Андрей Фадеев - Воспоминания

Общие отзывы и мнения того времени, более или менее, приблизительно заключались в таком же смысле. Но поводу штурма Карса усердно повторялось словцо графа Соллогуба: «Все случилось оттого, что 17-го сентября Муравьев ночью спал и увидел во сне святых Веру, Надежду и Любовь, а матери их Софии (премудрости) не видел!» — Надобно полагать, что мнение это преобладало и в Петербурге, так как восемь месяцев спустя Николай Николаевич Муравьев не был приглашен на коронацию, а был по его прошению уволен от должности наместника Кавказского и назначен членом Государственного Совета.

В нынешней повременной печати часто случается встречать имя Н. Н. Муравьева с присоединением Карский. На каком основании? Официально ему не было дано этого прибавления. Карса он не взял; Карс ему сдался после семимесячной осады, — это большая разница. В 1877 году Карс действительно был взят, но никто же не называет графа Лорис-Меликова Карским. Да и сам Н. Н. Муравьев никогда не присвоил бы себе этой прибавки и вероятно никогда не принял бы ее без официального пожалования, а потому она, как произвольное прозвище, имеет вид и этом случае не совсем уместный для достойной памяти покойного почтенного генерала.

Все эти книги с собранием рисунков цветов и растений работы Е. П. Фадеевой в целости и свято хранились с лишком 30 лет в оставшейся ее семье, очень желавшей исполнить обещание и желание, заявленное ею о передаче их в Академию наук, но не знавшей, как это устроить и к кому обратиться. В 70-х годах Р. А. Фадеев писал об этом академику Беру, но Бер в это самое время умер. В 1892 году книги пожертвованы в Ботанический Кабинет С.-Петербургского Императорского университета, принявшего этот ценный дар с большой благодарностью.

По причине довольно отдаленной, относящейся еще ко времени поездки Императора Николая Павловича в Грузию, в 1837 году.

Кн. Барятинский предлагал А. М. Фадееву высший пост, но Фадеев, при его строгом воззрении на свой служебный долг, заявил, что за несколько лет ранее, он мог бы принять предложение, но теперь, в его лета, с расстроенным здоровьем, он не был бы в состоянии исполнять свои обязанности так, как привык их исполнять всегда, а потому никак не может взять их на себя.

Знаю, что превладычествует мнение, будто бы в ход и направление хозяйственного устройства поселян лучше всего начальству вовсе не мешаться. Но нет правила без исключения: если бы в Новороссийских колониях не было Контениуса, то никогда они бы не достигли той степени общественного благосостояния, как теперь. Отсутствие благонамеренного направления и своевременного разумного побуждения к лучшему развитию хозяйства Кавказских и Закавказских колонистов — главная причина того, что они мало приносят пользы краю и сами находятся, большею частью, в скудном положении.

Прим. А. М. Фадеееа.

Впоследствии генерал, отличавшийся в войне 70-х годов.

В «Сказаниях о роде князей Долгоруковых» Петра Долгорукова сказано «в Ораниенбург», но это совершенно не верно.

В «Словаре» Старчевского, кн. Сергей Григорьевич приписан к другому отцу, а сын его Василий показан бездетным. В «Сказаниях о роде князей Долгоруковых», Петра Долгорукова, кроме других неверностей, кн. Павел Васильевич приписан совсем к другой ветви и тоже показан бездетным. К сожалению, во всех последующих родословных списках и книгах, даже поныне, в изданиях 1889-го и 90-го годов, ошибочные показания относительно этой линии князей Долгоруких неизменно повторяются, иногда с некоторыми вариациями, не менее произвольными. Происходит это вероятно по той причине, что составители родословий, в иных случаях, черпают свои сведения из вышесказанных «Словаря» Старчевского и «Сказаний» П. Долгорукова, и потому неправильные показания передаются от одних к другим, задавнивая и искажая правильность исторического родословного порядка.

Кажется, я обманулся в надежде моей на успех этого учреждения, несмотря на то, что состав Совета общества увеличился количеством членов. Заседания бывают редко, лишь в зимнее время: все главнейшее делается по личным распоряжениям высшего начальства и представлениям графа Л***, о коих Совет общества часто находится в совершенном неведении, а потому и я о том положительно ничего не знаю, так как и в заседаниях общества, бывающих в вечернее и ночное время, по слабости здоровья уже другой год участия принимать почти не могу.

Примечание А. М. Фадеева 1866-го года.

А. М. Фадеев с давних пор состоял действительным членом Петербургского «Русского географического общества». В начале сороковых годов, и Саратове, он написал «Статистическое описание Саратовской губернии», которое послал в Петербург известному Кеппену, поместившему эту статью кажется в журнале министерства государственных имуществ. Статистика обратила на себя большое внимание, заслужила большие одобрения, и А. М. Фадеев был тогда же избран членом Русского географического общества, выславшего ему диплом за подписью председателя, Великого Князя Константина Николаевича.

Андрей Михайлович Фадеев, в течение своего многолетнего служебного поприща, несколько раз занимал такие места, на которых мог обогатиться и оставить своим детям хорошее состояние. Но он никогда ничего не имел кроме того, что давала ему служба; вел жизнь скромную, строго соразмеряя ее с объемом своего содержания. Иногда необходимость заставляла его черпать из небольшого капитала своей жены, который они берегли для детей своих, и при первой возможности пополнял взятое. После его смерти детям его достался этот капитал и два участка Высочайше пожалованной ему земли в Ставропольской губернии, семь тысяч десятин. Ростислав Андреевич отказался от всякого наследства в пользу своих сестер.

Издано особой книгой.

Волнение и переполох, так внезапно и беспричинно овладевшие городом, были вызваны распространившимися ложными слухами об обложении города новыми, необычайными налогами, за все без исключения, даже, как выражались туземцы, — за окошку и за кошку. Первое движение проявилось между амкарами и необыкновенно быстро разнеслось по городу. Огромные, тысячные толпы туземцев расхаживали по улицам, собирались на Авлабарском армянском кладбище за Курой, для совещаний, сосредоточивались на площадях, шумели, кричали и грозили. Озлобление их особенно относилось к нескольким лицам, которых они считали виновниками налогов, и к ним они порывались добраться с крайним ожесточением. К одному богатому армянскому купцу и добрались. Он успел скрыться, но бунтовщики ворвались к нему в дом и в дребезги разнесли и истребили все что было в доме. В числе прочих вещей, в доме была богатая библиотека, состоявшая из старых армянских, арабских и других редких книг и рукописей, которые были изорваны в мельчайшие куски и выброшены на улицу. Вся улица, на протяжении многих десятков саженей, была буквально засыпана обрывками и лоскутками страниц из книг, как глубоким слоем снега. У нас до сих пор сбережены несколько лоскутков, поднятых из этой массы изорванной бумаги и пергамента. По слухам, произошло несколько убийств, в том числе убит один служивший в городовом общественном управлении, секретарь Башбуюков. Многие из высших властей, военных и гражданских, пробовали урезонивать, пытались унимать бунтовщиков. Но они никаких резонов не принимали и не унимались. Более других на них подействовал генерал Минквиц; на своих же, из туземцев, бунтовщики не обращали ни малейшего внимания. Генерал-губернатор, председатель Совета, исправлявший должность наместника, князь Григорий Дмитриевич Орбелиани, всячески старался по-грузински образумить, уговорить их, и ревностно взывал к ним: «Не верьте обманщикам, не верьте злоумышленникам, а верьте мне! Я никогда не обманывал вас. Вы знаете, кто я! Знаете весь род мой, знаете и деда, и отца, знаете и меня!» — на это из толпы отвечали ему: «Как же, как же! Знаем хорошо весь род твой!» — И затем следовали весьма нелестные отзывы на счет всего рода, деда, отца и самого князя. Расходившаяся толпа угомонилась только на четвертый день, при появлении войск, вызванных из соседних штаб-квартир.