Светлана Алешина - Акула пера (сборник)

Пока Маринка говорила, я прочитала справку. В ней упоминалась одна картина Василия Кандинского, одна – Давида Бурлюка и одна – Казимира Малевича. Эти картины и были хитростью выманены у Траубе. Из-за них все и началось.

– Интересно, а Петра тоже убили из-за этих картин? – вслух подумала я. – Или на самом деле из-за каких-то бизнес-проблем?

– Петр картины спер, он – организатор! А исполнитель его убил! – выпалила Маринка. – Мне все ясно как дважды два!

– Хорошо сказала, – одобрила я. – А кто исполнитель?

– А хотя бы и Дима! – сказала Маринка.

– Дима вот и тянет на организатора, – сказала я. – Или они оба. В любом случае, если украли картины, то без еще одного персонажа не обойтись, потому что первые подозрения падают на родственников и домочадцев. А Дмитрий должен точно знать цену каждой картины!

– Ну почему тебе нужен еще один? – удивилась Маринка. – Неужели кто-то из них не мог залезть к нам в редакцию, например Дмитрий, кто-то второй – увезти Сергея Ивановича, не забывай, что Сергей Иванович плохо видел своего маньяка. Они сперва сидели, а потом Сергей Иванович был немного не в себе: радикулит, удар по голове. Понять можно.

– Звучит логично, – сказала я.

– Ну еще бы, – приосанилась Маринка.

– А кто, по-твоему, приходил за картинами к Федору Аполлинарьевичу? Петр в парике и с бородой или Дмитрий? И ты не забывай, что Федор Аполлинарьевич хоть и немного не в себе, но он все-таки художник, а это значит, что он…

– Зоркий сокол! – выпалил молчавший до сих пор Ромка, за что и получил локтем в бок от Маринки.

– Ну я же просто так сказал! – заныл Ромка.

– Просто так и получи, – ответила Маринка и тут же снова обратилась ко мне. – А ты не забывай, – сказала она, – про линзы! Помнишь, что Федор Аполлинарьевич носит линзы? Так вот, готова спорить на ящик кефира, что когда к нему заходил Дмитрий в парике, то линзы у старикана отсутствовали!

– И по голосу он не узнал своего биографа, да? – спросила я. – Или родного сына? Не получается.

– А что тогда получается? – не сдавалась Маринка. Ей лишь бы поспорить.

– Не знаю пока. Приедем, подумаем вместе, – закруглила я разговор, и Маринка с этим согласилась.

Мы добрались до редакции к обеду, и когда поднялись, то увидели, что дверь отперта, а Сергей Иванович уже сидит за своим компьютером.

– Здравствуйте, – крикнула ему Маринка, – а Ромка нас напугал, что вы уже в тюрьме! Значит, выпустили! А где залог взяли?

– И не сажали, – ответил Сергей Иванович. Он поздоровался с нами и собрался снова продолжить нащелкивать какую-то статью, но мы его потащили пить кофе. Нужно было срочно посовещаться.

Мы собрались в моем кабинете за кофейным столиком, и я попросила Сергея Ивановича рассказать, что интересного ему удалось узнать в РОВД и в других источниках.

– Про себя? – кисло улыбнувшись, уточнил Сергей Иванович.

– А что, вам рассказывали про вас? – не удержалась Маринка. – И что же?

– Мне намекнули, что я главарь или как минимум главный консультант международной банды торговцев крадеными произведениями искусства.

– Ух ты! – воскликнул Ромка и опасливо покосился на Маринку.

– Да, Сергей Иванович, – проговорила я, отпивая кофе, – вот так живешь рядом с человеком, работаешь с ним в одном практически помещении…

– И ничего-то про него не знаешь! – весело закончила Маринка. – А мы с Ольгой, между прочим, тут вам крышу обеспечиваем! Прикрытие!

– Не понял. – Сергей Иванович поправил на носу новые очки и растерянно взглянул на Маринку, потом на меня.

– Все вы поняли, – продолжала резвиться Маринка, – поняли вы все. А вот мы вас не понимаем! Когда делиться начнете дивидендами?

– Ах, вот вы о чем. – Сергей Иванович снова кисло улыбнулся и попробовал отшутиться: – Я ведь пока ничего не украл!

– Это вы оставьте для РОВД! – отрезала Маринка и перешла на нормальный тон: – Вам еще подлить? Или такому прожженному Корейко, как вы, этот кофе кажется неприличным? Но чем богаты, тем и рады.

– Ну так чем закончился разговор у следователя? – серьезным тоном спросила я.

– Спрашивали и спрашивали. Пытались нащупать мои связи с Петром Траубе. Не нащупали. Он, Ольга Юрьевна, оказывается, занимался крупными валютными махинациями в свое время. А теперь является одним из учредителей «Финком-банка»!

– Вот это да! – пробормотала Маринка. – Так что же получается такое… Так получается же, что сын дал разрешение на выставку картин папочки в банке, а потом его за это и убили! Вот так вот!

– Как все запущено, – пробормотала я и рассказала о наших ночных приключениях и о грустном завтраке в семье Траубе.

Правда, когда я рассказывала о завтраке, Ромка хихикал, хотя я ничего смешного не видела. Надоела мне уже вся эта семейка хуже горькой редьки.

– А откуда у Федора Аполлинарьевича такие дорогие картины? – спросила я Сергея Ивановича.

– Ну он ведь прожил жизнь, – ответил Кряжимский, – у него были знакомые, у них свои знакомые, Это же один круг.

– Типа клуба по интересам, – встрял Ромка, и Маринка ему погрозила пальцем.

– Ну вроде того, – согласился Сергей Иванович. – Не нужно к тому же забывать, что все эти художники стали известными и дорогими далеко не сразу. Они долго были неизвестными, бедными. Широко распространена история про тех же Гогена и Ван Гога, как они расплачивались своими картинами с какими-то трактирщиками, продавцами красок. Был такой торговец красками, его называли папаша Танги. К нему ходили все будущие знаменитости…

Я решила прервать Сергея Ивановича, так сказать, в полете. Если он начинал говорить о художниках, то обычно это кончалось за полночь.

– А что вы знаете о жене Траубе? – спросила я у него.

– Вы о явлении привидения? – покачал головой Сергей Иванович. – Но Траубе же старый человек, ему могло и… как бы это сказать…

– Померещиться, – подсказала Маринка. – Ему и померещилось, мы с Олей сами видели, как раз когда она собралась выть на луну.

Ромка вытаращился на меня, Виктор усмехнулся, Сергей Иванович откровенно растерялся.

– Мариночка шутит, – с неявной угрозой произнесла я, но Маринка все поняла правильно. Она засуетилась и, взяв кофеварку, удалилась по своим делам.

– Так что там о жене? – напомнила я Сергею Ивановичу.

– Она была артисткой нашего драмтеатра. Это все, что я знаю.

– Хорошо, – немного подумав, сказала я, – а по поводу картин – их кто-нибудь оценивал? Ведь, чтобы украсть эти картины, нужно сперва о них узнать, потом узнать их стоимость. Рыночную, так сказать. Я, конечно же, понимаю, что они бесценны, – быстро договорила я, вспомнив выпады Федора Аполлинарьевича по поводу этих картин.

– Их выставляли один раз в нашем музее. Был у них однажды такой заезд по частным коллекциям, – ответил Сергей Иванович. – Потом все заглохло, но картины выставлялись, и поэтому о них известно и у наших искусствоведов, и… и, наверное, у преступников.

– Следователь, наверное, искал ваши связи и среди преступников, – сказала я.

– Да, искал. И не нашел. Зато нашел мою связь с пресс-секретарем губернатора и сразу поскучнел, – сказал Сергей Иванович.

На этом наш разговор и закончился, а я приняла два решения. Точнее, одно: ехать. Но в два места.

Когда все вышли из кабинета, я закурила и задумалась на тему, куда ехать в первую очередь. Получалось, что в музей.

Влетела в кабинет Маринка.

– Ну что делать будем? – спросила она меня. – Предлагаю купить бутылку чего-нибудь легкого, но не кислого и после работы поехать к тебе. Нам нужно отдохнуть после всего, что было.

– У меня другая программа для отдыха, – сказала я.

– И какая же? – с подозрением поинтересовалась Маринка.

– Едем сперва в музей, потом в драмтеатр.

– А надо? – Маринка поморщилась и жалобно посмотрела на меня.

– Если хочешь, можешь остаться, – равнодушно ответила я. – Я возьму с собой Ромку.

– Рано ему еще серьезными делами заниматься, – солидно ответила Маринка. – Молод мальчик.

– Значит, решено.

Наш музей живописи был основан давно. И здание у него старое. Глядя на него снаружи и изнутри, казалось, что если здесь и есть что-либо, сделанное в последние двадцать лет, так это только омоновцы, охраняющие здание.

Мы с Маринкой спросили, как нам пройти к директору, пошли по длинным светлым коридорам, уставленным старой мебелью и увешанным картинами. Директор, как ему и положено, должен был находиться за дверью с большой вывеской «Секретарь». Секретарь за дверью обнаружился, а директор, как нам сказали, уже три дня как уехал в Москву за деньгами на ремонт.

– Он их должен привезти в чемодане? – решила пошутить Маринка, но старая тетка, работавшая здесь секретарем еще, наверное, во времена если не царя Гороха, то Иосифа Виссарионовича точно, подозрительно прищурилась на нас и холодно спросила, а чего, собственно, нам угодно?

Пришлось показывать ей удостоверение, бить Маринку под столом ногой и улыбаться, улыбаться, улыбаться.