в капитанских погонах, – Незовибатько так зыркнул на Наполеонова, словно кипятком ошпарил.

Наполеонов пожал плечами, – напраслину, мол, возводите, Афанасий Гаврилович.

– Ведь бабушка ваша из Львова будет? – спросила Мирослава.

– Прабабка, – басом поправил Незовибатько. Все родственники живут на Полтавщине. И сам я там родился. Правда, в Киеве есть троюродный дядька.

– В огороде бузина, в Киеве дядька, – не преминул вставить Шура.

– А как в наших краях оказались? – спросила эксперта Мирослава.

– Да просто служил здесь. Остался учиться. Поступил на работу. Жинку свою здесь встретил. Теща хорошая попалась и тесть понимающий.

– Повезло вам!

– А як же! – рассмеялся Незовибатько.

– И работа у меня хорошая, добавил он и подцепил на вилку очередной гриб.

– Коллектив дружный, – невинно вставил Шурочка.

И снова получил грозный взгляд Незовибатько.

– Наверное, скучаете по Полтавщине?

– Скучаю, не без того, – согласился Афанасий Гаврилович. – Не нравятся мне новые порядки, – вздохнул он, – тяжело стало на родину ездить. – Эх! – махнул он рукой и загорячился, – вот, например, могут украинцы и русские Гоголя поделить?!?

Мирослава и Шура вздохнули.

– Не могут, – неожиданно для всех ответил Морис.

– А не можешь, так и не берись! – грозно рявкнул Незовибатько. – Гоголь по-русски не стыдился говорить! Да что говорить! Шедевры творил на русском! А душа его певучей и сочной была по-украински. Тошно мне, братцы! – заключил эксперт, – паны дерутся, у холопов чубы трещат!

– Афанасий Гаврилович! – ну ее, политику! – жалобно попросил Шура.

– Вот! – Незовибатько вновь возвел к потолку указательный палец, – великая держава – голову в песок.

– Да все одно! – вздохнул Шура.

– Не согласен я! – гремел Незовибатько. – По мне, Украина – это Русь. Только Малая. А Россия – это великая Украина.

– Ну, ты загнул! – присвистнул Шура.

– Я так считаю! – гремел Незовибатько. – Потому как миллионы украинцев испокон века живут в России. Кто считал?

– Да, угомонись ты, ради бога! Наше дело преступления раскрывать, – взмолился Наполеонов.

– Нет! Желаю быть услышанным! – не сдавался Афанасий Гаврилович.

– Опять разошелся! – всплеснул руками Шура.

– Не прав я?! – гремел эксперт.

– Прав! – согласился Шура, – тысячу раз прав! И как эксперту тебе цены нет!

– Ты мне зубы не заговаривай!

– Афанасий Гаврилович! Вы вареники с маслом или со сметаной будете? – неожиданно спросил Морис.

– У вас, что же, еще и вареники есть?! – изумился Незовибатько.

– Конечно, есть, – улыбнулся Миндаугас.

– Тогда со сметаной. Чего же так долго не несли?

– Держали в н. з. – проворчал Шура.

– Что?!

– В неприкосновенном запасе. Ждали, когда ты бушевать начнешь.

– Ага?!

– Шура! Афанасий Гаврилович!

– Я же говорил, что у нас коллектив дружный, самое главное – интернациональный, – не унимался Наполеонов.

– Шура, помоги мне, пожалуйста, – позвал Морис.

– Иду, – вздохнул Наполеонов, – без Шуры вареники принести не могут, что за люди. А еще полицию ругают…

– Ему бы не в следователи, а в артисты, – усмехнулся подобревший Афанасий Гаврилович и тут же прогремел в след ушедшим, – сметаны побольше!

Через несколько минут все мирно ели вареники и наслаждались потрескиванием дров в камине.

– Хорошо-то как! – сказал Незовибатько, – вареники, огонь, дом друзей, кот…

Шура хотел высказать свое мнение относительно кота, но вовремя спохватился, решив не выводить Незовибатько из благодушного настроения.

Дон же разлегся возле камина и чистил свою роскошную черную шубку.

Кот жмурил желтые глаза и мурлыкал от удовольствия.

Дон не терпел шума, но большой басовитый Незовибатько все-таки был коту явно симпатичен.

… За окном, нежно переливаясь, падали большие снежные звезды. Северный ветер заснул, положив под голову взбитый, как пуховая подушка и пахнущий свежестью огромный сугроб. В черном бархатистом небе улыбалась луна, мерцали далекие звезды. Тишина, окутавшая ночь, была подобна сну Снежной Девы, что блуждает по заснеженному бездорожью, держа в руках волшебный фонарь. Вот она притомилась, зашла в сад и присела отдохнуть. Голова склонилась к плечу, смежились ресницы, и волшебный фонарь выскользнул из рук заснувшей красавицы. Может быть, откатившись в сторону, он до сих пор лежит в яблоневом саду, а может быть, поднявшись в небо, стал одной из серебряных звезд, льющих потоки света в безмолвной ночи на землю…