Анна Антонова - Бабочки зимнего утра

— Сюда положи.

— Зачем? — не поняла я.

— Примета такая. Нельзя деньги из рук в руки передавать.

— Почему?

Настю кто-то отвлек, и я сделала, как она просила, удивляясь про себя: какой только ерундой не страдают даже продвинутые члены общества!

Когда я возвращалась домой, пришла эсэмэска от Артема — он поздравлял меня с Днем святого Валентина. Сердце радостно трепыхнулось, но как-то осторожно — я словно знала, что главное на сегодня еще впереди. Я снова порадовалась, что пошла на занятие, иначе ждала и изводилась бы с самого утра… И хорошо, что я немного опоздаю — не придется ждать начала бала, особенно если он сам придет позже.

Дома я пообедала, покидала в сумку заранее приготовленные вещички, причесалась-накрасилась и выдвинулась в сторону знакомого ДК. Было не страшно — умом я понимала, что никто там меня не съест и вообще никому нет до меня большого дела, все заняты собой, своей внешностью, проблемами, друзьями, симпатиями… Скорее неуютно от того, что там все между собой знакомы, а я никого не знаю. Встреча с Артемом тоже тревожила — вдруг окажется, что я создала себе какой-то идеальный виртуальный образ, мало совпадающий с оригиналом?

Наташка, конечно, здорово меня подвела! В ее компании я бы чувствовала себя несколько увереннее. Всего лишь несколько — потому что с Артемом она все равно вместо меня не встретилась бы…

Искать и узнавать никого не пришлось — едва войдя в раздевалку, я его увидела. Артем болтал с какими-то парнями, но, почувствовав мой взгляд, сразу бросил их и подошел ко мне.

— Привет! — просиял он.

Я смотрела на него, одновременно узнавая и не узнавая. Все-таки наша память оригинально устроена — сохраняет образ в общих чертах, а дальше, не имея подпитки в качестве реальных впечатлений, додумывает и дорисовывает его в соответствии с собственными представлениями.

— Переодевайся, — кивнул он, и я наконец отмерла.

Оставив в общей раздевалке верхнюю одежду, я привычной дорогой направилась в туалет. Хорошо, что есть небольшая передышка — можно собраться с мыслями.

Итак, благодаря долгой и подробной переписке я знала, какие у Артема любимые танцы, игры и фильмы, что он слушает тяжелый рок и одевается соответствующе, что у него серьезные проблемы с папой, который во всем его подавляет и контролирует… Но по-прежнему совершенно не представляла, что он за человек. Оказывается, виртуальных бесед для того, чтобы по-настоящему узнать друг друга, явно недостаточно!

Поняв, что зависла перед зеркалом, я бросила на себя последний критический взгляд, конечно, осталась недовольна увиденным, но не придумала, что еще улучшить, и наконец отправилась в зал.

Уже снизу я услышала доносящуюся оттуда жизнерадостную «Финскую польку», и непроизвольно прибавила шаг. Как прогрессивно здесь подходят к выбору музыки! Это был один из немногих социальных танцев, которые мы учили. Впрочем, на что я надеюсь, неужели Артем будет стоять и ждать меня…

Он поймал меня у входа в раздевалку, схватил за руку:

— Ну где ты бродишь! — потащил на паркет.

Я много раз замечала: вроде и танец нравится, и вариацию знаешь хорошо, а если встаешь в пару с незнакомым партнером, что-нибудь обязательно получается не так — нет, что называется, «станцованности» пары. Дело это поправимое, достаточно пары кругов, чтобы друг к другу приноровиться, но неприятных моментов за это время успеваешь испытать немало — ведь кажется, что все делаешь неправильно именно ты!

В этот раз ничего подобного не произошло. Мы взялись за руки, я отсчитала про себя ритм — Артем, видимо, сделал то же самое, потому что первые шаги мы сделали удивительно синхронно, да и продолжили в том же духе. Обычно во время танца я только и делала, что следила, как бы не сбиться и не подвести партнера. Сейчас эти мысли меня не посетили — я просто весело прыгала под незамысловатую, но при этом странно притягательную, никогда не надоедающую мелодию.

Музыка кончилась. Мы остановились, выдохнули, взглянули друг другу в глаза и рассмеялись. Эта синхронность и вдохновляла, и пугала одновременно. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Заиграл следующий социальный танец — я даже не поняла, какой, вальс-гавот вроде, — и кивнула Артему:

— Иди, я на тебя посмотрю.

Без тени ревности наблюдая, как он выделывает замысловатые фигуры в паре с какой-то девчонкой, я думала о том, до чего же странное существо человек. Логично переживать, когда что-то получается неудачно и плохо. Но волноваться из-за того, что все слишком хорошо? Наверное, только я на такое способна!

Впрочем, ругая себя, в глубине души я знала причину этих самокопаний — кажется, в каком-то журнале я прочитала: если все хорошо, значит, от тебя что-то скрывают. Конечно, глупо следовать народной мудрости и дуть на воду, обжегшись на молоке, но я на всякий случай решила пока не терять головы и бдительности. А там видно будет!

Близился конец бала, и заиграла смутно знакомая мелодия. Замечательный танец «Вереница»! Не дав мне опомниться, Артем схватил меня за руку и потащил в круг. Убедившись, что с двух сторон меня крепко держат за руки — это оказались непонятно ухмыляющиеся парни! — он куда-то убежал. Не делая попытки вырваться, я наблюдала, как разрастается хоровод, и старалась не просто тупо брести по кругу, как большинство, а соблюдать перекрестный шаг, поэтому пропустила момент, когда Артем нарисовался передо мной с платочком в руках. Он взмахнул им, и в тот же миг я почувствовала, как разжались державшие меня руки.

Я оглянулась, но ничьих взглядов не поймала, и только тогда сделала неуверенный шаг в середину круга. В сомнамбулическом состоянии я проследовала за Артемом, который расстелил платок, опустился на колени и жестом пригласил меня присоединяться. Я секунду помедлила, но отступать было некуда, и я последовала его примеру. Мы оказались совсем рядом, он нежно взял меня за плечи, чмокнул по очереди в обе щеки, а потом поцеловал в губы.

Я закрыла глаза, чувствуя, что теряю сознание. Полутемный зал, плавная усыпляющая музыка, люди вокруг — все перестало для меня существовать. Сердце колотилось так быстро, что я начала задыхаться.

Артем потянул меня за руку, и я открыла глаза. Он помог мне подняться, и мы вернулись в хоровод. Я шла машинально, уже не обращая внимания на шаги, и никак не могла прийти в себя. Первый поцелуй на первом же свидании! В День святого Валентина! На второй встрече! Вот это да! Не ожидала такого от себя… Впрочем, а что я могла сделать?

«Вежливо отстраниться», — ехидно предложил внутренний голос.

«Могла бы», — согласилась я.

Но… не смогла. Стормозила, как это со мной часто случается. Нет, я не жалела о том, что случилось. Смущало только, что моя теория бдительности слишком быстро потерпела крах… Если все так начинается, то что же будет дальше?

Напрасно я боялась — когда «Вереница» кончилась, Артем вел себя как ни в чем не бывало, и я немного успокоилась. Мы станцевали еще несколько медленных танцев, а потом объявили заключительный венский вальс. Он протянул мне руку:

— Пойдем?

Похоже, венский вальс был единственным танцем классической программы, к которому он благоволил, но я отрицательно покачала головой: экстремальных ощущений на сегодня было уже многовато.

Мы оказались не одиноки — прощальный венский вальс решили проигнорировать многие. Переодевшись в общей раздевалке — после поцелуя комплексов на этот счет у меня совсем не осталось, — мы вышли на улицу. Было не то что бы холодно, а, скорее, как-то неприятно.

— Февраль — самый противный месяц, — пожаловалась я.

— Зато нежарко, — отозвался Артем, и я усмехнулась:

— Что правда, то правда.

— Люди странно устроены, — продолжал рассуждать он. — Зимой все жалуются на холод и ждут лета. Зато летом все начинают страдать от жары…

— И ждать зимы, — подхватила я со смешком.

— В том-то и дело — зимы при этом никто не ждет. Просто народ никак не может определиться, чего ему надо.

— Нежаркого лета, — предположила я.

— И нехолодной зимы, — подхватил он.

— Нехолодная зима — вот это как раз противно, — не согласилась я. — Мороз все-таки лучше дождя и оттепели!

В таких увлекательных разговорах мы спустились в метро и нерешительно замерли на платформе.

— Я тебя провожу, — полувопросительно сказал Артем, и я только кивнула.

Около моего подъезда мы остановились. Не говоря ни слова, он неуклюже обхватил меня перчатками и снова поцеловал. Мороз обжигал кожу, ощущения фантастическим образом смешивались — тепло и холод, нежность и стужа, любовь и неизвестность… Теплая одежда не давала нам сблизиться, и в этом было нечто особенно волнующее.

— Пока, — шепнул он, и я, все еще ошеломленно улыбаясь, шагнула к своей двери.