Алексей Пронин - Территория войны

– Портной, достань из своего кармана завещание, которое ты вынул из сейфа, пусть нотариус его тоже прочитает. Не жульничай.

Портной замешкался только на секунду:

– Господа, прошу прощения, что посадил сюда этого преступника, сейчас его выведут. Он начинает базар, как всегда...

Он двинулся к двери, но все, что мне было нужно, я теперь успевал при любом раскладе. Превозмогая боль в челюсти, я крикнул:

– Завещание покойного Софронова я держал в своей руке четверть часа назад. И только поэтому я в наручниках.

– Ложь! – крикнул Портной, гремя ключами в замке двери. – Он врет, он всем нам вредит! Это взломщик сейфов, он преступник! На пост охраны его! Сдайте полиции!

Но я успевал, мне оставалось только несколько слов.

– Портной, ты можешь оставить ту бумагу на память в своем кармане, второй экземпляр завещания – в нотариальной конторе номер пять, город Санкт-Петербург... Все слышали номер? – «Курносый» уже отстегивал мой наручник от кресла, громила захватывал меня за грудки. Я стал кричать громче, чтобы меня услышали в этом шуме: – Отправьте туда факсом свидетельство о смерти и через полчаса получите текст завещания Софронова!

– Прекратить! Портной, сволочь, оставь его, не трогать! – Молодой Софронов вскочил со своего места, кинулся ко мне и стал бороться с бугаем. Тот только осторожно отодвигал его от себя мощной рукой, с улыбкой поглядывая на Портного и ожидая от него знака.

Еще раз превозмогая боль и перекрывая общий шум, я выкрикнул:

– Номер пять, Санкт-Петербург! Портной, не делай глупости! Это бесполезно!

Теперь вскочил и Глотов:

– Оставьте его! Портной, ты ответишь за это! Прекратить!

– Ладно, пусть... – Портной махнул рукой, и меня оставили в покое. Чуть помедлив, он мотнул головой на дверь, выпроваживая своих подручных.

Молодой Софронов, как нервнобольной, дергался из стороны в сторону рядом со мной. Самый старый среди нас Глотов так и повис с угрожающим видом над столиком, не меняя своей позы.

– Что ты, Портной, с нами мухлюешь! За дураков нас держишь? – Глотов схватил со столика опись сейфа, смял ее в кулаке и бросил в лицо Портному. – Сам это придумал или кто подсказал?

– Господа... мы можем сейчас разойтись, если вы не согласны... – Удар бумажного шарика в лоб отрезвляюще подействовал на того.

– Зачем же – разойтись? – Глотов оглядел всех в поисках поддержки. – Ты доставай, что у тебя там спрятано в кармане, и тогда подсчитаем, проголосуем... Или ты чего-то другого хотел, прохвост?

– Без словечек!

Я взглянул на Аллу. Внешне она была спокойна, как лед, безучастно смотрела в окно, нижняя губа презрительно поджата. Я почувствовал вину перед ней и, если бы она сейчас на меня посмотрела, извинился бы. Телепатия или женская интуиция, но как-то я задел ее своим взглядом, она вдруг обернулась ко мне, и мы встретились глазами. В ее глазах были только вызов и гнев. Я не успел даже пошевелить больной скулой, чтобы извиниться, как она выкрикнула:

– Портной! Достань это завещание и покажи всем! Пусть обрадуются.

Портной усмехнулся, неспешно залез во внутренний карман пиджака, вынул сложенный вчетверо лист, развернул и бросил его на середину столика. Завещание, как осенний лист, качнулось в воздухе и упало. Сразу несколько рук одновременно дернулось к нему, но первой успела и выхватила его Алла и протянула его нотариусу:

– Ну-ка, нотариус, прочти нам, что и кому оставил мой муженек. Не стесняйся и не тяни свою резину!

Нотариус поправил очки и с опаской принял из ее рук бумагу. Бегло ее просмотрел, поднес ближе к глазам, рассматривая печати, и быстро глянул поверх очков на Портного.

– Читать?

– Читай, читай! – раздраженно крикнул Портной. – Только суть читай!

– Суть... Завещание составлено в Санкт-Петербурге... пятнадцатого июня сего года...

– То-то я гадала, куда он бегал перед нашим отплытием в круиз. Старый хрыч! – Закинув ногу на ногу, с каким-то отвращением на лице, Алла снова отвернулась к окну.

– ...Дом и земля под ним завещаны мной внучке Татьяне Игоревне... акции завода завещаны поровну – сыну Игорю и внучке Татьяне... Своей супруге Алле Васильевне завещаю денежные средства в сумме моего заработка по месту работы со дня нашей свадьбы... Прочие денежные средства на счетах и наличные – поровну между прямыми наследниками...

– Какой мерзавец, старый пень! Чтоб законную жену выгнать на улицу! Дерьмо старое...

– Не распускай язык, стерва! – выкрикнул молодой Софронов, но Аллу уже понесло.

– Расщедрился, козел! Жене оставил трудовой заработок за два месяца. Ворюга! Импотент вонючий!

– Молчи, дрянь! – Софронов кинулся к ней и схватил за плечо.

Та пронзительно закричала «А-а!». В этот момент спина Стукалова, сидевшего рядом с Аллой, откинулась назад, мелькнул его здоровенный кулак и утонул в мягком животике Софронова. Тот застонал и стал оседать на пол. Но Стукалов уже подался вперед и левым кулаком со всей силы ударил его еще в лицо. Софронов откинулся со шлепком к стене, ударился о нее затылком и с каким-то удивленным и обиженным выражением лица сел наконец на пол.

Наступила мертвая тишина, все с ужасом смотрели на него, никто не мог вымолвить ни слова. Вдруг Софронов, не пытаясь даже встать с пола, а только удобнее откинувшись спиной к стене, полез рукой в карман, я сразу подумал – вот сейчас покажет нам нож, и тоже японский. Но нет, он всего-навсего вытащил мятый носовой платок.

Первой не выдержала Алла.

– Сволочи вы все, ублюдки, все до одного! – Она вскочила с дивана и побежала к двери. – Бандиты, убийцы! – Справившись с дверью, она открыла ее нараспашку и выскочила из кабинета. Дежуривший за дверью «курносый» опасливо отскочил в сторону.

Следом за ней сорвался с места Стукалов и, споткнувшись о ноги сидящего на полу Софронова, выбежал в открытую дверь.

«Вот он, жених», – подумал я. Потом привстал, как сумел, с кресла и протянул руку Софронову. Но тот проигнорировал мою помощь и поднялся сам. Портной со скучающим видом начал собирать со стола бумаги и укладывать их в свою кожаную папку.

– Я полагаю, господа, мы можем считать наше собрание закрытым... Соберемся как-нибудь в другой раз, в более удобном месте.

– Сиди на месте, Портной! – сдавленным голосом тихо выкрикнул Глотов.

Портной замер, вскинул на него лицо, но с кресла не встал.

– Вы хотите что-то еще? Вам недостаточно одного мордобоя? Желаете вторую серию, продолжения скандала?

– Сиди на своем месте! У нас полный кворум. Мы продолжаем собрание акционеров. У нас у троих – половина всех акций завода. И у внучки Танюши еще имеются, как у наследницы, – тоже немало. Она у себя в комнате, внизу... Ты меня понял? Тебе твой... как его? – спонсор, что ли, что тебе поручил? Вот и исполняй! Господин нотариус, сосчитайте-ка, пожалуйста, на своих счетах доли каждого из нас четверых. Как говорится, в связи с открывшимися новыми обстоятельствами. Считай, считай, ты это умеешь! Ну, что на меня смотришь! Считай, говорю! Теперь я буду председательствовать.

– Это незаконно... – пробормотал со своего места Портной.

– Ах ты, прохвост! Еще о законе вспомнил!

– Ладно, успокойтесь. И, пожалуйста, без этих словечек, вы не у себя на заводе. Я остаюсь только ввиду срочности этого дела... И без хамства впредь, попрошу. Приглашайте внучку. Кто за ней пойдет?

– Я сам схожу. – Глотов грузно встал, задел животом шаткий столик, сдвинув его со скрипом с места, и направился к выходу. Перед дверью он обернулся: – А ты, нотариус, пока считай, считай и рот свой закрой!

С силой хлопнула отброшенная створка двери, и мы остались вчетвером. Софронов уже стоял, подпирая спиной стенку и вытирая платком губы. Нотариус опять принялся нажимать кнопки калькулятора, но рот он так и не закрыл, напоминая своим видом удивленную рыбу. Портной откинулся на спинку кресла, морщил лоб и рассматривал потолок. У меня ныла челюсть, и одно это отбивало всякую охоту участвовать в их разборке. Но голова соображала, сама по себе, как автомат, и я прикинул их доли в наследстве. Получалось, от слова или даже от молчания внучки Танюши зависело, кто станет директором этого столь вожделенного пыльного и полуразваленного завода: Глотов или Стукалов. Так-то в мире нашего доморощенного бизнеса часто решались тяжелые, а порой и кровавые споры: все висело на случайности, на мелочи. Самое интересное для меня было то, как они собирались сейчас заполучить ее решающие слова. Да еще и нотариально оформить. Наверняка Портной, сидя и ухмыляясь рядом, сейчас думал о том же.

Не прошло и трех минут, как дверь сначала скрипнула, потом хлопнула за моей спиной, и Глотов опять плюхнулся на свое место.

– Танюша сейчас придет. Заплаканная вся. Кто ее довел? Твои бандиты? – Он в упор посмотрел на Портного. – Плохо кончишь, Портной, помни мои слова. Плохо! Эй, нотариус, друг ситный, сосчитал, наконец?