Александр Бондаренко - Утаенные страницы советской истории. Книга 2

Южнокорейский лайнер, считает француз, не был сбит советским истребителем у Сахалина, а потерпел катастрофу несколько позднее — в районе Сангарского пролива у японских берегов. Приблизительно в 400 милях к югу от Сахалина, неподалеку от японского города Ниигата. Это якобы подтверждает полученная Брюном по японским каналам подлинная копия переговоров, которые вел пилот южнокорейского «боинга». Из ее анализа следует, что самолет находился в воздухе еще около 50 минут после того, как его поразили две ракеты с советского истребителя. С диспетчером в городе Ниигата второй пилот погибшего «боинга» вел обычный радиообмен через сорок минут после официально признанного времени гибели самолета. Брюн, побывавший в Ниигате, выяснил, что к его побережью море прибило осенью 1983 года обломки конструкции салона пассажирского авиалайнера.

По мнению сторонников этой версии, советские и американские власти по взаимной договоренности скрывают, что 1 сентября 1983 года в воздушном пространстве СССР в районе Сахалина произошел воздушный бой, в ходе которого советские истребители сбили три американских военных самолета. В подтверждение своей точки зрения Брюн указывает на то, что некоторые из обломков, прибитых морем к японским берегам, оказались останками не пассажирского «Боинга-747», а военных самолетов. Так, обломок номер 31 — кусок закрылка с прямоугольной передней кромкой. Единственный самолет, у которого закрылки имеют такую кромку — американский истребитель F-111 или EF-111, — самолет, оснащенный средствами радиоэлектронной борьбы. Другой обломок тоже мог принадлежать только военному самолету США. Это сиденье с номером 34 катапульты пилота от «МакДоннелл-Дуглас ACES II Zero Zero» или похожей модели с отстрелянными пороховыми зарядами. В Вакканай на Хоккайдо вместе с обломками самолета прибило останки оперения боевой ракеты (стабилизатор) с инфракрасным наведением с маркировкой на английском языке. Находка хранилась в управлении морской безопасности в Вакканае.

Брюн заинтересовался в связи с этим направленностью морских течений в этом районе и с удивлением установил, что обломки «боинга», сбитого у Сахалина, никак не могло прибить к берегам Хоккайдо через девять дней — поперек течения и против господствующих ветров. В сентябре в районе островов Монерон и Сахалина течение гонит волны с юга на север, то есть в сторону материка.

Советской стороной, утверждал Брюн, в числе плавающих обломков самолета рейса KAL-007 были переданы представителям Южной Кореи два спасательных плотика (один на десять человек, другой одноместный), пилон для подкрыльного оружия, какая-то часть конструкции сверхзвукового истребителя и куски фюзеляжа, окрашенные в белый, голубой и золотой цвета (цвета самолетов американских ВМС). Пассажирский «Боинг-747» спасательных плотиков на борту не имел.

Близка к версии Брюна точка зрения бывшего сотрудника госдепартамента США Джона Кеппела, также располагавшего сведениями о боестолкновении между советскими и американскими самолетами 1 сентября 1983 года Кеппел утверждал, что в тот день средствами советской ПВО было сбито два самолета ВВС США: один, вероятнее всего, — RC-135, а другой — самолет разведки и РЭБ EF-111A Raven. Смелость утверждения отставного дипломата настораживает. Известно, что американские власти не церемонятся с теми отставниками, кто начинает «много говорить»: можно лишиться не только хорошей пенсии...

Что касается причин падения южнокорейского пассажирского авиалайнера, то Брюн и некоторые другие эксперты склоняются к мнению, что он стал жертвой трагической случайности. Пораженный двумя ракетами советского истребителя, он продолжал тянуть к аэропорту Японии или Южной Кореи и был добит кем-то спустя 50 минут после официальной гибели. У советских истребителей не было технической возможности догнать его у берегов Японии.

Альтернативные версии случившегося так и не стали предметом серьезного разбирательства. Мишель Брюн еще в августе 1989 года представил в ИКАО — Международную организацию гражданской авиации — свою версию в виде официального доклада. Но ответа оттуда до сих пор не получил.

Проигнорировано также предположение некоторых независимых исследователей относительно того, что южнокорейский пассажирский авиалайнер, возможно, лежит у японского острова Кюрокусима недалеко от острова Садо. Именно туда 1 сентября 1983 года, в далекий от Монерона квадрат Японского моря, был направлен специальный самолет американских ВМС, использующийся обычно в спасательных операциях. Этот полет был зафиксирован японскими радарами.

Много странного и в частных рассказах наших водолазов, работавших на месте, по советской официальной версии, падения южнокорейского «боинга» — в нейтральных водах у острова Монерон. Кстати, советский ВМФ начал там поиск обломков самолетов только спустя неделю, а глубоководные аппараты для съемки дна и поднятия тел и обломков были доставлены к месту трагедии только через месяц. Все это время по этой акватории моря свободно ходили американские и японские суда и корабли, которые могли — гипотетически — сбросить на дно Татарского пролива все что угодно. Еще быстрее это можно было сделать самолетами ВМС.

Среди обломков не было найдено ни одной обгорелой вещи. Да и по составу находок у водолазов складывалось впечатление, что самолет был кем-то загружен случайными, уже ненужными вещами. Тела погибших пассажиров найти не удалось, хотя в других аналогичных случаях морских падений самолетов останки людей, как правило, находились.

Один из водолазов рассказывал журналистам «Известий», проведшим свое собственное и, пожалуй, самое обстоятельное в России расследование: «У меня совершенно четкое впечатление: самолет был начинен мусором, и людей, скорее всего, не было там. Почему? Ну, вот если разбивается самолет, даже маленький. Как правило, должны оставаться чемоданы, сумочки, хотя бы ручки от чемоданов... А там было такое, что, я считаю, не должны везти в самолете нормальные люди. Ну, скажем, рулон амальгамы — как с помойки... Одежда вся, как со свалки — из нее вырваны куски. Или как будто простреленная — пробита во многих местах. Я лично никаких останков не встречал. Мы же месяц почти работали! И практически ничего. Мало было и носильных вещей — курток там, плащей, туфель, — очень мало. А то, что находили, — какое-то рванье! Вот нашли, скажем, россыпь пудрениц. Они остались целыми, открывались. Но, что странно, у всех — разбитые внутри зеркальца. Пластмассовые корпуса абсолютно целые, а зеркальца все разбитые. Или зонты: все в чехлах, в целых чехлах, даже не надорванных. А сами — измятые, нерабочие... Ножи, вилки покореженные. Это какой же силы удар должен был быть?!»

Не менее интересен рассказ корреспонденту «Известий» начальника водолазной службы производственного объединения «Арктиморнефтегазразведка» Владимира Захарченко: «Глубина там был 174 метра. Грунт ровный, плотный — песок и мелкая ракушка. Безо всяких перепадов глубины. И буквально на третий день мы нашли самолет. У меня было представление такое, что он будет целый. Ну, может, чуть покореженный. Водолазы зайдут внутрь этого самолета и все увидят, что там есть. Но на самом деле он был очень сильно разрушен — разнесен, что называется, в щепки. Самое крупное, что мы увидели, — несущие конструкции, особо прочные: длина полтора два метра, ширина — 50-60 сантиметров. А остальное — разбито на мелкие кусочки... Но самое главное — это не то, что мы там видели, а чего не видели — водолазы практически не обнаружили человеческих трупов, останков...»

Отсутствие тел — это одна из основных загадок гибели «боинга». У нее может быть два объяснения. Первое — на борту не находилось пассажиров. Но его легко опровергнуть, так как сохранилось немало свидетелей, способных подтвердить наличие пассажиров на борту рейса KAL-007. Второе — опытным южнокорейским пилотам удалось все же посадить «боинг», и пассажиры были эвакуированы. Это предположение легло в основу еще одной версии событий в районе Сахалина. На наш взгляд, это самая правдоподобная и логически стройная гипотеза.

Согласно ей пассажирский самолет, незадолго до этого оснащенный в США специальным радиоэлектронным оборудованием, участвовал — с согласия южнокорейского руководства — в американской разведывательной операции. Пассажиры «боинга», разумеется, об этом и не подозревали. Знал только экипаж самолета. Этим, возможно, и объясняется подавленное состояние пилота накануне рейса. Незадолго до полета, как сообщалось в СМИ, он неожиданно застраховал свою жизнь на большую сумму и вышел в свой последний рейс в плохом настроении.

После поражения «боинга» двумя ракетами с истребителя Осиповича он не рухнул в океан, а некоторое время еще находился в воздухе. Этим и объясняется тот факт, что имеются записи переговоров его экипажа с наземными службами спустя несколько десятков минут после попадания ракет. Советские радиотехнические подразделения в эти минуты «вели» по ошибке МиГ-23, потеряв на своих экранах южнокорейский самолет.