Роберт Кормер - После Шоколадной Войны

  «Следователи вынесли заключение, что в «Тринити» никто не причастен к смерти Дэвида Керони. Его нападение на вашего директора было объявлено ни чем неспровоцированным и без объяснимого повода.

  И всё же я чувствую вину.

  Я обвиняю себя в невежестве, в незнании того, что происходит с учащимися у меня школе, в незнании того, что беспокоит каждого из вас на уроке и делает несчастным, в незнании того, где нужно проявить внимание, а где осторожность.

  Но вы виновны также. Каждый из вас. И если я виновен в невежестве, то вы виновны в пренебрежении друг к другу, в слепоте. Дэвид Керони был одним из вас, таким же учеником, как и вы, таким же юным. На уроках он был среди вас, с вами же, на переменах между уроками он ходил по коридору, в кафетерии он сидел со многими из вас за одним столом, он с вами говорил, а вы его не слышали, не видели, не давали ответов на его вопросы. Обеспокоенный человек всегда подаёт сигналы, может быть, умоляя о спасении. И вы должны этого стыдиться. Вы должны сгорать от позора…»

  Генри Маллорен так и не смог понять, о чём всё долдонил Брат Лайн, и в чём каждый был виновен и чего должен стыдиться: «Я не виновен», - думал он. - «Я его почти не знал и даже ни разу в своей жизни с ним не поздоровался». Брат Лайн утомил его, утомил его так же, как и то, что продавалось в кафетерии. «Почему каждый раз Лайн старается кого-нибудь перемешать с грязью? «Вы должны сгорать от позора». Всё тело Генри Маллорена содрогнулось от гнева, и его рука полезла в пакет за ещё одной галетой печенья, но его пальцы не смогли его найти. В них сначала попало яблоко, затем помидор… «Чёрт, должно быть ещё печение».

  «…но нам пора остановиться, пора стать добрее друг к другу, оставить в прошлом такого рода ужасные недоразумения и двигаться вперед, в будущее, при этом, не забывая прошлого, и учиться не повторять ошибки - свои и чужие. Тот, кто забывает ошибки прошлого, обречён повторять их в будущем.

  В своём сердце я долго искал прощения за моё невежество и нашел его. И теперь, видя ваши глаза, я прощаю вас за вашу косвенную причастность к трагедии Дэвида Керони.

  Мы будем двигаться дальше и сделаем «Тринити» ещё прекрасней, и в будущем нас ждут ещё большие успехи, что должно скрасить этот трагический акт. Не забывая прошлого, мы должны видеть наше прекрасное будущее.

  Не смотря на то, что у вас в аттестатах выставлены ещё не все отметки уходящего года, через несколько дней наступят каникулы.

  Наше будущее в наших руках, и сделать его лучше - в наших с вами силах.

  А теперь давайте склоним наши головы и тихо помолимся о душе Дэвида Керони… и о самих себе… а теперь о будущем…»

  О левую щёку Брата Лайна смачно разбился сочный зрелый помидор, и брызги ярко-красного сока оставили пятна на его белой рубашке, в его волосах застряли сотни желтых семян, и алая мякоть, оставшаяся на лице, стала похожа на пятна крови. Никто не произнёс ни звука. Никто не шевельнулся. Все продолжали сидеть тихо, даже не шелохнувшись. Лайн оцепенел от неожиданности. Затем он медленно достал из кармана носовой платок и вытер остатки помидора со своего лица. Не говоря ни слова, он сошёл со сцены и покинул зал собраний. Находящиеся в зале ошеломленные учащиеся «Тринити» продолжали тихо сидеть ещё какое-то время. Через несколько минут все бесшумно удалились из зала. Брат Лайн так и не узнал имя преступника. Он не старался это сделать. Никто и никогда больше не упоминал о произошедшем этим утром. На следующий день Генри Маллорен был избран президентом старших классов, и никто бы не осмелился пойти против него.

  Баунтинг сидел на ступеньках парадного входа школы, греясь в тёплом потоке весеннего воздуха и осознавая, что именно на этом месте всегда любил сидеть Арчи Костелло, где всегда можно было его найти. Но теперь Арчи, как и другие выпускники, закончил учёбу. Остальные ждали конца учебного года и начала каникул.

  Баунтинг сидел и наблюдал за происходящим.

  На протяжении десяти минут не происходило ничего. В завершение последнего урока прозвенел звонок, и все без оглядки проносились мимо, словно не видели сидящего на ступеньках Баунтинга.

  «Ой, подождём до сентября, и вы узнаете, кто такой Баунтинг».

  У него возникло крайне неприятное чувство при мысли, что вместо Корначио и Харлея будет кое-кто другой. Однако он знал, что Корначио определенно вышел из игры. Даже тогда, сразу после той ночи около Пропасти он старался как можно реже попадаться на глаза Баунтингу. Несмотря на то, что они действовали слаженно и организованно, он сам чувствовал вину за всё, что тогда произошло, и благодарил Бога за то, что за этим ничего не последовало. Тогда он наделал глупостей, о чём Корначио стал напоминанием. Значит: «Прощай, Корначио». Да и Харлей - он тоже что-то вынашивал. После того, как Баунтинг рассказал ему об Эмиле Джанзе, о том, как Джанза должен будет стать его «правой рукой», губы Харлея свернулись, словно ему предстояло участвовать в голодовке или в чём-нибудь подобном: «Но ты мне всё ещё нужен, Харлей, мне нужен кто-то сильный и надёжный, кому бы я смог доверять», - Харлей всегда был отзывчивым на лесть, в чём Баунтинг был большим специалистом. Настроение Харлея было испорчено надолго, но Баунтинг знал, что не навсегда.

  Ветерок стал прохладней. Лишь несколько человек ещё оставались на лужайке, глядя вслед ушедшему школьному автобусу, на который они не успели. Баунтинг решил встать и уйти. Ему незачем было больше наблюдать. И вдруг он увидел, что в его сторону направляется Эмил Джанза. Он придал своему лицу равнодушное выражение, а глазам - задумчивость. Эмила можно было уподобить камешку, попавшему в обувь, занозе, застрявшей в заднице, или бельму на глазу, с чем было ничего не поделать.

  Джанза остановился у нижней ступеньки, и его приземистая фигура почти приняла низкий старт, что вдруг понравилось Баунтингу, и он кивнул, поприветствовав его, не произнеся ни звука и сохраняя полное хладнокровие.

  - Этим летом нам нужно будет встретиться, - начал Эмил. - Тебе и мне. Обсудить планы.

  - Планы?

  - Конечно. Я полагаю, что нам нужно организоваться - как в армии. Я о том, что Арчи вёл себя слишком мягко со всем его психологическим дерьмом. Я думаю, что нам стоит немного поиграть мускулами. Безо всякой такой тонкости, - и его правый кулак смачно шлепнул в левую ладонь.

  Баунтинг вздрогнул, словно кулак Джанзы вонзился ему в живот. Всё же в словах Джанзы он нашёл какую-то логику. Сила с его стороны точно бы не помешала.

  - И, я думаю, что нам понадобится какое-нибудь оружие, - продолжил Джанза.

  - Оружие? - с ужасом спросил Баунтинг, при этом, стараясь не терять хладнокровие.

  - О, не то, что бы оружие. Что-то вроде кастетов или резиновых накладок. Ты привязываешь такую к ноге под штаны и когда бьёшь, то почти не остаётся синяков. И булава на цепочке. Это красиво, напоминает войны древности…

  Внутри Баунтинга всё перекрутилось:

  - Не знаю, Джанза… - с Джанзой надо было обращаться осторожно.

  - Смотри, позволь мне позаботиться обо всём этом. Обучение парней, оружие. Ты будешь генералом, а я лишь буду исполнять приказы.

  Генерал Баунтинг - звучало немного смешно. И всё же Джанза нашёл на нём нужную кнопку. Баунтинг увидел себя в окружении лояльных людей. Перед его глазами предстали отряды, готовые следовать за ним.

  - И ещё. Нам будет нужен казначей.

  - Казначей?

  Джанза неожиданно удивил Баунтинга. Возможно, он был не таким тупым, каким, в конце концов, казался, что делало его также и опасным.

  - Конечно. Пускай парни платят что-то вроде пошлины.

  - Чтобы члены «Виджилса» платили взносы?

  - Нет. Чтобы «Виджилс» собирал пошлину - у всех остальных, в «Тринити». Они платят, а мы видим, как всё проходит гладко и легко, и никому от этого никакого вреда. У нас возникает фонд, к которому есть доступ только у нас…

  Деньги всегда были больным местом Баунтинга. Ему никогда не хватало того, что он мог иногда где-то заработать, и, при этом, он ненавидел мысль о работе в свободное время.

  - А как на счёт травки? - не останавливаясь продолжал Джанза. - Я думаю, что на травке можно сделать небольшой бизнес, или на таблетках. Арчи Костелло не допускал и мысли о наркотиках, что было глупо. А пока мы сможем это держать под своим контролем, то в наших карманах всегда найдётся свободное место…

  Эмил Джанза продолжал говорить и изучал глазами Баунтинга, пытаясь найти ключ к нему, и находя его, искал, с какой стороны его вставить и в какую сторону повернуть. Поначалу Баунтинг выглядел несколько напугано, а затем он лишь неохотно беседовал, и как потом вдруг он оживился, и его глаза засверкали, когда Джанза продолжил выкладывать свою очередную мысль, и он просто восхищался Арчи, до точности предсказавшим реакцию Баунтинга на его предложения. Джанза был благодарен Арчи за то, что тот порекомендовал его Баунтингу. При этом Баунтингу Арчи сказал, что Джанза не нуждается в благодарности: «Эмил будет служить тебе преданно и безвозмездно». Посмотрим, что ещё оставил после себя Арчи?