Стас Северский - Боец тишины

— Думаешь, нам нужно передать разведке не сведения, полученные от Крюгера, а — Клауса Крюгера?

— Да, Швед. Ему нужна серьезная лаборатория, а главное, — он нужен серьезным специалистам.

— Мы не можем… Нет, Охотник… Мы не можем вернуться… С нас шкуру спустят, как только обнаружат… как только мы объявимся.

— Я знаю… Знаю, Швед. Поэтому я сижу здесь и пою эту песню про сестру эвенкийского витязя. Но как бы это сложно ни было — я вернусь… с Крюгером.

Швед перевел на меня тоскливый взгляд и стал ковырять железки в ухе.

— Охотник, Шлегель будет против и…

— Ничего он не сделает. Я от него тайком Клауса заберу.

— Он про тебя… про свои подозрения насчет тебя не забывает.

— Ничего, придумаю как это тайно от него сделать.

Швед еще тоскливее уставился на меня, теребя серьгу и ковыряя ухо еще тщательнее.

— Охотник, но…

— Швед, ты останешься… Не беспокойся — вас всех это не затронет. Я сделаю это один.

— Но ты… Ты не вернешься…

— Не знаю… Еще ничего не знаю… Мне известно только, что люди под угрозой… наши люди, Швед. Наши вирусологи не справляются… и немцы за вирусом еле поспевают…

— У меня все перепуталось в голове, но я считаю, что нам всем следует остаться здесь.

— Не знаю, Швед… Не знаю…

Отвязался от товарища в предрассветный час, и пошел на чердак к старому химику. Бардак кругом — Крюгер не исправим. Он, хоть и немец, за порядком не особо следит… некогда ему такими вещами заниматься, когда у него в голове целый мир абстракций.

— Клаус, ты не спишь, старик?

— И не ложился еще — все думаю, Вольф…

— Не называй меня так здесь.

— Я все забываю…

Крюгер действительно многое забывает — как-никак у него память от его болезни пострадала. Но критичность мышления вернулась к нему, когда ушли его голоса. Теперь он меня пришельцем не считает… думает, что я простой разведчик, как и все здесь.

— Клаус, у меня к тебе дело есть…

— Да, а что?

— Ты не думал, что тебе лаборатория нужна серьезная.

— С лаборантами и…

— Да, точно.

— Но как мне это сделать, я же не могу вернуться…

— Вернуться нет, но… Ты можешь поехать со мной.

— Куда?

— В Россию. Эта страна даст тебе убежище и гарантирует безопасность… и предоставит лабораторию.

— Ты уверен?

— Да.

— Тогда я согласен.

— Согласен, да? Отлично, Крюгер. Только мы должны выбраться отсюда тихо — так, чтобы никто не знал.

— Из-за Эриха Шлегеля и Мартина Йонсона?

— Из-за всех них… Видишь ли, Мартин боится вернуться, а Эрих не хочет, чтобы ты работал только на Россию.

— Но Эрих работает на Россию.

— Работал — раньше, но не знал, что на Россию.

— Но он и сейчас — работает на обе стороны, Вольф… как и ты.

— Да, я… Запутанная просто у нас ситуация получилась, но теперь пришла пора все расставить по своим местам.

— Мне важны только люди, Вольф… и лаборатория. Я знаю, что в моей стране мне не дадут работать спокойно, зная, что я в курсе того, что они ставят эксперименты на людях… И я… Я не буду работать спокойно, зная, что в моей стране ставят опыты на людях…

Я не стал говорить Крюгеру, что такие опыты ставят во всех странах, достигших определенного уровня прогресса — пусть работает спокойно… работает на нас, русских.

— Тогда договорились, старик. Ты жди, я тебе сообщу, когда все для отхода готово будет.

К завтраку собираемся, как обычно. Швед отрешенно уставился в угол поверх полной тарелки, Крюгер засуетился со столовыми приборами. Линд стукнула Войцеха, потянувшегося к общему блюду своей вилкой, по руке. А Шлегель сел за стол с компьютером — дорвался он до книг, теперь читает днями напролет, глотая их быстрее завтрака и ужина. Я мрачно уставился на него.

— Мы здесь собрались завтракать, а не книги читать. Не обижай девушек, не уделяя их стряпне внимания.

— Я должен выучить норвежский язык, Улаф, — мне нужны тренировки.

— И на чем тренируешься?

— На шведской сказке в норвежском переводе… Только я никак не могу понять, кто такой — Снусмумрик…

— Это кто-то вроде муми-тролля.

— Это зверушка или просто неведомое существо?

— Думаю, что зверушка и неведомое существо одновременно.

— Неведомая зверушка…

Шлегель пожал скованными плечами и отложил погасший экран.

— Что-то, Улаф, девицы сегодня не особо расстарались.

— Завтра очередь Шведа… так что ешь сегодня за двоих.

Швед сжал плечи и съежился под моим взглядом. Я всем видом говорю ему, чтобы он молчал о нашей ночном встрече.

Швед не выдержал — перепугался настолько, что выложил всем все после завтрака… как только я вышел из-за стола. Нет, не про Крюгера, а про то, что я надумал вернуться на службу, невзирая на угрозу заточения в военной тюрьме. Никто такой мысли не понял, и все согласились с моим испуганным будущем приятелем. Меня пускать не будут. Что ж… подслушивать дальше бессмысленно — надо думать, как добраться до Тронхайма и взять машину, компьютеры и все остальное. Вашу ж…

Сложно придется отсюда выбираться, а старого немца забрать еще сложнее станет.

Постарался улизнуть на закате, но Агнешка впилась в меня, как русалка, тянущая в омут страстей…

— Ты куда это собрался?..

— В конюшню… Надо моего вороного посмотреть — он захромал что-то…

— Вольф, ты уже проверял лошадей.

— Тревожусь за коня — пойду еще проверю.

— А как же я?.. За меня ты больше не тревожишься?.. Ты устал от меня… Я так и думала… Я так ошиблась, что сказала, как сильно тебя люблю… Ты сразу позабыл обо мне… Так всегда… Не зря Швед называет тебя охотником — тебя занимает только добыча. И меня ты добивался только, как добычу…

— Ты не права, просто есть вещи важнее…

— Важно только то, что мы живем здесь душа в душу — все вместе… Что мы — все вместе… Даже Эрих с нами… и больше не угрожает нам, а читает шведские сказки и спорит об их переводе со Шведом…

— Это временно — он все равно постоянно думает о своей стране.

— Мы все все время думаем о наших странах — и ты, и я… Но мы все здесь — в Норвегии… Польша так же далеко от нас сейчас, как твой Фатерланд, как твое Отечество… Кстати, Вольф, я так и не поняла, кто ты такой… Просто, швед считает тебя шведом, Шлегель и Крюгер — немцем, а мы с Войцехом — поляком… Сейчас ты выдаешь себя за норвежца, и Линд — верит тебе…