Мишель Бюсси - Пока ты не спишь

– Золотой ребенок! – воскликнула Марта, вставая. – Мечтатель, выдумщик. Мы видели его раз или два в месяц. Он родился под высоким небом, а не под землей, как здешние обитатели, и мог бы вырасти счастливым человеком. У него был шанс до тех пор, пока…

– Пока что, мадам Люковик?

Старая женщина прижалась к холодному стеклу веранды, и оно запотело от ее дыхания.

– Пока у него на глазах не застрелили родителей! У вас есть дети, инспектор? Можно ли придумать план более чудовищный, чем взять на ограбление ребенка двух с половиной лет, надеясь с его помощью скрыться от полиции? Мой сын и невестка сделали это! Как малыш сумел бы это пережить? Алексис нас не пощадил, рассказал, что раненый Сирил оперся рукой о стекло «опеля», встретился взглядом с сыном, побежал дальше и получил три пули в спину. Как ребенку забыть подобную травму? Его жизнь тоже загублена. – Она обернулась и снова взяла руку мужа в свою. – Для него все пропало – как для Йозефа, который всю жизнь рыл туннель и не заработал ничего, кроме силикоза. Как для Сирила, польстившегося на то, что блестит. Три поколения пропащих.

Она обвела рассеянным взглядом сад, три кирпичные стены, заснувшего в траве ребенка.

– От этого не убежишь, лейтенант. Никому еще не удавалось.

– Разве что забудешь, – откликнулся он.

Женщина впервые утратила контроль над собой:

– Да как же он забудет? Малыш лишился родителей! Мы слишком стары, и беднягу будут передавать из одной приемной семьи в другую. Отпечаток смерти в мозгу не сотрется…

Отпечаток смерти не сотрется.

Паделу вспомнил свой разговор с Марианной о теориях Василе Драгонмана. Возможно ли удалить, стереть воспоминания ребенка, чей мозг еще слишком пластичен? Например, о травме – особенно о травме! Реально или нет похоронить пережитый ужас, чтобы он не сопровождал человека всю оставшуюся жизнь? Сколько требовалось легкомыслия, отчаяния и решимости, чтобы рискнуть?

Делиться своими мыслями с хозяйкой дома Дед не стал.

Марта бросила взгляд в сторону двора. Мальчик по-прежнему лежал на газоне, ветерок шевелил его волосы, он улыбался. Струйка слюны стекала из приоткрытого рта.

– Ну хоть этот ангелочек будет счастливей.

Йозеф сидел, погрузившись в собственные мысли. Лейтенант Паделу достал телефон, чтобы поделиться открытиями с Марианной, отошел на два шага, заметил в стекле отражение собственного лица и вдруг почувствовал себя ужасно старым.

Три поколения пропащих… Дед невольно подумал о собственных детях – Седрике, Дельфине, Шарлотте, Валентине и Анаис, покинувших гнездо, о шести внуках, которых почти не видел. Да, он чувствовал себя стариком. Неужели и для него все пропало?

Марта неверно истолковала его взгляд и спросила злым голосом:

– Вы и этого у нас заберете?

Сегодня я иду по мосту Искусств. Одна.

Желание убить

Я бы хотела стать той самой «последней каплей», последним замком, который обрушит мост.

Не нравится: 19

Нравится: 187

www.jelanie-ubit.com

Пятнадцать военных стояли вокруг самолета, ожидая сигнала от невидимого дирижера, начальника службы безопасности, который смотрел на них из-за стекла.

Марианна, даже не взглянув в его сторону, убрала телефон. Слова Деда продолжали звучать у нее в голове, смешиваясь с теми, что несколько дней назад говорил ей Василе Драгонман.

Можно ли обнулить память ребенка? Спрятать, закопать, похоронить травму? Не дать ей разрастись, укорениться, разъесть жизнь человека, подобно кислоте?

Мозг ребенка трех лет подобен пластилину. Почему бы мальчику не забыть о том, что родителей убили у него на глазах? Воспоминание невыносимо, а прекрасная фея готова спасти его взмахом волшебной палочки.

Да, мальчик верит, что Энджи – его мама. Она манипулировала им – потому что твердо решила спасти. Гути был ее инструментом и сообщником. Энджи всего лишь использовала старый как мир трюк – противопоставила одну правду другой. Маленькому мозгу было не так-то легко справиться с альтернативой «Аманда против Энджи». Если у ребенка есть две любящие мамы, одна из них точно лишняя! Идеальные условия, чтобы забыть третью, которая никогда больше не появится, потому что ее убили, забыть о кровавом отпечатке отцовской ладони и помнить только об опасном стеклянном дожде, а со временем забыть и о нем.

Майор Огресс сжимала в руках бывалую игрушечную крысу.

Энджи хотела ребенка больше всего на свете. Энджи будет хорошей матерью. Малон вырастет счастливым рядом с ней.

Энджи никого не убивала.

Энджи подружилась с майором полиции, чтобы та поняла: ее цель – спасение этого мальчика. Она его единственная надежда.

Энджи согласилась на замысел Зерды обменять детей, потому что заранее планировала избавиться от него в решающий момент. Он и понятия не имел, на что способна любая мать ради спасения ребенка. А в этой истории их целых две… Зерда был изначально обречен на поражение! Первая, Аманда, пустила ему две пули в грудь из пистолета, который вложила ей в руку вторая, Энджи.

Начальник службы безопасности устал от ожидания, вытер пот с лысины, почти грубо отстранил сотрудницу с яркими ногтями и оказался лицом к лицу с Марианной:

– Итак, майор? Мы входим в этот чертов самолет или нет? Речь идет о женщине и ребенке. Они не вооружены. Так в чем же дело? Вы сами дали команду задержать рейс.

На Марианну накатила дурнота. Самолет застыл на взлетной полосе. Солдаты взяли его в кольцо. Плешивый гном грозится «крупными неприятностями». Его телохранители сохраняют стоическое спокойствие. На лице стюардессы вымученная улыбка. Все вокруг как будто остановилось. Только этот придурок никак не успокоится.

– Проклятье, вы что, не понимаете? Задерживая один самолет, вы нарушаете все расписание! Четыре рейса… на летном поле стоят десять вооруженных людей, они за несколько секунд возьмут штурмом кабину.

– Сохраняйте спокойствие, – почти машинально ответила Марианна. – Речь идет о матери с ребенком.

Писклявый карлик не отставал:

– Что за цирк вы устроили? Почему уже двадцать минут не даете добро на вылет?

Глава службы безопасности явно вознамерился изобразить доминирующего самца, бросив вызов майору полиции. В конце концов, я тут босс, и у меня есть власть!

Сейчас он поставит ее на место…

Марианна повернулась к рыжеволосой девушке с ярко-красным ртом, по-дружески коснулась ее плеча и протянула ей Гути, давая понять, что доверяет ей самую деликатную миссию на свете.

Стюардесса растерянно взяла плюшевого уродца и вопросительно посмотрела на странную полицейскую даму.

Марианна громко – как будто хотела, чтобы все слышали, – произнесла, чеканя слова:

– Ребенок забыл любимую игрушку. Он не может улететь без нее.

Маленькая стрелка на 5, большая – на 3

Мыс де ла Эв превратился в крошечную точку на горизонте, которая через секунду исчезла под крылом «Боинга 737». В иллюминатор Энджи видела только океан, над которым плыли ватные облачка.

Малон заснул у нее на коленях, крепко прижимая к груди Гути. Плюшевый зверек тихонько поднимался и опускался в такт дыханию мальчика, словно тоже устал и решил отдохнуть.

Отдых героя, совершившего великий подвиг и засыпающего крепким сном в эпилоге романа.

Энджи обожала чувствовать себя пленницей этого бесценного мальчика. Она готова была часами сидеть в одной позе, лишь бы не потревожить его покой.

К ним подошла улыбающаяся стюардесса, спросила, все ли в порядке, бросила умиленный взгляд на ребенка.

Энджи вздохнула. Как же долго она ждала этого мгновения…

Дать этому ребенку второй шанс. А может, все наоборот, и шанс получает она? Какая, к черту, разница… Теперь она будет дышать в такт с Малоном – как Гути.

Откинувшись на спинку синего велюрового кресла, Энджи закрыла глаза.

Все оказалось не так уж и трудно.

Алексис Зерда был опасен, но предсказуем. Она без труда убедила его подменить мальчика – на время, на несколько месяцев, пока он все не забудет… Несчастный придурок! Ребенок безусловно забудет худшее, но остальное будет помнить, все остальное, все, что понадобится и когда понадобится! Благодаря Гути.

Разве могла она бросить на произвол судьбы сына Илоны и Сирила, о котором они так плохо заботились? Долгое время, пока готовился налет, она была ему нянькой, старшей сестрой, даже мамой. Укладывала спать и будила по утрам, умывала, кормила и рассказывала истории, а остальные в энный раз репетировали свой план, изучали каждый сантиметр на карте Довиля, по секундам рассчитывали трехминутное ограбление, которое должно было обеспечить их на всю оставшуюся жизнь.

По большому счету, Гути не соврал: Энджи была его мамой – его настоящей мамой, еще при жизни родителей.