Галина Куликова - Рукопашная с купидоном

— Единственное мы знаем точно: шарфики подарены убийцей, — согласился Медведь. — Ника из гостиницы никуда не выходила до тех пор, пока не села в автомобиль.

Медведь пытался представить себе, как все происходило. Как Ника походкой модели проследовала через гостиничный холл, улыбнулась швейцару и, семеня на высоких каблуках, заторопилась к ожидающему ее автомобилю. Тем временем воображение Корнеева работало в другом направлении.

— А что, если обе женщины получили эти шарфики по почте? — вслух подумал он. — А преступник познакомился с жертвами через Интернет?

— Исключено, — отрезала Лайма. — У Сони не было компьютера. Она вообще не умела им пользоваться.

— Не может быть, — пробормотал потрясенный Корнеев. — Бедная женщина…

Из цеха тем временем донеслось до них женское улюлюканье, сменившееся бурными, даже можно сказать, яростными аплодисментами. Потом снова все стихло — вероятно, Бондопаддхай продолжал показывать класс.

— Давай сосредоточимся на твоей подруге, — предложил Медведь. — Допустим, она действительно встречалась с этим, как его? С Возницыным. Ему не хотелось брать на себя заботы о ребенке, и он ее убил.

— Мог бы просто послать подальше, — высказался Корнеев. — Делов-то.

— Но он же маньяк, — напомнил Медведь. — У него крыша с креном. Решил, что убьет — и точка. Задушит шарфиком.

— Ну? — Корнеев лениво тыкал пальцами в клавиши компьютера.

— Что — ну? Назначил встречу, накинул на шею шарфик и убил. Тело закопал в лесу.

— А при чем тогда тут Ника Елецкова? — робко спросила Лайма.

— Попалась под горячую руку, — не растерялся Медведь. — После того, как ты встретилась с Возницыным и он сообразил, что ты знаешь о том, что ребенок его, он решил убить и тебя тоже. Стал за тобой следить.

— Господи, спаси и помилуй!

— Сел тебе на хвост и доехал до аэропорта. А там понял, что тебя не достать, ты все время с нами. И уедешь наверняка не одна. Но он уже завелся! И тут ему под руку попадается Ника Елецкова. Он с ней случайно знакомится. И понимает, что она очень похожа на Соню. Маленький ребенок, то-се. Говорит — давайте встретимся завтра. Где я вас найду? В условленный час подъезжает к гостинице, надевает Нике на шею шарфик и везет в лес.

— Ловко, — признал Корнеев. — И глупо. Похоже на детскую страшилку.

— Кроме того, у Возницына нет белого автомобиля с тонированными стеклами, — подхватила Лайма.

— Откуда ты знаешь? Может, вторая машина у него в гараже спрятана?

Лайма и в самом деле не знала, но решила, что милиция обязательно должна была проверить гаражи всех Сониных знакомых.

— Минутку, может быть, это глупо, — сказала она. — Но вот что я вдруг вспомнила… Соня, когда мы встречались с ней в пятницу, была очень сильно надушена. Запах был убийственный, я чуть не задохнулась. Но ей очень нравилось. И Ника Елецкова тоже душилась чрезмерно. В аэропорту я это сразу почувствовала.

— Отсюда вывод, — сказал Корнеев. — Маньяку не нравится, когда матери-одиночки сильно душатся. И он истребляет их почем зря.

— Погодите-погодите, — остановил их Медведь. — А мы ведь кое о ком забыли.

— О ком? — хором спросили Корнеев с Лаймой.

— Ну как же? А тип с коробкой в огнедышащих кроссовках? Чертов поклонник. Который выследил Лайму и приперся в аэропорт?

Корнеев немедленно хлопнул себя ладонью по лбу:

— Я же думал про него? А потом снова выпустил из виду.

— Агашкин? Роберт? — подскочила Лайма. — Но это просто смешно! Да он же безвреден, как маленький жучок!

— В нем килограммов восемьдесят, — не согласился Корнеев. — С таким жучком не так-то просто сладить. Может, он не жучок, а жук? Ты хорошо его знаешь?

— Да я… — задохнулась Лайма. — Да он… Да мы вместе в казаков-разбойников играли! С уроков сбегали! Да вы что? Агашкин — маньяк! Нет, он, конечно, со странностями, но…

— Мы не можем его игнорировать, — перебил ее Медведь. — И вот что я предлагаю. Жека поедет вместе с Бондопаддхаем и Романом на следующее выступление, а мы с тобой отправимся к Агашкину и вывернем его наизнанку. Все согласны?

— Я согласен, — кивнул Корнеев. — Только с одной оговоркой. Это ты поедешь с Бондопаддхаем, а я отправлюсь о Лаймой и всех, кого следует, выверну наизнанку.

— Почему это? — тупо спросил Медведь.

Корнеев бросил на него суровый, очень мужской взгляд и ответил:

— Ты знаешь, почему.

Лайма, витавшая в облаках, положила закрашенный под «желтый шарф» листочек в свою записную книжку и спросила:

— Ну так что? Звонить Агашкину?

— Зачем ему звонить? — сквозь зубы спросил Медведь.

Он капитулировал сразу, и Корнеев по этому поводу укоризненно сложил руки на груди, как строгий отец, поймавший отпрыска на лестнице с сигаретой.

— А как же иначе мы узнаем, где он сейчас находится? — удивилась Лайма. — Агашкин такой моторный, дома редко сидит.

Однако, вопреки ее словам, объект как раз был дома. Услышав Лайму, он так разволновался, что ей даже пришлось отставить телефон подальше от уха, чтобы он не прокричал ей голову насквозь.

— Лаймочка! Я счастлив, просто счастлив! Я тебе понадобился? Понадобился!

— Роберт, мне нужна техническая консультация. Вернее, моему знакомому. По работе. Что, если мы с ним подъедем к тебе на чашечку чая? спросила Лайма.

Тон у нее был уверенный. Она ни секунды не сомневалась, что Роберт примет ее с распростертыми объятиями. В конце концов, где-то в недрах его холостяцкой берлоги лежит кольцо с бриллиантом, которое он возжаждал надеть на ее безымянный палец.

— Он согласен, — объявила Лайма, закончив разговор. — Можно ехать. Только… — Она внезапно вспомнила про свое обещание среди дня встретиться с Болотовым. — По дороге мне нужно пересечься с одним человеком… На полчаса! — умоляюще добавила она. — Всего чашечка кофе.

Корнеев пожал плечами:

— Ты командир. Раз надо — значит, выпьешь.

Лайма встала и отошла к окну, подсознательно ища уединения.

— Алексей, это я! — придав своему голосу легкомысленный оттенок, пропела она. — Как ты, милый?

Медведь и Корнеев молча переглянулись. Корнеев задрал брови, а Медведь поспешно опустил глаза. Лайма их не видела. Взгляд ее был устремлен в голубое небо, заляпанное облаками, словно клочьями пены, вылетевшими из таза с бельем.

— Хорошо. Да, через час. Отлично. «Леонсия»? Знаю это кафе. Правда, у меня совсем немного времени… Ты тоже занят? Ну, до встречи! Целую.

Не успела она отключиться, как телефон зазвонил прямо у нее в руке.

— Это Шаталов, — услышала она недовольный голос. — Ольга, вы меня слышите?

— Слышу, — ответила она и медленно опустилась на стул. — Что вы хотите мне сказать?

— Кое-что хочу, но при личной встрече.

— Но… Видите ли…

Она решила, что встречаться с ним не стоит. Вообще никогда. Она станет вешаться ему на шею и вообще может выкинуть любой фортель. В его присутствии она себя не контролирует. Почувствовав это, он сразу же начнет ею командовать. Он уже командует.

— Мне нужно десять минут. Можем встретиться через.., час.

— Через полтора часа, — быстро сказала Лайма. — В кафе «Леонсия». Знаете его? Да-да, именно там. О, вы тоже бывали! У нас с вами одинаковые вкусы. У нас с вами вообще очень много общего. Как будто между нами протянута нить. Отлично, буду вас ждать.

— И ты еще спрашивал, чем компьютер лучше женщины, — шепотом сказал Корнеев Медведю. — Хотя бы тем, что он не может позвонить и навешать тебе лапши на уши.

Кафе «Леонсия» было дорогим, стильным и наполовину пустым. Посетителей обслуживали только молодые люди с внешностью Антонио Бандераса. Лайма насчитала целых пять Бандерасов в белых костюмах с золотыми пуговицами. Один из них проводил ее за столик возле окна, отодвинул стул и подал меню. Потом наклонился и сказал заговорщическим шепотом:

— Сегодня у нас чудесные фирменные «Тирамису». Рекомендую.

Лайма немедленно заказала «Тирамису» и кофе, просто для того, чтобы официант не дышал ей в ухо. И тотчас увидела Болотова. Он как раз продвигался к входу в кафе походкой успешного человека, у которого не случилось ни одного сбоя в распорядке дня.

Сегодня он был в бежевом, и Лайма неожиданно поняла, что соскучилась. Вон что получается! Выходит, они с ним уже сроднились, как муж и жена. И что бы там ни чувствовали на стороне, истинную нежность приберегают друг для друга. Поэтому, когда Болотов подошел и поцеловал ее в щечку. Лайма размякла и пробормотала:

— Как же я рада тебя видеть!

Болотов заметил, что тоже рад, повозил стулом, устраиваясь поудобнее, и с вызовам спросил:

— Ну и где же ты ночевала со своими иностранцами?

Глаза у него были вредными и подозрительными, и с Лаймы немедленно слетело благодушие.

— Сняла для них номер в гостинице. Николай Ефимович сумел найти деньги.

— Замечательно, — тон у Болотова был менторский. — А то придумали — таскать чужих людей по своим квартирам и дачам. Это нецивилизованно — раз, и неприятно — два.