Юрис Юрьевикс - Ледяной ад

И вообще, такая работа не для человека, обремененного детьми, и уж тем более не для матери-одиночки. Да и вряд ли заурядная женщина будет чувствовать себя комфортно в столь тяжелой обстановке.

Мансон бессовестно хитрил, но ему было плевать: он обязан уговорить свою лучшую сотрудницу отправиться в Арктику, пока не закрылось окно для перелета.

Хэнли прямо-таки вышла из себя:

— Работающие здесь женщины не так уж плохо зарекомендовали себя в прошлом. Хорошо, дорога туда будет пыткой. Так скажите, ради Бога, какая разница, кто поедет? Бред! — Она наклонилась к Сибил и попросила: — Не угостишь сигареткой?

— Нет! — рявкнул Мансон, и Хэнли присмирела. — Вы уверены, что справитесь с заданием?

Все посмотрели на Джесси.

Она пожала плечами, чувствуя одновременно и охотничий азарт, и угрызения совести. Это было как раз то самое дело, за которое, по словам ее бывшего, не следовало браться нормальной матери. Но с другой стороны, разве не важно показать Джою, что значит преданно любить свою работу?

— Джесси?

— Да? — ответила она. — Думаю, что справлюсь.

— И что вам для этого нужно?

Постоянная связь с банками данных. Ким, подберешь мне тесты для поездки?

Мансон посмотрел на Исикаву. Очень разные на поверхностный взгляд, он и Хэнли хорошо зарекомендовали себя на двух последних заданиях. У них сложилось специфическое, но весьма эффективное партнерство. Исикава лучше общался с компьютерами, чем с людьми, а Хэнли умела вытащить информацию даже из того, кто не подозревал о собственной осведомленности.

Вот так, дополняя друг друга, партнеры двигались вперед — изобретательно и неуклонно.

Лестер Мансон перевел взгляд на Хэнли.

— Предупреждаю: пути назад не будет.

— А как насчет месячного отпуска по возвращении?

— Без проблем.

— Эх, где наша не пропадала! — воскликнула Джесси, притворяясь беззаботной.

— Не желаете подумать до утра?

Теперь Хэнли пристально посмотрела на Мансона. Он давал ей шанс достойно выйти из игры. Какое благородство! Но и она не лыком шита!

— Нет! Или сейчас, или никогда.

Мансон, будто сдаваясь на милость победителя, развел руками:

— Воля ваша.

Раздались смех и аплодисменты.

Мансон улыбнулся. Напряжение в зале спало. К Джесси рекой потекли добрые пожелания. Старшие сотрудники, которые физически более подходили для выполнения задания, перевели дух.

— Ладно, ребята. Уже почти полночь. Пора по домам, — сказал Мансон.

— О Боже, сиделка! — вспомнила Хэнли и пулей вылетела из помещения.

Довольный тем, что сумел ее уговорить, Мансон прошел в кабинет. Он нутром чуял, что она лучше других подходит для выполнения этого задания. Несмотря на все ее раздражающие выкрутасы, Мансон искренне любил Хэнли. Они довольно часто сталкивались в клубе «Паломино» и в ресторанчиках с народной музыкой. Кроме того, они были земляками — оба выросли в Виргинии. Правда, Мансон принадлежал к династии табачных королей, но презрел дело предков ради работы в государственной системе здравоохранения. Хэнли же была четвертым, предпоследним ребенком в семье, которая не могла прокормить и одного.

Профессиональные подходы Хэнли всегда поражали его оригинальностью. Откуда она брала свои гипотезы, докопаться было трудно. Зачастую ее предположения казались, мягко говоря, нелогичными. Как-то после особенно вдохновенного пророчества Мансон подарил ей ивовый прут, заявив, что она чувствует истину, как лозоходец — воду. Она открыла тайну смерти ремонтников в венском метро, выдвинув — и доказав! — такую версию: работники случайно наткнулись на средневековое кладбище и отравились токсичными испарениями.

Каждый эпидемиолог время от времени принимает решение вслепую, однако догадки Хэнли поражали воображение. Взять, к примеру, историю с цистерной на Богом забытой станции. Кто бы, кроме Джесси, додумался, что просочившийся наземь газолин затек в колодец и свел с ума целую семью!

А вот Ким Исикава предпочитал интуиции методику и информационные ресурсы, он действовал рассудительно. Более уравновешенный по сравнению с Хэнли, хотя в чем-то и более амбициозный, он был той силой, которая заставляла Джесси совершать прыжок, когда логическая цепочка подводила к трамплину, и приземляла, если прыжок затягивался.

Мансон обтер платком взмокший лоб. Подоспела новая партия материалов с «Трюдо». Высокоскоростной принтер выдавал страницу за страницей. Найдено тело четвертого исследователя. Венгерский метеоролог Александр Косут почему-то снял защитный костюм и оказался во власти холода. Спазма легких или повреждения глаз не обнаружено.

В кабинет вошла Сибил Уэйнгарт, в руке она держала те же материалы по четвертому трупу, что получил Мансон.

Начальник спросил:

— Ну а об этом случае что скажете? Идентичен он предыдущим или нет?

Сибил пожала плечами:

— Очевидно одно: человек сознательно превратил себя в сосульку.

Из черной глубины фьорда, таща за собой змеящийся кабель антенны, поднялся и завис недалеко от поверхности воды некий конус. Если норвежцы и найдут его когда-нибудь, то наверняка сочтут бакеном вроде тех, что время от времени заплывают в их прибрежные воды.

Через одну и шесть десятых секунды передача была закончена.

В окрестностях деревушки Рандаберг километры проводов-приемников опутали четыреста гектаров земли. Эта гигантская сеть уловила сигнал, автоматически записала его и оповестила дежурного техника.

В 03:00 по Гринвичу в Англии, в предместье города Харрогейт, что находится в Йоркшире, установка «Менуит хилл» зафиксировала тот же сеанс связи и немедленно передала запись по наземным линиям в дешифровальную лабораторию в Бате. Прокрутив краткий радиосигнал назад на замедленной скорости, дежурный офицер с легкостью узнал закодированное сообщение и загрузил его в главный компьютер для сравнения с другими бесполезными данными о суперсовременном морском шифре русских. Может быть, военно-морской флот в России и разваливался, однако в «шифровалках» ничего не ржавело. Оставалось надеяться, что эта новая информация окажется ключом к большой головоломке.

Несколькими часами позже офицер и его подчиненные знали ровно столько же, сколько и в начале работы: российская подводная лодка передала закодированное сообщение из сектора, относящегося к норвежским территориальным водам. И все.

Британский офицер связи, насупив брови, взглянул на американского коллегу.

— Увы! — констатировал он. — Будем молиться, чтобы норвежцы не споткнулись об эту чертову штуковину. — Англичанин зевнул. — В противном случае нам придется разбудить уйму народа в самых разных часовых поясах.

Прибыв на прием, устроенный министром обороны России, адмирал Руденко обнаружил, что члены чешской делегации кучкуются возле хозяина мероприятия и что офицеры различных служб, прежде чем приступить к осаде водочной батареи, подходят к министру, дабы засвидетельствовать свое почтение.

Адмирал заметил, что среди гостей имеются люди, не принадлежащие к военному ведомству. Подобная пересортица вошла в моду недавно и имела целью улучшить имидж Министерства обороны.

Столики с закусками содрогались под напором необъятных животов. Вилки неловко накалывали колбаски и ломтики ветчины. Тарелки опасно колыхались, когда их обладатели, опережая друг друга, тянулись за лакомыми кусочками.

Именитый историк и авторитетнейший художественный критик уединились в углу для чрезвычайно откровенного обмена мнениями, столь популярного среди интеллектуалов — любимцев режима. Гременов, историк, казалось, испытывал угрызения совести: он теребил нижнюю губу большим и указательным пальцами. Руденко вспомнил шутку: «Кто такой русский историк? Предсказатель прошлого» — и подумал, что острая сталь в сто раз лучше дубины.

Разве можно было представить, что все достанется таким посредственностям, как эти двое? Время милосердно сгладило в памяти ужасы сороковых годов, и Руденко то и дело размышлял, не жилось ли тогда, в СССР, легче, нежели сейчас, в царстве лицемеров, гоняющихся за жалованьем и размахивающих кредитками, пока новые капиталисты растрачивают национальные богатства и разваливают производство, а правительственные шишки снимают сливки в виде миллиардных взяток.

Залпом выпив водку, адмирал поставил рюмку на поднос проходившего мимо официанта, улучив момент, послал легкую улыбку министру и постучал по стеклу наручных часов, мол, срочное дело. Он действительно спешил. Ему позвонил Панов: «Одного из наших двоюродных братьев не было дома всю ночь. В семье волнуются». Они договорились встретиться у адмирала без пятнадцати три.

Министр благосклонно кивнул, и адмирал, выскользнув из банкетного зала, поднялся по черной лестнице на четвертый этаж в свой кабинет. Взяв пальто, он похлопал по карманам, проверяя содержимое (привычка пожилого человека), и крикнул в открытую дверь адъютанту, чтобы тот велел шоферу подогнать машину к гастроному на Смоленской.