Дарья Донцова - Летучий самозванец

– «Буренка Зина» – клей? – ахнула я. – Не сгущенка?

Невзоров кивнул:

– Все путают. Один тюбик называется «Корова Маша», там молоко с сахаром, другой «Буренка Зина», супер-пупер средство! Стекло к железу присобачивает! Навсегда!

У меня в голове все сложилось. Я отлично помню, как захотела есть, пошла на кухню, взяла из холодильника «Буренку Зину» в количестве двух штук, вернулась в каюту, из жадности открыла обе упаковки, и тут в дверь постучал Юра. Не желая выглядеть в его глазах обжорой, я швырнула одну, как полагала, сгущенку в кресло, вторую – вот уж всем глупостям глупость! – сунула под подушку Шумакову. Мы заснули, содержимое тюбика вытекло, приклеило несчастного Юрасика к наволочке, а последнюю к спинке кровати. Пока мы с Юрой возились на палубе, в нашу незапертую каюту пролез Баултас, пошуровал в кресле и превратился в «привидение».

– Эй, Вилка, очнись, – велел Юра. – Что с тобой?

Я вздрогнула. Ни за какие пряники не расскажу ему правду! И вообще, я совершенно не виновата в произошедшем! Кому пришло в голову назвать клей «Буренка Зина»? Сумасшествие какое-то! А если вспомнить, что сгущенка именуется «Корова Маша», то становится ясно: кто-то из членов экипажа перепутал упаковки, положил в холодильник абсолютно несъедобную вещь. Хорошо, что я не успела полакомиться бутербродиком. Так вот какую змею на лапах видел Игорь, вот кто, вселяя ужас в отдыхающих, плавал вокруг корабля – этот веселый щеночек!

– Теперь он временно лысый, – болтал Невзоров. – А я тут познакомился с такой женщиной! Ух! Она меня старше, совсем бабка, но чума! С головой у нее, правда, плохо, зато такая страстная! Уконтрапупила меня насмерть! Вот, прилег отдохнуть и отпал! Спасибо, вы разбудили! Можно на берег сходить? Карантин сняли?

– Ступай в райотдел, – приказал Шумаков. – У твоего Баула поводок есть?

– Он Баултас, – терпеливо поправил Невзров. – Не, зачем ему! Маленький еще! Так потрусит, он не кусается!

Мы вышли на палубу, Андрей и щеночек размера кинг-сайз сбежали по трапу на причал.

Юра проводил взглядом парочку и со вздохом сказал:

– Боже, спаси местное отделение милиции и все Вакулово в целом. Баул наступает на город!

Всем произошедшим на «Летучем самозванце» занимались сотрудники отделения Вакулова. Следствие затянулось, и, в конце концов, дело тихо рассыпалось. Смерть Василия Олеговича признали естественной, у него приключился инфаркт. При токсикологическом исследовании крови директора кондитерской фабрики ничего подозрительного не обнаружили. Как по мановению волшебной палочки, возникла пухлая история болезни бизнесмена, набитая анализами, после изучения которых стало абсолютно ясно: Самойлов давно страдал неполадками в «моторе». Избыточный вес, отсутствие физической активности, нездоровое питание, повышенный холестерин… Что еще вы хотите?

Кончина Ирины Поповой тоже была не криминальной. Девочка давно болела, она наблюдалась у академика Тимофея Андреевича Брюсова, в профессиональной пригодности которого никто не сомневался. Ирина испытала сильный стресс, вот больное сердце и не выдержало. В момент смерти Ира находилась рядом с актрисой, которая изображала умственно отсталую Тину. В процессе следствия, когда отпала необходимость играть роль, подручная Ивана Васильевича честно призналась:

– Ирина неожиданно потеряла сознание, а я пошла в столовую за помощью. Девочке никто ничего плохого не сделал.

Никаких претензий не было и к капитану. Ушлый Иван Васильевич показал договор, подписанный Василием Олеговичем. В документе говорилось, что господин Самойлов нанимает сотрудников плавучего развлекательного центра «Летучий самозванец» для «увеселительной прогулки с элементами постановочного шоу». Клиент заплатил за услуги, Иван Васильевич их предоставлял. Когда Самойлов на ходу велел переделать сценарий, вызвать «эпидемиологов» и поставить теплоход на якорь возле Козловска, капитан выполнил его приказ. Иван Васильевич привык к капризам заказчиков. Если клиент просит утопить в реке мобильные своих товарищей, объявить на борту карантин, рассказать об аварии на заводе, бывший циркач подчиняется, не моргнув глазом. Бизнес Ивана Васильевича базируется на умении гибко подстраиваться под желания туристов. И в чем его можно обвинить? Сейчас модно разыгрывать приятелей, затевать для них вечеринки с похищениями, катастрофами и прочими приключениями.

Тело Лизы Сухановой Юра успел отправить в Москву к своему приятелю патологоанатому Тельману Руфову, поэтому представить смерть подростка как естественную у людей, тщательно скрывающих истину, не получилось. Чтобы информация о высокопоставленных педофилах не просочилась, не дай бог, в прессу, всю вину взвалили на Светлану. В кратком изложении отретушированная ситуация выглядела так: Глаголева и Суханова поругались из-за какой-то детской глупости, начали драться, Света прижала к лицу подруги подушку. Смерть Лизы она не планировала, все произошло случайно. На языке Уголовного кодекса это называется убийство по неосторожности. Если вспомнить, что в момент совершения «шалости» Светлане еще не исполнилось четырнадцати лет, то станет понятно, отчего ее поместили в кризисный центр, где лечатся подростки, перенесшие сильный стресс.

Тело Вики нашли в реке водолазы, Зарецкий был задержан, но до суда не дожил: Леонид погиб во время драки, вспыхнувшей в прогулочном дворе тюрьмы. В связи со смертью основного подозреваемого дело сдано в архив.

Матрос Игорь благополучно поправился, следствие «не заметило» рассказа парня об украденной и проглоченной красной таблетке. В истории болезни Игоря местный эскулап написал: «Ураганный отек гортани вследствие укуса невыявленного насекомого».

Сыщики из Вакулова не стали перечить столичным начальникам, подсказавшим провинциальным подчиненным, как нужно разобраться со щекотливым делом, и через некоторое время получили две новые машины для служебных нужд.

Как живут Манана, Алина Бортникова и супруги Редьки, я не знаю. Зато мне известно, что Невзоров женился на Рите Некрасовой. Несмотря на то что жена намного старше Андрея, они вполне счастливы, роль ребенка у них исполняет безумный Баултас.

Сразу после Нового года мне пришлось отправиться в Нью-Йорк. Самым неожиданным образом одно американское издательство заинтересовалось моими детективами и предложило заключить весьма выгодный контракт. Я боюсь летать на самолетах, а перспектива болтаться в воздухе больше десяти часов казалась особенно пугающей, но альтернативы не было, поэтому, проглотив пару таблеток валерьянки, я прошла все необходимые формальности, поднялась на борт авиалайнера и сразу приуныла. Мне предстояло сидеть на самом неудобном месте. Справа находилась дверь в туалет, чуть поодаль, в кухню, впереди – небольшая откидная скамеечка, на которой устраивается во время взлета и посадки одна из стюардесс, ноги вообще не вытянуть, окошка нет. Вдобавок в ряду было всего два кресла. Мне предназначалось крайнее у стены; если я захочу в туалет, придется перелезать через соседа.

В тоске я посмотрела по сторонам, увидела, что аэробус набит пассажирами, словно банка шпротами, и поняла: нет никакой надежды перебраться на другое место. Чтобы не расстроиться еще больше, я отвернулась к стене и начала проводить сеанс аутотренинга. Вилка! Тебя не на всю жизнь поселили у туалета, через десять часов ты очутишься в Америке! Думай лучше о договоре, получении аванса и нью-йоркских магазинах. Говорят, там все намного дешевле, чем в Москве.

– Простите, – произнес мягкий голос. – Придется вас побеспокоить, хочу взять с подвесной полки плед.

Я обернулась и увидела свою соседку, стройную симпатичную женщину. Та ахнула, и мы обе хором воскликнули:

– Это ты?

Первой в себя пришла Катя Самойлова.

– Летишь в Нью-Йорк? – растерянно спросила она.

– Да, – сухо ответила я и демонстративно отвернулась.

Вот оно, мое глобальное невезение! Мало того что мне досталось самое неудобное место, так еще придется провести десять часов около малоприятной особы. В Америку из Москвы каждый день вылетает несколько лайнеров. Угораздило же меня очутиться именно в этом!

– Как дела? – спросила Катерина после того, как погасло табло, приказывающее пристегнуть ремни.

– Хорошо, – буркнула я.

– Юра здоров?

– Да.

– Ты по делам или отдыхать?

– Да, – невпопад ответила я, надеясь, что Самойлова сообразит: с ней не хотят общаться, и заткнется.

Но не тут-то было. Катя вдруг спросила:

– Тебе неприятно со мной разговаривать?

– Да, очень, – наплевав на светские церемонии, отрезала я и демонстративно надела наушники от плеера.

В середине полета нам подали горячий ужин, мне пришлось поднять спинку кресла и взять у стюардессы поднос.

– В других обстоятельствах мы могли бы стать подругами, – тихо произнесла Катя.