Кэролайн Черри - Козел отпущения

Эльф смотрел, полный своих собственных неясностей.

— Брось, они ведь вышвырнули тебя оттуда? Они твои враги?

— Кто?

— Те, которые оставили тебя там, на холме.

— Нет.

— Неужто друзья? Друзья оставили тебя там?

— Они согласились со мной. Я согласился остаться там. Я больше всего боялся, что ты застрелишь их. Но ты отпустил их.

— Черт, послушай, я просто выполняю приказы.

— И приказы побудили тебя отпустить их?

— Нет. Мне приказано говорить при малейшей возможности. Послушай, я, лично я, никогда не хотел убивать вас. Я не стал бы, будь у меня выбор.

— Но убивал же.

— Елки-палки, вы сбивали наши корабли. Может быть, с вашей стороны тоже не было личной вражды, но мы были твердо уверены, что вы не можете поступать так по обычаю. Все, что вам, черт побери, надо было сделать, это убраться и оставить нас в покое. Вы потрясли мир, эльф. Может быть, не большую его часть, но вы убили больше тысячи человек на том, самом первом, корабле. Тридцать тысяч на той базе, ради всего святого, да не смотри ты на меня так!

— Это была ошибка.

— Ошибка. — Де Франко обнаружил, что руки у него трясутся. Нет. Не повышать голоса. Не выходить из себя. («Будь самим собой, малыш». Снисходительно. Полковник знала, что это ему совсем не по зубам. И он знал.) — Разве большинство войн — не ошибки?

— Ты так считаешь?

— Если это ошибка, разве мы не можем положить ей конец? — Он ощущал внимание незримых слушателей, дипломатов, ученых — он, спецагент, ведет разговор с эльфийским переговорщиком и все портит, запарывает все дело. («Будь самим собой». Полковник сошла с ума, эльф тоже, война и весь мир тоже, а он отчаянно продирался вперед, пробуя то хитрость, то карикатурную бесхитростность на дипломате, для которого первая шита такими же белыми нитками, как и вторая.) — Понимаешь, все, что нужно сделать, это сказать «хватит», и можно немедленно остановить стрельбу, свернуть все это, а потом начинать разговоры о том, как нам все уладить. Ты говоришь, что ты за тем и пришел. Ты пришел по адресу. Все, что тебе нужно сделать, это убедить ваших остановиться. Они же там убивают друг друга, ты знаешь это? Ты пришел сюда договориться о мире. А они наседают на нас по всему фронту. Я только что узнал, что потерял друга. Одному богу известно, что там теперь. Это глупо. Если можешь остановить это, так останови.

— Я расскажу тебе, что такое мир по-нашему. — Эльф безмятежно поднял лицо, развел руками. — Здесь ведь есть камера, верно? По меньшей мере, микрофон. Они слушают.

— Да. У них есть камера и микрофон. Я уверен, что слушают.

— Но именно твое лицо я вижу. Твое лицо для меня — все человеческие лица. Они могут слушать, но говорю я с тобой. Только с тобой. И это и есть мир по-нашему. Война прекратится, мы снова построим корабли и выйдем в космос, и не будем больше враждовать. Ошибки больше не будет. Вот мир, какого я хочу.

— Так как нам его добиться? — («Будь самим собой, малыш». Де Франко отступился от себя. «Не смотри на кожу, не смотри на инопланетное лицо, просто говори, говори, как будто с человеком, не беспокойся о протоколах. Давай, малыш».) — Как нам остановить войну?

— Я же сказал. Они слышали.

— Да. Они слышали.

— У них есть два дня, чтобы заключить мир.

У Де Франко вспотели ладони. Он стиснул пальцы на сиденье стула.

— А что будет потом?

— Я умру. Война продолжится.

(«Боже, что теперь-то мне делать, что говорить? Как далеко я могу зайти?»)

— Послушай, ты не понимаешь, сколько времени уходит у нас на то, чтобы принять решение. Нам понадобится куда больше, нежели два дня. Они же умирают там, твой народ гибнет на наших рубежах, и все это напрасно. Останови это. Поговори с ними. Скажи им, что мы готовим переговоры. Прекрати это.

Щелочки глаз моргнули, оставаясь в своей буддоподобной задумчивости, устремленные в бесконечность.

— Де Франко, придется заплатить.

(«Думай, Де Франко, думай. Задавай правильные вопросы».)

— Что заплатить? От чьего имени ты говоришь? От имени всех вас? Города? Района?

— Одного мира будет достаточно для вас — нет? Вы уйдете. Вы сниметесь, и мы не увидим друг друга до тех пор, пока мы снова не отстроим корабли. Вы начнете уходить — как только мой мир настанет.

— Отстроите корабли, ну надо же. И снова нападете на нас?

— Нет. Война — ошибка. Другой войны не будет. Одной достаточно.

— Но все согласятся?

— Все согласны. Я назову тебе мое настоящее имя. Анган. Анган Анассиди. Мне сорок один год. У меня есть сын по имени Агаита, дочь по имени Сайиди, я появился на свет в городке Даогисши, он теперь сгорел. Мою жену зовут Ллаотай Сохайль, она родилась в том городе, где мы живем сейчас. У моей жены я единственный муж. Моему сыну двенадцать, дочери — девять. Сейчас они живут в городе только с моей женой и моими и ее родителями. — Голос эльфа обрел неуловимую музыкальность, когда он произносил имена, и она исчезла не сразу, делая неразборчивыми слова человеческого языка. — Я написал… я сказал им, что все им напишу. Я умею писать на вашем языке.

— Кому сказал?

— Людям, которые спрашивали меня. Я записал все.

Де Франко смотрел на эльфа, на лицо, безупречное и бесстрастное, как у статуи.

— Кажется, я тебя не понимаю. Я запутался. Мы говорим о фронте. Мы говорим о том, что твоя жена и дети могут быть в опасности, так? О том, что моих друзей, может быть, сейчас убивают. О падающих снарядах и подрывающихся людях. Мы можем что-нибудь с этим сделать?

— Я здесь для того, чтобы заключить мир. Я — саитас. Дар тебе. Я — плата.

Де Франко захлопал глазами и покачал головой.

— Плата? Кажется, я этого не понимаю.

Долго было тихо.

— Убей меня, — сказал эльф. — Затем я и пришел. Чтобы стать последним погибшим. Саитасом. Чтобы стереть ошибку.

— Черт, нет. Нет. Мы не расстреляем тебя. Послушай, эльф, мы только хотим положить конец войне. Нам не нужна твоя жизнь. Никто не хочет тебя убивать.

— Де Франко, у нас не осталось больше ресурсов. Мы хотим мира.

— И мы тоже. Послушай, мы просто заключим соглашение — соглашение, понимаешь?

— Я и есть соглашение.

— О господи, соглашение — это клочок бумаги. Мы пообещаем друг другу мир, вы пообещаете не нападать на нас, мы пообещаем не нападать на вас, мы установим границы между нами, и ты отправишься домой к жене и ребятишкам. И я отправлюсь домой, и дело с концом. Никаких больше смертей. Никаких убийств.

— Нет. — Глаза эльфа блеснули за бледной маской. — Нет, Де Франко, не надо бумаги.

— Мы заключаем мир чернилами на бумаге. Мы записываем мир, устанавливаем соглашения, и этого довольно; мы исполняем то, что обещаем исполнить.