Мартин Видмарк - Дело о бриллиантах. Дело о мумии (сборник)

Поражённая смекалкой ребят директриса какое-то время помолчала, а потом сказала:

– Ладно, так и быть. Вижу, котелок у вас варит, в отличие от полиции – они до сих пор ничего не придумали. А вы, может, заметите то, что они упустили. Пойдёмте в мой кабинет.

Кабинет Барбары был отделан стеклом и сталью. От такой обстановки веяло холодом и враждебностью.

Майя припомнила, что читала в какой-то газете статью о директрисе музея. Там говорилось, что Барбара Пальм собирается полностью переделать весь музей и превратить его в более современный. Она хотела, чтобы в Валлебю съезжались люди со всей страны увидеть коллекцию современного искусства, которую она здесь соберёт.

Честолюбивые планы директрисы многим в городке пришлись не по душе.

Барбара Пальм показала на элегантные кожаные кресла. Майя и Лассе сели и с любопытством стали разглядывать причудливые картины на стенах. Директриса уселась за свой безукоризненно чистый, будто операционный, письменный стол. И заговорила так, словно ребят в кабинете не было:

– Я же строила такие планы на этот музей! Хотела продать несколько старых, никому не нужных здесь картин, а вместо них купить шедевры современного искусства! А тут на тебе – одна из самых дорогих картин исчезла.

– Что в послании мумии? – спросила Майя.

– Она требует пять миллионов крон, в противном случае похитит другие картины. «Месть мумии страшна, но справедлива», – так там написано.

По её ироничному тону Майя и Лассе поняли, что директриса не очень-то верит в ожившую мумию, которая оставила письмо с угрозой. Современная до мозга костей директриса не того склада человек, чтобы верить в какие-то там страшилки и древние египетские проклятия.

– Скажите, пожалуйста, не случалось ли за последнее время чего-нибудь странного? – поинтересовался Лассе.

– Вроде нет. Только сторож посеял телефон. Клянётся, будто весь музей сверху донизу обыскал, но мобильник как сквозь землю провалился. Придётся ему новый купить, а стоимость вычесть из зарплаты.

– Как охраняются самые ценные картины? – задал следующий вопрос Лассе.

– На ночь все двери запирают и ставят на сигнализацию. Её включает сторож в восемь вечера, когда выходит на дежурство, а в девять утра, когда я прихожу на работу, я выключаю её. И никто не может войти в музей или выйти из него – иначе сработает сигнализация.

А самые ценные экспонаты хранятся в специальном помещении, которое закрывается изнутри. И там всю ночь дежурит сторож Кристер Лён.

– И тем не менее картина пропала как раз из этого зала, – сказал Лассе.

– Охраняет её только один сторож? – спросила Майя.

– Нет. Ещё есть скрытая фотокамера. Она срабатывает на любое движение возле картин.

– А если вдруг сторож куда-то отлучится – к примеру, в туалет, – кто-нибудь может пробраться в этот зал? – выспрашивала Майя.

– Нет, я строго-настрого запретила ему выходить во время дежурства из этого помещения. Там стоит небольшой телевизор и есть туалет, поэтому он сидит там безвылазно. Идёмте, я покажу вам, где висела картина.

Цокая каблуками, Барбара Пальм спустилась по лестнице и повела ребят через залы в ту комнату, где висела картина. Дверь была не заперта, Лассе и Майя заглянули внутрь и сразу заметили пустую раму на стене.

– Вор вырезал картину прямо из рамы, – ответила директриса на их удивлённые взгляды. – Вот только как он сюда залез и вынес её?

Барбара Пальм вздохнула и снова принялась расхаживать туда-сюда, заламывая руки.

Майя и Лассе огляделись. Окон нет, одна дверь. Дверь, которая всю ночь была заперта, а утром, без пяти девять, отсюда выбежал перепуганный Кристер Лён, увидевший ожившую мумию. А полиция, приехавшая на место происшествия, обнаружила, что ценной картины след простыл. Да уж, очень странно.

Лассе приблизился к мумии, сейчас как ни в чём не бывало покоящейся в своём саркофаге у стены. Его передёрнуло при мысли о том, что пережил сторож прошлой ночью. Неужели мумия и впрямь ожила? Но вдруг Лассе заметил нечто необычное. Он подошёл ближе и задумался. Что-то тут не так.

Достав из заднего кармана блокнот, Лассе сделал пометку.

– Когда мумия появилась в Валлебю? И как? – задала новые вопросы Майя.

Барбара Пальм сначала вздохнула, а потом пустилась в воспоминания, и на лице у неё даже заиграла улыбка:

– Как-то раз, давно уже, я ездила в Египет на конференцию. Наша группа отправилась в круиз на корабле по Нилу, и в этом путешествии я познакомилась с доктором Ибн Аль-Каимом. Этот замечательный человек работает директором Исторического музея в Каире. Мы устроили романтический ужин при свечах на палубе под звёздным небом. И Ибн пообещал сделать незабываемый подарок моему музею «в далёкой и холёдной Свеции».

«Ну и подарочек – забальзамированный труп трёхтысячелетней давности!» – подумала Майя.

Майя и Лассе сразу смекнули, что Барбара Пальм по уши влюблена в этого Аль-Каима.

– Аль-Каим сдержал своё слово: два месяца спустя в музей Валлебю привезли эту самую мумию, – с мечтательной улыбкой сказала Барбара Пальм. – В записке, которая прилагалась к саркофагу, Аль-Каим рассказал её историю. Вы же знаете, что под этими повязками двоюродный брат фараона Рамзеса? – Директриса махнула рукой на саркофаг.

Майя и Лассе кивнули.

Барбара Пальм посмотрела на загадочную мумию и продолжила рассказ:

– При жизни этого человека звали Майхерпери, это значит «лев приближается». Он охранял сокровища Рамзеса. Майхерпери владел несметными богатствами и вершил судьбы многих людей. Он обладал безграничной властью.

Майя и Лассе вспомнили, что рассказывала на экскурсии учительница: «В Древнем Египте верили в загробную жизнь. Поэтому трупы бальзамировали, чтобы они могли храниться тысячелетиями. Мёртвых смазывали благовониями и травяными настоями, а затем туго пеленали повязками. Потом гробницы заполняли золотом, драгоценностями, едой, мебелью – словом, всем, что могло пригодиться мертвецам в загробной жизни.

Когда всё было сделано, жрецы замуровывали вход и накладывали заклинание. Эта магическая сила оберегала мумию от расхитителей гробниц.

Если кто-то всё же вскрывал гробницу и тревожил покой мёртвого, он навлекал на себя болезни и беды».

– Кто ещё работает в музее? – спросил Лассе и помотал головой, чтобы отделаться от неприятных мыслей. Не нравилось ему находиться рядом с мумией.

– У нас всего четыре сотрудника, – сказала Барбара Пальм.

Майя достала свой блокнот.

– Кассирша Пернилла Грэн приходит на работу в половине десятого, перед открытием музея, а уходит в пять вечера, сразу после закрытия.

– И давно она у вас работает?

– Четыре года назад летом пришла. Она тогда ещё училась в университете, но не доучилась и осталась здесь. Деньги ей нужны. А то как же, она ведь транжира ещё та!

У директрисы был такой злобный тон, что Майя и Лассе испуганно вздрогнули.

– Что ни день у неё новые тряпки. Всегда чуть ли из окошка кассы не выпрыгивает, а если приходят симпатичные молодые мужчины, она с ними открыто флиртует! Живёт она в огромной дорогущей квартире в центре, а на работу ходит пешком. Говорит, мол, поддерживает себя в форме.

Директриса аж фыркнула от возмущения.

А Майя и Лассе сразу догадались, что кассиршу Перниллу она сильно недолюбливает.

Кассирша может быть причастна к краже картины – ведь ей очень нужны деньги.

– А убирается здесь кто? – спросил Лассе.

– Тоже мне – убирается! – злобно хмыкнула Барбара Пальм. – Грязи по колено! А эту, с позволения сказать, уборщицу зовут Корнелия Хаммарберг. Она на полставки работает. Приходит в пять часов, когда музей закрывается, и начинает убираться. Целых три часа! Домой она уходит в восемь вечера, как раз перед дежурством сторожа. Этот зал она убирает в последнюю очередь, потом уносит ведро, швабры и чистящие средства в чулан и отправляется домой. Подметает она плохо, вон пыль по углам катается. Я ей уже давно сказала: если не будешь работать как следует, я тебя мигом уволю.

– А она что? – поинтересовалась Майя.

– Ха! Сопли распустила и заявила, будто бы состоит в обществе «Друзья музея». И пообещала, что на следующей встрече общества расскажет всем, какой я никудышный директор, – презрительно скривившись, процедила Барбара Пальм.

– А где живёт Корнелия Хаммарберг? – спросил Лассе.

– После работы эта лентяйка тащится на автобусе за город. Она тут работает с доисторических времён. Да ей наверняка столько же лет, сколько этой мумии, – сверкнула глазами Барбара Пальм.