Александр Горохов - Кровавое шоу

К началу концерта Корецкой в ночном ресторане Крикун не явился. Это Володину сказали по телефону, когда он дозвонился из машины до «Коломбины», известного ночного кабака с запредельными ценами. Володин был уверен на сто процентов, что Крикун почуял запах жареного и подался в бега — можно было не утруждать себя проверкой, но, чтобы быть чистым перед собой и Сориным, майор поехал в «Коломбину» к открытию. Хозяева заведения предложили ему столик, но мотивы такой услужливости Володин знал, молча отодвинул в сторону джентльменов во фраках и двинулся искать Корецкую. Владельцы ночного заведения поспешали за ним, втолковывая Володину, какой респектабельный этот гадюшник, какую изысканную рыгаловку держат они для элитной публики. По их словам получалось, что не посетили «Коломбину» только Президент страны и Первый Миллионер России. У Президента не хватало денег на местную выпивку, а Первый Миллионер давно развлекался в борделях Сингапура.

Володин нашел Корецкую в небольшой уборной, перед зеркалом, полуголой и взлохмаченной. Едва он представился с легкой небрежностью (стиль, отработанный для красивых молодых дам), как Корецкая взвилась из-за туалетного столика и завизжала:

— Мафия! Мафия! Ленька, ты где? Меня пришел убивать Арончик! А-а-а-а! — зашлась она в таком надрывном крике, что много видавший и не боявшийся идти на гранатомет Володин отпрянул и залепетал испуганно:

— Да ты что, миленькая, какая я мафия? Я Арончика два года назад застрелил!

Это сообщение привело солистку в окончательно безумное состояние.

— Бандит! Арончик! Крикун-сука, где ты, стреляй в него, стреляй, я тебе деньги плачу! Стреляй в бандита!

В уборную прибежали музыканты, кто-то попытался наскочить на Володина, но тот уже очнулся, и первый атакующий полетел под стол со свернутой челюстью, а второй зарылся носом в пол.

— Тихо! — рявкнул Володин. — Я из МУРа! Документ видите?

Случайно вместе с документом он вытащил пистолет, и неизвестно, что из трех аргументов — грозные слова о МУРе, документ или оружие — подействовало, наступила тишина. Впрочем, тишина относительная — на полу с пеной у рта хрипела Корецкая. Какой-то парень в черном смокинге уверенно взял со стола графин воды и вылил ей на лицо. Певица затихла, вытянулась, потом села, оглядела всех мутными глазами и сказала едва слышно:

— Не надо врачей. Дайте телефон. Я позвоню сестре. — И тут же завопила: — Телефон дайте! Мне страшно! Меня сейчас убьют! Каждый день наезжает мафия, каждый день!

Что с ее рассудком, Володин выяснять не стал. Ясно было, что Крикуна здесь нет. Он сообщил на службу, что сегодня не приедет, и узнал, что его четыре часа дожидается в коридоре Крикун Леонид Михайлович, по профессии — телохранитель. Володин принялся ругаться так, что смутился даже его бывалый водитель. Отругавшись, майор связался по радиотелефону с Сориным и сказал, что Крикуна взял, повязал и доставил на Петровку, 38, после погони с перестрелкой.

— Хорошо, — ответил Сорин. — Потоми его часок, я приеду.

Приехать сразу Сорин не мог, потому что к этому времени в его кабинете уже сидели парни из ансамбля «Мятежники» — Лева Новиков, Дима Галиев и Витя Романюк. Все трое наперебой заявляли, что с Княжиным дела не имели с апреля, об убийстве услышали на концерте в Театре эстрады. Но чем больше волновались Новиков с Галиевым, тем суровей становился их главный партнер Витя Романюк. Во время паузы он процедил сквозь зубы:

— Я вам всегда говорил — не путайтесь с шушерой!

— А Княжин был шушерой? — неторопливо спросил Сорин.

— Да! — с вызовом сказал Романюк. — Он обещал им златые горы, гастроли по всему свету, но я с такой публикой путаться не желаю!

Сорин понял, что двое остальных боятся своего руководителя, быть может, больше всей прокуратуры. Боятся по той причине, что шумные «Мятежники» держались на тихом и неприметном Романюке. Сорин понял стиль отношений в группе и сказал:

— Хорошо, Романюк, вы идите домой. До свиданья.

— А ребят… Вы арестуете?

— Да нет! Нет. Они к вам присоединятся через часок.

Романюк ушел, по лицам оставшихся Сорин увидел, что им стало свободней.

— Итак, ребятки, во сколько вы пришли к Княжину в тот вечер, когда он умер?

Новиков взглянул на приятеля, опустил голову и сказал:

— Около десяти часов. Чуть позже. Торт купили сливочный.

Галиев задергался было, но Новиков вскинулся:

— Да ладно, Дима! Что нам в конце концов, только запутаемся, да еще невесть во что влипнем! Были мы у Княжина! Надо было выяснить, организовал он нам гастроли за рубеж или за нос водит!

— Куда гастроли?

— Да по Штатам! Он нас на крючке держал! Сказал, что фирма есть, залы там есть и все путем! Контракт почти готов! А мы узнали, что он то же самое Аньке Корецкой обещает, те же гастроли! Вот и пошли объясняться!

— Так. Пришли, — кивнул Сорин. — Он вам открыл двери…

— Ну да, — подтвердил Новиков.

— Подожди! — встрял Галиев. — Если ты уж запел, так будь точен! А то ведь сгорим! Не мог он дверь открыть! Мы звонили, а он уж того, трупиком был! Мы сами открыли.

— Как сами? — поднял брови Сорин.

— Да так, — поежился Новиков. — Опять не в нашу пользу будет, но, знаете, у Княжина привычка была: он когда дела начинал, то в виде уважения ключ от своей квартиры давал, приходи, мол, и жди, я тебе доверяю.

— Опять не то! — резко оборвал Галиев. — Эту систему он для своих телок вообще-то придумал. Приходи, мол, и сразу ложись в кровать! Похвалялся, что домой возвращается, а у него в постели уже новенькая телка лежит! Таких ключей по Москве он, быть может, с дюжину раздал!

— И не боялся, что ограбят? — удивился Сорин.

— Все ценное, говорят, на даче держал, а где дача, никто не знал. А во-вторых, грабить его опасно…

— Понятно. Итак, вы позвонили, постучали и вошли в квартиру. Дальше что?

— Ну, в квартире пусто было, тихо, мы решили, что Княжина еще нет. Пошли на кухню, чайник поставили, торт разрезали, и тут я решил пойти взглянуть в спальню. — Новиков сглотнул, голос у него переменился. — Заглянул, а он лежит, и башка кровью залита. Бокал в руке. Короче, я не рассматривал, бросился на кухню. Димку схватил, мы и деру.

— Торт оставили?

— Какой там торт! Мы его из коробки уже вынули, Димка разрезал, да не до торта было! Дверь заперли и деру.

— Поднимались на лифте? — спросил Сорин.

— Не пешком же на седьмой этаж пехать!

— Нет, — ответил Новиков, а Галиев нахмурился, подумал и сказал:

— Была какая-то бабка. По-моему, со спаниелем. Рыжая собака, ушастая.

— Правильно, — кивнул Сорин. — Эта собака вас сейчас и спасает. Вернее сказать, заставляет меня вам верить. Когда убегали, из квартиры Княжина ничего не взяли?

— Мы что, мародеры? — обиделся Новиков. — Даже торт со страху оставили.

— Я на всякий случай. Шляпа там пропала, белая, с пером, широкополая. Не примечали такую?

— А черт ее знает. У нас свои стетсоны есть для песен в ковбойском стиле. Я не видел, — ответил Новиков.

Галиев подумал и пожал плечами:

— Да нет. Не помню. Хотя что-то белое около зеркала висело. Может, и шляпа.

Этой шляпы не было в описи всего, что осталось в квартире Княжина после его смерти. А переписано все было с протокольной тщательностью. Не видно было ничего похожего на шляпу и на фотографиях квартиры Княжина, хотя аккуратный фотограф снял все углы.

А девчонка Надя-Илия утверждала, что белая шляпа с длинным пером павлина была, и она ее даже примеряла. Женщинам в таких случаях больше веры.

— Локтеву-Дворецкую знаете? — быстро спросил Сорин.

— Кто ж ее не знает? — удивился Новиков. — Депутат Думы! Концерты помогает организовывать. На теплоходе вот недавно… На эстраде Локтеву знают. И вообще, из спонсоров-любителей.

— Но близко незнакомы?

— Были бы знакомы, сейчас бы играли в каком круизе! Для какой-нибудь телевизионной программы, про музыку в океане! Или еще что…

Спрашивать их в лоб, почему Локтева-Дворецкая подставляла их в качестве возможных убийц, Сорин не стал. Откуда они могли знать?

— Значит, с контрактом на гастроли в Соединенные Штаты Княжин вас обманул?

— Получается так… Нет нигде контракта, а с какими фирмами он в Америке договаривался, это коммерческая тайна, — сказал Новиков.

— Не тайна! — сердито поправил Галиев. — А та самая приманка, на которую все эти менеджеры и продюсеры нас покупают. У них и связи, и деньги, а у нас только талант. Я думаю, что контракт он этот Корецкой Анне оформил за ее заслуги.

— Что ты имеешь в виду под заслугами? — спросил Сорин.

— Да что там! Я не удивлюсь, если и у Аньки Корецкой ключ от его квартиры, а вернее, от его кровати был! Каждый по-своему свою дорогу торит. Один через талант, другой через койку.