Братство Астарты (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus"

Глава города понял — пришло его время. Он начал издалека:

— Допустим на мгновение, что великий Вар Бенаи действительно может то, о чем народ слагает легенды. Что бы тогда он попросил за помощь городу в роковую годину?

Разбитые губы Вара попытались растянуться в улыбку:

— Абани, ты все такой же хитрожопый, как и был!

Сол приложил руки к сердцу, принимая сомнительную похвалу:

— Так все же?

— Мне ничего от вас не надо. Все, что вы могли мне дать, я уже получил, —Бенаи обвел взглядом свое истерзанное тело

Сол выразил на лице максимальное сочувствие, на какое только был способен:

— В тебе сейчас говорит боль и обида. Я понимаю, но если ты ничего не хочешь для себя, то, может быть, есть кто-то? Кто-то очень важный для тебя, кому мы могли бы помочь? Если бы ты, например, захотел… — Абани излагал так запутанно, поскольку представления не имел, что, собственно, он предлагает.

Сначала Вар слушал с иронично-брезгливой усмешкой, но в какой-то момент слова главы города его заинтересовали. Он поднял руку, останавливая словоизвержение Абани:

— Для начала расскажи, что происходит? Что с городом?

Сол облегченно перевел дыхание — слава богу, разговор перешел в понятное русло!

— Город в осаде! Армия Константина штурмует стены. В башне засели варвары, и мы, как бы это сказать, испытываем с ними трудности.

— Значит, выйти из города нельзя? Теперь вы, как и я, под замком, — казалось, Бенаи говорит сам с собой и полностью погрузился в себя. Некоторое время стояла гробовая тишина, но неожиданно он задал вопрос:

— Варвары в штурмовой комнате?

Вопрос Вара прозвучал как утверждение, но Абани тем не менее ответил:

— Да, человек двадцать. Точнее сказать не могу.

Тут вновь неловко вмешался Ван Сид:

— Ты мог бы помочь своему городу!

Сол зашикал на него, но было уже поздно — раздался странный булькающий звук, меньше всего напоминающий смех:

— Ей богу, ты смешон командор! Открой глаза, посмотри! Именно так, в твоем представлении, выглядит человек, желающий помочь?! — Беззубый рот Вара яростно прошипел: — Уходите! Я буду рад увидеть, как сгорит город, предавший своих богов!

Абани укоризненно посмотрел на Ван Сида:

— Прости, Бенаи, командор не хотел тебя обидеть. Мы, горожане, считаем, что церковь поступила с тобой несправедливо. Совет города даже готов дать тебе свободу.

Вар резко прервал его:

— Поздно. Я уже труп.

Абани ничуть не смутился:

— О чем ты? Мы подлечим тебя, и ты еще сто лет проживешь!

— Мозги себе подлечи, идиот! — Вар вдруг остановился. Возникла пауза, но прежде чем кто-то успел вставить хоть слово, он продолжил: — Сейчас я кое-что скажу. Вы либо соглашаетесь, либо убираетесь в ад. — Бенаи чуть приподнялся и оперся спиной о стену: — Вы восстановите храм Атона в городе.

У Ван Сида от безнадеги опустились руки:

— У нас нет полномочий принимать такие решения.

— Я понимаю. Не совсем еще выжил из ума. — Вару было трудно говорить, но он все же пересилил себя: — Весь совет города должен прийти ко мне, сюда, в камеру, и поклясться жизнью своих детей, что сделает это. Только так, а теперь уходите!

Сол Абани переглянулся с командором. Продолжать разговор, не обсудив все с советом, не имело смысла. Надо было уходить, но Абани не был бы легендой, если бы не попробовал выторговать еще что-нибудь.

— Мы должны обсудить твои слова с советом города, но прежде чем уйти, один вопрос. Допустим, случится чудо, и совет согласится. Может ли осажденный город в таком случае рассчитывать и в дальнейшем на помощь Атона и его верховного жреца?

— Вы утомили меня больше, чем все палачи Трибунала. — Бенаи закашлялся и ненадолго задумался, но затем еле слышно прошептал: — Да! Если храм будет восстановлен, верховный жрец Атона скажет вам «да»!

Речная башня Ура, или башня главных ворот, представляла собой квадратного каменного колосса с воротами в четыре имперских шага и проходом посредине. Каждая сторона башни равнялась двенадцати шагам. Четыре площадки для стрелков, плюс та самая штурмовая комната, из которой на головы ворвавшихся врагов должно было литься горящее масло и сыпаться стрелы.

Лава с масляной лампой прошелся вдоль стен, осмотрел и прощупал каждую щель и не отыскал ничего, заслуживающего внимания.

Ранди поинтересовался, скорее, из вежливости:

— Ну что, командир, нашел чего?

Не то чтобы Коту совсем было не интересно, просто он был очень занят. С маниакальным упорством садиста он прижигал раны товарищей. Причем их согласие его не интересовало. Сначала он прижег глубокий порез на своем боку, затем, затянув его лоскутами, нарезанными из рубахи, он направил свою активность на товарищей. Многие, забинтовав свои раны, надеялись этим ограничиться, но куда там! Спорить с Диким Котом было бесполезно, поэтому венды, ворча, стягивали рубахи и разматывали тряпки. В помещении тошнотворно завоняло паленым мясом и кровью.

Лава, посмотрев на старания друга, не стал ничего говорить. Оставив поиски, он заинтересовался большим медным котлом, висевшим посредине зала. Полный масла котел располагался в петлях так, что его легко мог наклонить даже один человек. Масло выливалось в воронку, а затем горящей волной падало на головы осаждающих. Лава походил вокруг, потом подошел и вытащил воронку. Сквозная дыра была слишком мала даже для подростка, но сотник не унимался: он улегся на пол и начал внимательно ее изучать.

Обессиленные венды валялись на полу и с интересом следили за изысканиями своего вождя. Понимая всю безнадежность ситуации, мало кто из них надеялся на счастливый исход. Многие молились, готовясь достойно предстать перед духами предков, но при этом любой, кого не спроси, был уверен: Лава найдет выход. Каждый боец в его сотне был абсолютно убежден: их сотник — любимец Ираньи, и Мать всех богов Лаву никогда не бросит.

Не найдя ничего интересного, Лава поднялся и, подойдя к стене, присел рядом с Ранди. Тот, взглянув на друга и поняв все без слов, все же спросил:

— Что, так плохо?

— Пока да.

Лава прикрыл глаза и затих.

В полной тишине неожиданно раздался голос Савы Сороки — совсем молодого паренька из полянских вендов:

— Вот умеют же строить имперцы! Такую махину сложили! — Он обвел восхищенным взглядом своды башни.

На восторги юнца отозвался Лока Филин, самый старый боец в сотне:

— Это что! Ты бы видел Царский Город — вот где дворцы и башни!

Сава загорелся и даже привстал:

— Нет, ну ты скажи, Филин, ты столько повидал: как они на такую высоту балки поднимают? Мы вот в городище дом строили, так дубовые балки всем скопом тащили, а ведь те были и короче намного, и легче! А здесь-то смотри, пол каменный, плиты. Тяжесть-то какая!

Филин, приподнялся, собираясь пуститься в пространные объяснения:

— Видишь ли, есть у них устройства такие специальные…

Прерывая всех, Лава вдруг резко вскочил на ноги:

— Стоп! Что ты сказал? Повтори!

— Устройства, — начал было Филин, но сотник раздраженно остановил его:

— Да нет, не ты! Ты, молодой, что ты про балки говорил?

В голове Лавы крутилось какая-то идея, и он никак не мог поймать ее. Остальные веды тоже начали поднимать головы — всех заинтриговала горячность вождя.

Сава, перепуганный всеобщим вниманием, замямлил:

— Да я говорил, балку… Как, спрашивал, ее поднимали...

Лава махнул рукой — мол, хватит — и решительно подошел к дыре для масла.

— Кот, Филин, идите сюда! — Лава специально выбрал самых надежных и смышленых. — Видите шов между плитами? Аккуратненько расковыряйте его, но так, чтобы вниз ни пылинки не упало. Хочу посмотреть, что там под плитами. — Он уперся взглядом в обоих: — Повторю еще раз — чтобы вниз ни пылинки! Там, в проходе, наверняка стража стоит.

Лока и Ранди копались довольно долго. За это время все сгрудились вокруг, даже не представляя, что ожидают увидеть. Наконец Кот, уцепившись пальцами и поднатужившись, приподнял плиту, а Лава, распластавшись, заглянул в образовавшуюся щель. Через секунду, вытащив голову, он махнул рукой: