Андрей Марченко - Литерный эшелон

Небеса швыряли на землю нити ледяного дождя.

Беженцы и былые горожане в Белых Песках жили в холоде и крайней тесноте. Но на территорию бывшего завода долго не пускали. Ее по-прежнему охраняли оставшиеся казаки, туда же на работу продолжали ходить ученые.

Ждали вести от отряда Шульги. Ожидали юнкера-скорохода, который известит о победе, словно под Фермопилами. Вместо того весточку принес мрачный туркмен, некогда прикормленный Латыниным. Весть была дурной и оттого более ценной.

Профессор Стригун оказался прав: батальон юнкеров налетел на большевицкий полк и был разбит менее чем за пятнадцать минут.

Виноватым в разгроме оказался броневик, на который так надеялся Шульга. Он завяз в луже, и пока юнкера пытались его вытолкать на шлях. Большевики взяли батальон в «мешок», открыли огонь.

Одну из первых пуль получил Шульга. Он упал лицом в грязь, даже не поняв, что его убило.

Далее битва превратилась в избиение. От завязшего и потерявшего подвижность броневика не было никакого прока. Пробравшись за валунами, большевики его подорвали гранатой. После предложили мальчишкам сдаваться, пообещав жизнь. Юнкера сдались: им показалось, что у них нет выбора.

Юнкерам действительно сохранили жизнь. Но на очень короткий срок.

Пленных казнили долго, с фантазией, по-азиатски, за сим продвижение полка остановилось на целых три дня. Весть о надвигающейся опасности принес старый казах, который проходил мимо места битвы. Будто его заметили дозорные, но старик, приученный к пустыне, легко ушел от преследования, закутавшись в песчаную бурю, словно в плащ-невидимку.

– Плохо дело, – сообщил Беглецкий.

Но профессор явно был оптимистом. Дело было отнюдь не плохо. Оно было отвратительным до последней, невозможной степени. Город мог противопоставить полку со две дюжины штыков при необученных солдатах. Можно было попытаться уйти из города хоть вдоль берега моря, хоть прямо через пустыню. Транспорта будто хватало, чтоб, по крайней мере, покинуть город. Но ясно было: машины будут ломаться, лошади дохнуть, дети – капризиться… И умирать, умирать, умирать…

– Что делать будем?.. – продолжил Беглецкий. – Есть какие мнения?

– А может, все обойдется? – предположил кто-то из задних рядов.

Ответом ему был горький смешок. Всем было ясно: нет, не обойдется.

Пусть город и не был обозначен на картах, но кто-то из пленных юнкеров наверняка проболтается. И хотя рядом плескалась вода Каспийского моря, пить ее не было никакой возможности. Ближайшие запасы пресной воды имелись лишь тут, в Белых Песках.

– Надо уходить, – заговорил Латынин. – Где бы сейчас не был Данилин, между нами и им – большевички… Причем чем раньше выйдем, тем больше шансов, что спасутся хоть некоторые.

– А инопланетное оружие нас не спасет? – спросил Стригун.

– Маловероятно, – отвечал Беглецкий. – Сколько у нас запаса времени?..

– Старик сказал: дня два…

Беглецкий задумался.

– Погодите-ка… Есть, кажется, что называется соломоново решение. Вчера Соломон Арнольдович как раз мне показывал свои успехи в своем отделе… Может быть, мы могли бы им воспользоваться… Подождите меня тут, я сейчас его вызову…

Беглецкий ушел из кабинета.

Латынин спросил:

– А чем занимается этот самый Соломон…

– …Арнольдович?

– Вот-вот. У него есть оружие или хотя бы шапки-невидимки для всех?..

– Нет… Этого у него точно нет…

В это же время к стоянке полка подошел красный эскадрон.

Затянутый в кожу комэск, глядя на муки пленных спросил:

– Чего вы их тираните? Пристрелили бы, да и дело с концом!

– Никак не возможно! – отвечал кто-то из солдат. – Царь нас столько веков тиранил, а мы их сразу и на тот свет?..

– Вы их допросили?

– А как же? Обижаете! С пристрастием!

– Откуда они?..

– Туда далее, к югу есть городишко на берегу моря. На карте не отмечен. Ходу нам на дня два. Тамочки их логово. Мы маленько отдохнем, и пойдем гидру додушивать.

Комэск выдернул «маузер» и за четверть минуты дострелил пленных:

– Отдыхайте как-то по-другому…

Затем запрыгнул в седло, велел остальным:

– По коням!

– Товарищ комэск! – возмутился комиссар. – Люди устали, кони тоже! Нам надо остановиться на отдых!

– Не сметь! Завтра! Завтра утром все закончится! Не в палатках спать будете, а в домах! Все отдохнут: и кони и люди! Но пока нельзя! Уйдут ежели они в степи, а мы их не найдем – всех нас к стенке поставят! Никто головы не сносит! Вперед! Только вперед!

И действительно: кавалерия пошла вперед.

Утром следующего дня гудок буксира дал свой последний протяжный сигнал.

Звук этот разбудил всех в городе и мог бы был услышан за многие версты от города.

Но слышать его было некому.

После этого капитан буксира спустился в трюм и подготовленным заранее топором пробил дно своему суденышку. Затем поднялся на палубу и на шлюпке доплыл до берега. Потом точно также испорти и шлюпку.

На берегу его ждал Латынин и Беглецкий. Капитану они подали руку, вытащили на причал. Далее долго стояли, глядя, как медленно тонет буксир.

– А там будет море? – спросил шкипер. – Или хотя бы река?

– А как же без рек и морей, голубчик? – ответил Беглецкий. – Ну что, нам пора.

– Пора, – согласился Латынин.

Из кармана он вытащил заранее подготовленные монеты и швырнул их в море. То беззвучно их проглотило.

Беглецкий печально улыбнулся:

– Бросьте в воду хоть все сокровища Монтесумы – нам не вернуться… Хотя, с иной стороны, деньги там тоже не понадобятся. Пойдемте.

Колонна уже собралась на площади.

На телегах находилось лабораторное имущество. На единственный грузовик погрузили реактор. Далее собрались беженцы – немного отдохнувшие, но все также печальные.

Вдоль колонны прохаживался Пахом

Был он при двух винтовках, выглядел воинственно, серьезно и весело: он собирался в мир не то чтоб совсем знакомый, но определенно похожий на родные места.

– Готовы?.. – спросил Беглецкий скорее самого себя.

Ответом ему были многочисленные кивки головой.

– Тогда тронулись…

Беглецкий дал знак.

Заскрипели колеса телег…

Где-то через час в город ворвался кавалерийский отряд. Словно ураган пронесся по улицам города, ожидали сопротивления, выстрелов. Думали увидеть растерянные лица. Но не встретили абсолютно никого. Город был пуст.

На причальной башне ветер пытался сорвать «чулок» ветроуказателя. Скрипели многочисленные ворота и двери, выпуская из домов остатки тепла. Сперва рванули на территорию завода: обошли лаборатории, комнаты. В них был хорошо организованный беспорядок: аккуратно разбитая химическая посуда, мензурки, изувеченные штативы, что-то сгоревшее и расплавленное в тигельных печах. В ваннах с кислотой растворялись тела инопланетян, брошенные туда как обуза.