Братство Астарты (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus"

Одна из них, прижавшись всем телом, уже ласково шептала на ухо:

— Пойдем с нами, не пожалеешь!

Прокопий вскочил, выпучив от ужаса глаза:

— Мой цезарь!

Глас вопиющего в пустыне! По пьяно-безумному взгляду Иоанна было понятно, что словами его не остановить, и если он еще чем-то и способен думать в эту минуту, то явно не головой.

Патрикий безнадежно опустился на свое место. Катастрофа! Через неделю слух дойдет до Царского Города, а через три нас ждет срочный вызов в канцелярию Сцинариона. Его взгляд уцепился за невозмутимое лицо Велия и безмолвно завопил: «Что делать?!»

Лу́ка Велий видел страх в глазах Прокопия и понимал его причину. Во всей этой ситуации он находил и свой просчет. Нельзя было такого допускать. Ладно, что сделано, того не вернешь.

Лихорадочно заработал мозг, привычный находить выход в любой ситуации. Что остается сейчас? Увести цезаря силой? Вряд ли получится тихо: Элисун уже нацелился получить царственного внука и без крика Иоанна не отпустит. И это еще неизвестно, как поведет себя сам цезарь. Вполне вероятно, что он, мягко говоря, будет возражать. Получится громкий скандал, роняющий честь и достоинство цезаря, а значит, и всей Туринской империи. Задача!

Он задумчиво почесал лоб, наблюдая, как Иоанн неумело мусолит губы варварской принцессы. «Задача!» — мысленно повторил Велий, и в его карих глазах заплясали веселые бесенята.

С шумом, привлекая внимание, Лу́ка резко встал на ноги и, вскинув свой кубок, проорал во все горло:

— За императора Константина II!

Получилось впечатляюще: у Прокопия полезли на лоб глаза, а зал даже затих на мгновение. Но мгновение было недолгим, а пьяным вендам уже было все равно за что пить — лишь бы наливали.

— За императора! — равнодушно загудел народ, запуская братину по кругу.

Упоминание имени царственного дяди на миг вернуло Иоанна в реальность, и Велий, воспользовавшись этим, громогласно отчеканил:

— Кубок цезарю!

Прокопий взглянул на комита, как на безумца, а Элисун добродушно поддержал рвение спутника Иоанна и, сграбастав со стола кубок, рявкнул:

— Вина!

Но Лу́ка вдруг заупрямился:

— Раз уж мы на пиру у славных вендов, то и пить должны их добрый хмельной мед.

Рэкс расплылся в счастливой улыбке:

— Верно говоришь, туринец! Медовуха то куда вкуснее вашей кислятины!

Крикнув еще раз: «За императора!», Велий проследил, чтобы Иоанн допил все до конца. Когда, обливаясь и булькая забродившей брагой, Иоанн наконец домучил свой кубок до дна и дочери Элисуна уже подхватили плохо стоящего цезаря под руки, Лу́ка вскочил снова.

— За императрицу Феодору!

Зал добродушно поддержал, вновь пуская братину по кругу:

— За императрицу! Здоровья славной женщине!

Велий взглядом потребовал наполнить кубок цезаря, и вот теперь Элисун заподозрил неладное. И было от чего. Тело Иоанна постоянно сотрясалось от «благородной» отрыжки и совершенно не держалось на ногах, а полное отсутствие сознания в глазах заставляло сомневаться в его способности оплодотворить женщину. Но отказать цезарю в тосте за императрицу невозможно. Рэкс дал знак наполнить кубок Иоанна.

— За императрицу! — еще раз рявкнул Велий, наблюдая, как цезарь, давясь, глотает хмельной напиток. После того как пустой кубок выпал из руки Иоанна, Лу́ка оценивающе посмотрел ему в глаза и так выразительно сел на свое место, словно сказал вслух: «Теперь он ваш. Забирайте!»

Девушки, подхватив пьяного цезаря под руки, потащили того вверх по лестнице, а Прокопий с гневным лицом рванулся к Велию:

— Комит, вы отдаете себе отчет в том, что натворили?

В очередной раз подивившись умению сановника «правильно» расставить акценты и назначить виновных, Лу́ка иронично поинтересовался:

— Как вы думаете, патрикий, им удастся дотащить его до кровати, или он наблюет еще в коридоре?

Прокопий сразу даже не понял:

— О чем вы говорите?

— Я говорю о том, что смесь кислого вина с местной брагой — это адски взрывная штука. Не советую вам пробовать!

До Прокопия начало доходить, и, прислушиваясь, он поднял глаза вверх.

— Думаешь?..

— Посмотрим.

Лу́ка тоже поднял взгляд. Раз старик снова начал ему тыкать, значит, все в порядке — поверил и успокоился.

Ждать пришлось недолго. Шумные шаги затихли, стукнула о косяк закрывшаяся дверь. Через минуту тягостного ожидания дверь бухнула снова, и Прокопий, довольно улыбаясь, посмотрел на Велия. Сверху донеслись характерные звуки, с которыми человек опустошает желудок.

— Надо ему помочь!

Патрикий поднялся, не осмеливаясь идти один.

— Пожалуй, да!

Велий тоже встал на ноги и решительно взглянул на Элисуна.

— Ты понимаешь, рэкс, чем рискуешь, если с цезарем сейчас хоть что-нибудь случится?

На лице варварского вождя застыло разочарование: он тоже слышал все, что творится наверху, и понимал — замечательно-грандиозный план только что рассыпался в труху.

Прокопий, не став дожидаться комита, шагнул к лестнице, но в этот момент раздался грохот катящегося по ступеням тела, и через мгновение к его ногам свалился Иоанн. Раскинутые в стороны руки, побелевшее лицо, плотно закрытые глаза… Патрикий похолодел от дурного предчувствия и сумел только еле слышно прошептать:

— Велий, что с ним?

Лу́ка рванулся к распростертому телу, но оно вдруг вскочило и, зажимая рукой рот, помчалось в сторону неосвещенного коридора.

Бросив на ходу вопрос рэксу, есть ли там выход, и получив утвердительный кивок от впавшего в ступор венда, комит кинулся в темноту. Промчавшись по пустым коридорам и открывая все попадавшиеся на пути двери, Лу́ка выскочил на черное крыльцо и в нерешительности остановился. Цезаря нигде не было!

К своим восемнадцати годам Иоанн, как ни странно, был еще девственником. Посвящая все свое время книгам, он сторонился женщин, и женский пол отвечал ему в этом полной взаимностью. Среди тех немногих сверстниц, с которыми он встречался, Иоанн слыл скучным недотепой, а для их матерей, кои могли бы рассматривать его как выгодную партию, был темной лошадкой с неясными и весьма рискованными перспективами. Избегая общества, Иоанн не особенно тяготился своей девственностью, но в последнее время природа начала брать свое, и мысли его все чаще и чаще стали сворачивать в неприличную сторону. Мать и Прокопий, конечно же, заметили эти изменения и в срочном порядке начали искать ему невесту, но, покинув столицу, они столкнулись с практически неразрешимой проблемой. Иоанн — цезарь провинции, потомок царского рода! В этой северной глуши для него невозможно найти достойную партию! Время тянулось, а судьба не любит ждать и умеет очень странно шутить. Иоанн хотел женщину, и он ее получил, даже целых три.

Это было одуряюще восхитительно! Он целовался с одной, потом с двумя, они смеялись, шатаясь от одной стены до другой, задевая косяки и целуясь взасос через каждый шаг. Потом распахнулась дверь. В чадящем свете лампы маленькие цепкие ручки стаскивали с него одежду. Перед глазами замелькали гривы черных волос, холмики упругих грудей. Где-то внутри заворочалась упругая сила.

Дикий смех. Толчок, и он уже летит на мягкую перину постели. В голове настоящая карусель, тонкие черты девичьего лица прямо перед глазами.

— Ей-ей! Не отключайся!

Его пальцы смяли темные торчащие соски.

— Ты прекрасна!

Возбуждающая пелена застилает сознание. Мелькают упругие ягодицы, бесстыдно вьются обнаженные тела. Задранная до груди исподняя рубаха, и полный хаос в башке! Он слышит, но не понимает смысла долетающих до него слов.

— Отец сказал, что та, кто понесет от него, станет царицей. Думаете, правда?

Огромные блестящие глаза в облаке распущенных волос, жадные малиновые губы творят что-то невыносимо приятное с его возбужденной плотью.

— Не увлекайся, Нера. Если он кончит тебе в рот, ты не забеременеешь!

Громкое хихиканье и прерывистое дыхание. Мягкая округлость живота. Его рука втискивается в жар подставленных бедер.