Мария Жукова-Гладкова - Тайны старого Петербурга

Потом нас всех подняли на поверхность. Я села на край развороченного склепа деда Лукичева и зарыдала. Нервы больше не выдерживали.

Меня по очереди пытались успокоить Алик и Лешка, но у них ничего не получалось. Сережку, Ольгу Николаевну и Ивана Петровича уже куда-то увели.

Потом появился Рашидов. Осмотрев место действия, он отдал несколько распоряжений.

– Пойдем, Марина, – сказал он мне.

Я покачала головой.

– Нельзя уходить отсюда, пока мы здесь не уберемся. Это ведь надругательство! – Я указала на разруху вокруг. – И зачем я только полезла искать эти клады?!

– Пойдем. Ребята все уберут.

– Я не могу оставить… – пролепетала я. – Я должна… Ради памяти деда Лукичева… Это я во всем виновата…

– Здесь все будет в порядке. Я тебе обещаю, – улыбнулся Сулейман.

Я не могла идти. Рашидов взял меня на руки. В его машине я отключилась.

Санкт-Петербург. 1 августа, суббота

Я думала, что не смогу прийти в себя целый месяц, не смогу забыть гору трупов, увиденную мною на кладбище, но человеческая память милостива, и все, что вызывает неприятные ассоциации, из нее со временем стирается, причем гораздо быстрее, чем можно себе представить. Через день я уже чувствовала себя более или менее нормально.

К нам снова начали ходить гости. Не квартира, а какой-то проходной двор. Или «Дом Советов»?

В очередной раз открыв дверь и увидев на пороге Валерия Павловича, я опешила. Нет, не потому, что не ожидала его снова у нас увидеть, а потому, что это теперь был совсем не тот человек, которого я знала раньше. Если при первой встрече он показался мне этаким холеным и крепеньким грибом-боровичком, то теперь передо мной стоял невысокий старик с поникшими плечами. И выражение лица у него стало другим – усталым от жизни. Это было лицо человека, для которого все закончилось.

Мы пригласили Могильщика пройти на нашу коммунальную кухню, где он и разместился на своем обычном месте. Двое молодцев прислонились к стене и опять же, как обычно, пустыми взглядами уставились в какие-то точки у нас над головами. Но мы уже привыкли не обращать на них внимания.

Валерий Павлович тяжко вздохнул и долго молчал. Мне было его искренне жаль.

– Вы, наверное, думаете, зачем я пришел? – наконец обратился он к нашей команде, обводя взглядом всех жильцов квартиры.

Я пожала плечами.

– Зашли к старым знакомым, – заявил Иван Петрович и тут же предложил: – Налить?

– Налить, – кивнул Могильщик.

– Только у меня не благородное… – предупредил дядя Ваня.

Валерий Павлович махнул рукой. Они с дядей Ваней осушили по стопке какой-то дряни, и Могильщик снова не мог собраться с силами.

– Вам не перед кем выговориться? – мягко спросила Ольга Николаевна. – Вы потеряли единственную дочь и…

– Жива она, – перебил Валерий Павлович. – Райка, стерва, живучая.

Мы все дружно раскрыли рты, а Валерий Павлович продолжал:

– Но насчет поговорить вы правы. Поговорить мне не с кем. А к вам я пришел… попросить… ну, в общем… Вот так.

И он хлопнул еще одну стопку дяди Ваниной дряни.

Меня, откровенно говоря, мало волновали проблемы Валерия Павловича. Чувствует себя виноватым? Хочет излить душу? Объясниться? Его дальнейшая судьба у меня особого интереса не вызывала, чего никак не скажешь о Райкиной. Мы все были уверены, что она навсегда осталась на том деревенском кладбище. Но, значит, от нее еще можно ждать какой-то гадости?

Раиса получила три пули, но выжила, правда, разум у нее здорово помутился. Я не стала говорить о том, что у нее и так с головой было не все в порядке, хотя мне и хотелось вякнуть что-нибудь на эту тему. Валерий Павлович сообщил, что сейчас она проходит лечение от огнестрельных ранений в какой-то закрытой питерской клинике, где врачуют тело, а затем он отправит ее в некое заведение в Швейцарии, где ей должны привести в порядок и голову.

Я подозревала, что последнее уже невозможно, и обеспокоилась: неужели эта красотка снова появится на моем жизненном пути? Правда, Валерий Павлович так не считал.

– Как я просил ее родить мне внука… – признался он. – Как я ее умолял… Нет, дети ей не нужны… Ей нужна была ее проклятая империя.

– Вы знали об этом? – уточнила я.

– Об ее имперских замашках? Конечно, знал. Она мне в красках свои планы расписывала. Говорила, что всем покажет. Мне в первую очередь.

Раиса занималась несколькими видами бизнеса, зарабатывая деньги, что у нее, кстати, неплохо получалось, но ей всегда было мало. И власти она хотела гораздо больше, чем денег. К помощи отца она прибегала, когда начинались неприятности. И отец помогал ей выкрутиться – своими связями, людьми, собранным компроматом.

– Вы же знаете, что у меня имеется досье на известных в городе лиц.

Мы кивнули.

Самому Могильщику власть, в принципе, была не нужна. Он, в отличие от дочери, не стремился к созданию империи, не хотел власти. Досье требовалось, чтобы помогать ей. Ведь дочь-то одна, какая бы она ни была…

Валерий Павлович понимал, что она затеяла, и был вынужден выступать на ее стороне. Он догадался, что всю кашу заварила Раиса, когда художник Вася нарисовал портреты тех, кто забрал из мансарды гробы. Валерий Павлович узнал Райкиных людей. О том, что Вася может прятаться у нас – или у кого-то на нашей лестнице, – Раиса намекнула отцу. Он наудачу отправился к нам к первым и застал его. А потом Валерий Павлович решил регулярно наведываться к нам, чтобы, так сказать, держать руку на пульсе…

– Почему она так возненавидела меня? – спросила я. – Ведь, кажется, я никогда не переходила ей дорогу.

– Во-первых, ее очень задело, Марина, что для твоего бывшего ты всегда оставалась женщиной номер один. Она выяснила, что он после каждой неудачи бегает плакаться к тебе. Он не мог ни в чем противоречить Раисе, а когда разговор коснулся тебя, встал на дыбы. Единственный раз. Нет, Раиса его не ревновала. Здесь было ее ущемленное самолюбие. Женя предпочел тебя, Марина. А ты даже палец о палец ради него не ударила. Но после освобождения из подвала он опять побежал к тебе! Потом Стрельцов что-то про тебя ляпнул. Затем Андрюха с Лехой, ну из тех, кого вы на помойку выкинули. Произвела ты на них впечатление. Как и все вы. – Валерий Павлович обвел глазами собравшихся. – Они не смогли с тобой справиться, поэтому и оказались рабами в подземной тюрьме. А потом еще и папа Сулейман к тебе зачастил. Для Раисы каждая похвала в твой адрес – удар ножа в сердце.

Я заметила, что в один из своих приходов к нам Валерий Павлович говорил, что Раиса ненавидит мужчин и мстит им. Теперь выходило, что она ненавидит и женщин.

– Она любит только себя, – ответил Могильщик. – Но нет, я не сказал бы, что она ненавидит женщин… Она ненавидит тебя, Марина… Может, еще какую конкретную бабу. Понимаешь, она должна быть во всем первой. А если кто-то оказывается лучше, он – враг.

В свое время Олег Вениаминович подарил Раисе старинное кольцо, потом брошь, каких не купишь даже в комиссионном ювелирном магазине. Ее заинтересовало, где он их взял, но Стрельцов молчал как рыба. Скорее всего он не знал их истинной ценности. Раиса же очень хорошо разбиралась в драгоценностях. Она стала наводить справки – откуда у Олега Вениаминовича могли появиться подобные старинные вещицы? Раиса узнала историю нашего дома и пришла к выводу, что Стрельцов нашел клад. Она считала, что это случилось, когда он производил ремонт в подвальном помещении.

Как раз в это время в средствах массовой информации промелькнули сведения о раскопках на территории Военно-исторического музея и о том, что там обнаружили. Раиса даже не поленилась съездить в Научный совет по историко-археологическим исследованиям. И в результате Белоусова пришла к определенным выводам.

А потом по подвалам стали рыскать мы. И она решила следить за нами, чтобы при первой же возможности отобрать то, что мы найдем. Нет, ей не нужны были эти деньги, речь шла не о деньгах, а о том, чтобы или опередить нас, если она поймет, куда мы направились, или сразу же отобрать найденное, сделать больно – и восторжествовать. Это было главное. Увидеть побежденных. Лично. Торжествовать над поверженной соперницей. Именно поэтому она появлялась в нашем дворе, когда на меня напали на лестнице, – это она отдала приказ, потому что хотела видеть меня поверженной. Она сама поехала в Новгородскую область вслед за нами, чтобы видеть наш провал. Мой провал.

Мы поинтересовались, как нас выследили. Валерий Павлович пояснил, что это не составляло труда. Мы же не профессионалы, чтобы распознавать слежку. Загримированные люди в вагоне, затем остановили дедка, подбросившего нас до нужной деревни…

– С ним хоть все в порядке? – с беспокойством спросила Ольга Николаевна.

– Жив-здоров, – махнул рукой Валерий Павлович. – Кому он нужен?

Раиса же вместо империи получила три пули.

Мы поинтересовались, что же все-таки Райка хотела от Стрельцова. Могильщик ответил, что она использовала его в своих целях, считая, что с его помощью добьется власти – ну, например, займет место папы Сулеймана (были у нее и такие мысли), а потом будет крутить Олегом Вениаминовичем, как ее душеньке заблагорассудится. Но и Стрельцов не дурак. Как считал Валерий Павлович, Стрельцов тоже хотел взять власть в районе в свои руки. И Райка, и Олег Вениаминович хотели обвести друг друга вокруг пальца, но дело закончилось Райкиным выстрелом. Теперь оба оправляются от ран…