Михаил Серегин - Детектив на троих

Он поставил рядом с Савелкиным стул и уселся на нем, приготовившись слушать.

– Ты мне сразу скажи, где деньги! – сказал он, предваряя монолог Савелкина.

– Хрящ, ты пойми, – затараторил Юрка, – я же себе не враг. Зачем мне эта херня с паяльниками и утюгами? Я взял деньги у Славки, потом зашел к тебе и взял деньги у Емельяна. Потом я приехал сюда, а когда залез в портфель, обнаружил, что они исчезли.

Хрящ громко заржал:

– Нет, ну ты и шутник! Вообще ты мне нравишься: байки интересные рассказываешь – положил деньги в «дипломат», потом открыл – а их там нету, – снова заржал он. – Сказочник! Ты что, думаешь, найдется такой лох, который поверит во все это? – уже жестким тоном произнес он, после чего опять заткнул Савелкину рот и кивнул своим подручным.

Те подошли, подняли обоих бизнесменов на ноги и стали снимать с них штаны. Савелкин активно завертелся, словно танцевал ламбаду. Карцев же грустно смотрел, как с него, как лифт, медленно опускаются вниз брюки. Танец Савелкина был прекращен простым и вульгарным способом – верзила аккуратно и даже слегка лениво пихнул его в живот коленкой. Что привело к несколько неожиданным последствиям: Савелкин, согнувшись пополам, издал громкий и натужный звук, привлекший внимание всех присутствующих. Верзила, снимавший с него штаны, вдруг суетливо отвернул нос в сторону и, обратившись к главному, возмущенно сказал:

– Хрящ, он еще и пердит!

– А ты что хотел? – резонно ответил Хрящ. – Ты бы еще не так пердел, если бы тебя к такой процедуре готовили!

Но тут до него дошел запах и он, замахав руками перед носом, вскочил и переставил стул подальше со словами:

– Фу, какой он вонючий!

К этому времени обоих бизнесменов уже положили животами вниз на стулья и стали отыскивать ближайшие электрические розетки. То ли от неудобной позы и сильного давления на живот, то ли Савелкин резонно рассудил, что у него остался один-единственный способ обороняться, но комнату потряс еще один громоподобный звук. После этого Хрящ вскочил и ушел в дальний конец комнаты, прокричав оттуда:

– Да заткните ему наконец его вонючую гаубицу! Иначе он нас тут всех газом перетравит...

Один из верзил зажал рукой свой здоровенный нос, а второй стал не особенно ловко засовывать паяльник в зад Савелкину. Тот заерзал на стуле и что есть мочи завопил. Если бы у него не было наволочки во рту, его крик вполне можно было бы назвать душераздирающим. Бандита это не остановило, и через минуту паяльник уже торчал из Юркиного зада.

К этому моменту Карцева отнесли в противоположный угол и прилаживали утюг к его узкой розовой попке. Видимо, Славка был к тому времени душевно сломлен, поэтому длинной сосиской лежал почти без движения.

– Ну что? – Хрящ встал и подошел к Савелкину. – Будешь говорить, где деньги или нет?

Савелкин так задрыгался, что паяльник как метроном заходил у него в заднице. Он пытался последний раз донести до этих тупиц, что на самом деле ничего не знает.

– Ну, тогда поехали, – скомандовал Хрящ своим людям.

Я закрыл глаза, не в силах наблюдать за всем этим. Вся атмосфера комнаты была пропитана страхом и вонью, что делало окружающую действительность совершенно невыносимой. Мне страшно захотелось выпить. И тут неожиданно раздался еще один звонок в дверь.

Я быстро открыл глаза и посмотрел в направлении входной двери. К ней же было приковано внимание всех остальных участников событий. Для бандитов звонок был настолько неожиданным, что они не успели сунуть вилки от электроприборов в розетки. Хрящ, сидя на стуле, кивнул одному из своих подручных. Тот аккуратно и тихо пошел в прихожую. Через несколько секунд он тихими, но большими скачками вбежал в комнату и сдавленно прокричал:

– Менты!

Хрящ вскочил со стула. Раздался еще один звонок. Хрящ медленно направился к двери, в которую уже начали стучать кулаком. Через несколько секунд Хрящ, как ошпаренный, вбежал обратно в комнату и сказал:

– Облава! Менты...

Бандиты зашустрили. Один из них подбежал к Хрящу и сказал:

– Второй этаж... Надо сигать...

– Там может быть засада, – ответил Хрящ. – Но деваться некуда.

Бандиты раскрыли окно и стали внимательно всматриваться вниз. Во входную дверь уже ломились ногами. Раздался громоподобный голос:

– Открыть немедленно! Я знаю, что вы там!

От этого голоса у меня на душе стало тепло и весело. Я узнал бы его из тысячи – на помощь нам рвался великий полководец, борец за справедливость, отважный конкистадор Дынин! Ему по зубам был штурм Лехиного дачного домика, разгром ковбойского салуна, арест в одиночку целой бригады бандитов... И вот сейчас наш благородный герой что есть силы ломился в цитадель варварства и насилия, дабы освободить несчастных пленников!

– Что будем делать с этими? – спросил один из подручных Хряща, кивнув на нас.

Тот было задумался, но в этот момент на дверь обрушилась новая лавина ударов великого завоевателя, и бандиты стали прыгать в окно. Спустя несколько секунд со двора раздался крик:

– Ой, блин!

Похоже, один из бандитов неудачно приземлился. Однако остальные восприняли это как знак того, что внизу засада, и решили прорываться через дверь с целью уйти на крышу. Терять им было нечего. Двое верзил, открыв дверь и швырнув туда табуретку, устремились на прорыв. Послышался возмущенный возглас Дынина:

– Да вы что, обалдели, что ли, совсем?

Топот удаляющихся по лестнице шагов был ему единственным ответом. Похоже, бандиты были столь напуганы облавой, что даже не обратили внимания, что менты присутствовали за дверью в единственном числе.

За одну минуту квартира Людки была очищена от бандитов. В коридоре раздались тяжелые шаги командора. В комнату с удивленным лицом и милицейской фуражкой, сдвинутой набекрень, вошел Дынин со словами:

– Чем вы здесь, черт возьми, занимаетесь? Что у вас тут, мать вашу, твори...

Он не договорил и, раскрыв рот, стал оглядывать открывшуюся ему панораму. Командор посмотрел на сидевшего без движения Седого и неодобрительно глянул на беспорядок в одежде лежащей на диване Людки. Когда его взгляд остановился на торчащем из голой задницы Савелкина паяльнике, его глаза расширились от удивления еще больше. Потом он перевел взгляд на меня и на здоровенную половую тряпку, торчащую у меня изо рта, и удивленно промолвил:

– Ребята, вы чего?

Ну что ж, не каждого доблестного рыцаря помимо отваги отличает еще и сообразительность. Я что есть силы сквозь тряпку забубнил в его адрес ругательства. Видя, что мои глаза наполнились негодованием, пытливый дынинский ум все же сообразил: чтобы услышать рассказ о происходящем, необходимо освободить мне рот. Он подошел ко мне, рывком выдернул у меня изо рта тряпку и тут же услышал:

– Мудила! Ты что, не видишь, что у меня рот закрыт?

– Вижу... Вот я и открыл его.

– Может быть, ты еще и руки мне развяжешь и сделаешь меня своим должником на всю оставшуюся жизнь?

Дынин, сдвинув фуражку на затылок, потер открывшуюся на обозрение лысину.

– Ну конечно, – после некоторых размышлений с готовностью ответил он и, вынув из кармана перочинный ножик, разрезал веревку.

Я растер запястья, двумя пальцами вынул из своего рта большой длинный волос, поплевался и сказал:

– Дима, ты, пожалуйста, попытайся освободить остальных, а мне нужно срочно продезинфицировать полость рта. Похоже, этой тряпкой убирали за котами.

Дынин понимающе кивнул и пошел на помощь другим. Я услышал вопль Савелкина – наш бравый старший лейтенант неудачно его освободил. Юрка, соскользнув со стула, приземлился прямо на инородное тело, торчащее из его зада. После этого великий конкистадор был обласкан таким количеством нелестных эпитетов, что я вынужден был со ртом, полным зубной пасты, вернуться на место событий и слегка успокоить пострадавшего. К тому времени у Савелкина уже удалили паяльник из зада, и он лежал на боку, тихо постанывая. Карцев, который пострадал меньше всего, уже водрузил штаны на место и сидел в углу, закрыв лицо руками. Единственной неосвобожденной оставалась Людка, до которой Дынин почему-то не решался дотрагиваться. Я вынул у нее кляп и развязал руки, после чего пошел завершать дезинфекцию рта.

Когда я вернулся, все сидели по углам и угрюмо молчали в ответ на настойчивые расспросы Дынина о происшедшем. Я подошел к Диме, взял его за уши и с благодарностью поставил ему на лбу засос, отчего лоб его сделался почти багровым.

– Дима, нам всем здесь сделали нехорошо, – сказал я, не давая ему опомниться. – Кому-то больше. – Я посмотрел на Савелкина, который даже не стремился надеть штаны, – кому-то меньше. – Я рефлекторно сплюнул. – Но если бы не ты, все это могло плохо кончиться.

– Так, мне все ясно! Мужики! В общем, бр-ратва! Этих мерзавцев надо давить в их логове! – гремел дынинский голос в Людкиной квартире. – В общем, это... Р-рота, па-дъем! Шашки наголо! Мы застебаем их тепленькими!