Дарья Донцова - Летучий самозванец

Алина положила парню руку на лоб:

– Не нервничай. Никто тебя ругать не станет. Ты проглотил пилюлю. Когда?

– Почистил картошку. Убрал. Отдохнул. Съел.

– Давно это случилось? – нахмурилась врач.

– Не помню.

– Попытайся.

– Десять минут. Пять. Хотел ночью. Испугался. Хочу и страшно! Думал! Думал! Съел.

Игорь закрыл глаза.

– Не спи, – велела Алина, – нельзя, держись.

– Сколько пилюль было в коробке, когда ты ее открыл? – спросила я.

– Две, – выдавил из себя Игорь и начал синеть.

Бортникова скинула жакет и вытащила из сумки тонкий стальной нож.

– Вилка! Освободи ручку от стержня, облей ее водкой, дай мне скальпель. На счет три подашь мне прозрачную трубочку. Ну.

Ничего не понимая, я выполнила ее приказ. Алина перекрестилась:

– Господи, помоги, делала это всего один раз в жизни. Ну, спаси и помилуй. Раз!

Скальпель вонзился в горло Игоря, потекла кровь.

– Два, три, – скомандовала доктор.

По непонятной причине я сохранила живость реакции и моментально вложила в руку Алины прозрачную трубочку от ручки. Алина воткнула ее в рану на горле Игоря и выдохнула:

– Фу! Получилось!

– Что ты сделала? – стараясь не упасть в обморок, просипела я.

Алина рухнула на табуретку.

– Трахеотомию в полевых условиях. На приятие решения были считаные минуты. Надеюсь, я права. У мальчика отек гортани, еще немного, и он бы задохнулся. Сейчас воздух поступает через трубку. Парня необходимо срочно отправить в больницу. Я провела вмешательство без должной обработки операционного поля, в антисанитарных условиях. Водка лучше, чем ничего, но от нее не так уж много толка. Иди в гостиную, объясни Юре ситуацию.

– Ты спасла ему жизнь, – прошептала я.

– Давай без патетики, – отмахнулась Алина. – И не делай скоропалительных выводов, все еще может закончиться плохо.

Я побежала к Юре и по дороге наткнулась на… Ивана Васильевича, который невозмутимо шагал по коридору. Никогда и никому в жизни я так не радовалась.

– Вы вернулись! Скорее помогите вызвать сюда врачей, а еще лучше заводите мотор и спешно рулите к населенному пункту с больницей!

Капитан скосил глаза к носу.

– Рация сломалась. А где ваш женщина-доктор? Меня укусила какая-то дрянь, руку раздувает!

– Какое счастье! – сказала я. – Желаю той дряни долгих лет жизни! Юра! Юра! Капитан вернулся!

На мой вопль примчался Шумаков.

– Посиди с Катей в ее каюте, – походя велел он мне.

Я быстро рассказала Юре про беду с Игорем и пошла к Самойловой.

Она сидела в кресле с книгой в руках.

– Можно, я побуду с вами? – спросила я.

Самойлова кивнула и уставилась на меня. Я тупо смотрела на нее. Проведя в подобной позе минут пять, Екатерина потрясла головой и швырнула том на пол.

– Можешь уходить, я в порядке.

– Представляю, как вам тяжело, – выпалила я. – Внезапно потерять мужа!..

Катя засмеялась:

– Да уж! Освободилась!

– Вы не любили Василия Олеговича?

– Обожала! – с вызовом выкрикнула Самойлова. – Много лет счастливого брака! Он замечательный человек! Добрый! Детей очень любил.

– Я поговорила со Светой и думаю, что любовь Василия Олеговича к девочкам была весьма специфической, – не вытерпела я.

Екатерина вздрогнула:

– Что?

– Светлана утверждает, что ваш приют – клубничная грядка для Василия Олеговича. Самойлов увлекался одной девочкой ненадолго, максимум на полгода, а потом находил себе новую фаворитку. Тех, кто был с ним мил, ждало хорошее будущее. Василий Олегович имел деньги, связи, возможности. Галину Степанову пристроил в театральное училище. Но некоторые девочки, к примеру Лиза Суханова, влюблялись в богатого папеньку, и…

– Ох, стерва, – покачала головой Катя. – Я говорю о Свете. Виола, вы кому-нибудь рассказывали о беседе с Глаголевой?

– Конечно, – разочаровала я новоиспеченную вдову. – Юрий в курсе.

– Что хотите за молчание? – быстро осведомилась Катя.

– Навряд ли у вас получится скрыть столь вопиющие факты, – покачала я головой. – Шумаков взяток не берет, мне рта вы не заткнете. На вашей совести две убитые девочки: Лиза и Ирина.

– Ты ничего не знаешь! – горько сказала Катя.

– Хватит и того, что мне Светлана сообщила, – парировала я. – Отлично понимаю, как обстояло дело: Василий Олегович потерял самообладание, обнаружив в постели вместо Ирочки Лизу, и задушил девочку подушкой.

– Господи! – подпрыгнула Катя. – Конечно, нет! Василий обращался с мерзавками как с хрустальными вазами! Он их обожал! Засыпал подарками, устраивал их судьбу, давал образование!

– На языке Уголовного кодекса связь взрослого мужчины со школьницей называется растлением малолетних и строго наказывается! – сурово отчеканила я.

Катя положила ногу на ногу:

– Закон! Ну-ка, вспомни одного нашего весьма известного режиссера, который уложил в свою койку юную актрису, которой не исполнилось и тринадцати? Правда, он потом на ней женился и некоторое время жил с ней, но суть дела брак не меняет. Киношник соблазнил девочку, и ему даже пальцем не погрозили, он спокойно рассказывает журналистам о романе с малолеткой. Другой пример. Актер средней руки, маменькин сынок, проживший с мамашей почти до пенсии, после ее кончины женился на старлетке, и борзописцы узнали: роман лицедея и Лолиты завязался, когда последняя еще в школу ходила. Думаю, брак оформили лишь после того, как актер понял – ему нужна после смерти матери дармовая прислуга, заодно и пиар не помешает, поэтому не постеснялся продать кое-какие биографические подробности глянцу[16]. Продолжать этот список или остановиться? Есть у нас политик…

– Хватит, – поморщилась я. – Мне совершенно не нравятся дедушки, которые забавляются с тинейджерами. Только в приведенных тобой примерах, хоть и с большой натяжкой, можно говорить о любви, а Василий Олегович…

– Содержал приют, помогал никому не нужным детям и уж точно никого не убивал! – разозлилась Катя.

– Вскрытие показало, что Суханову задушили подушкой, – перебила я. – Красной, взятой в ее каюте с дивана. Теперь скажи, зачем ты унесла думку и приволокла на ее место другую, черную?

– Кто? – с отлично разыгранным удивлением заморгала Катя. – Я?

– Точно, – подхватила я. – Ты! Взяла ее со стула в коридоре.

– В коридоре есть стулья? – продолжила изображать святую невинность Самойлова.

– А то ты не знала, – ехидно прищурилась я.

– Нет, – помотала головой Катерина.

– Я имею в виду раскладные сиденья!

Катя прижала руки к груди:

– Да ну!

Слишком много ужасных событий случилось за последние дни на теплоходе, а мои нервы не стальные канаты, поэтому я не смогла держать себя в рамках:

– Хватит ломать комедию! Светлана мне все рассказала! Она видела тебя в коридоре, наблюдала за тем, как многоуважаемая госпожа Самойлова утаскивала из каюты, где должна была состояться оргия ее мужа с малолеткой, вещи, которые могли вызвать изумление у тех, кто будет осматривать помещение. Своевременная предосторожность! И зачем современному подростку школьная форма советских лет? Откуда у сироты деньги на роскошное белье? Но ты так торопилась, что оставила галстук, флакон с элитной туалетной водой, тапочки и еще кое-что.

– Верно, – кивнула Катя. – Я приводила в порядок каюту! Василий Олегович приказал! Он очень испугался! Да только девочка уже умерла, когда Самойлов вошел к ней! Муж приблизился к кровати, увидел труп и сразу позвал меня.

– Ты всегда зачищаешь за педофилом его охотничьи угодья? – спросила я. – Хозяйка интерната сексуальных услуг!

Катя встала:

– Если ничего не знаешь, лучше не говори. Я спасала девочек от ужасной судьбы.

– Точно, – подхватила я. – Забирала их из приютов, где малышки жили в неподобающих условиях, селила в уютных спальнях, кормила-поила-одевала-учила-помогала найти работу. Но, как известно, бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке, девочкам приходилось расплачиваться за свое «счастливое детство». Кстати, затея с монахинями – отличный ход. Российский человек почему-то уверен: все священнослужители хорошие люди. Наверное, это верная мысль. Воцерковленный, истинно верующий человек никогда не нанесет другому вреда. Но ведь одежда монашки – это форма, ее может купить и надеть любой. Тихие женщины в черных платьях до полу и косынках на голове не имеют никакого отношения ни к одному из монастырей. Во время нашей беседы Светлана несколько раз повторила: «Мы с Ирой видели. Спросите у Иры». Она тоже была свидетелем преступления, могла проболтаться. И что случилось с бедной девочкой? Она умерла. Правда, здорово? Теперь Ирина ничего никому никогда не расскажет!

Катя махнула рукой:

– Виола, попробуй на мгновение забыть о своем нелестном мнении обо мне и подумать о ситуации отстраненно. Значит, и Светлана, и Ирина наблюдали, как я выношу вещи?