Дэвид Дэверо - Луна охотника

Я застонал в ответ. Я не мог ничего сказать, даже если бы и захотел.

— Только одно слово, и тебе сразу станет легче.

— П-пошла ты.

Это единственное, на что я был способен. Внезапно движение внизу ускорилось, и пытка стала еще мучительнее. Что-то еще коснулось кончика моего члена, и я понял, что происходит: кто-то делает мне минет. Лучший минет в мировой истории, судя по тому, как на меня действовала эта процедура.

— Попробуй еще, но теперь надо сказать: «Пожалуйста, госпожа».

Я больше не мог владеть собой. Я должен был освободиться, должен был хоть на минуту сосредоточиться. Слова возникли сами собой, словно кто-то другой сказал их вместо меня:

— П-пожалуйста!

— Пожалуйста, и что дальше?

— Пожалуйста, госпожа!

— Хороший мальчик. — Она потрепала меня по голове и одарила ангельской улыбкой. — Вот теперь ты можешь облегчиться.

Едва последнее слово отзвучало в моей голове, как удерживающее меня устройство разошлось, а мое тело охватила неудержимая дрожь. Я как будто попал на небеса. Все существо заполнило непередаваемое ощущение наслаждения. В глазах зажглись звезды, а тело было готово разорваться на части. Кандейс наблюдала за мной со снисходительной улыбкой, как смотрят на маленького ребенка, сказавшего что-то умное.

— Ну как, тебе стало лучше?

Я даже стонать не мог. Я совершенно обессилел и, если бы мой лоб не удерживал широкий ремень, сомневаюсь, что мог бы поднять голову.

— Конечно лучше. А теперь скажи: «Спасибо».

Я еще даже не вспомнил своего имени, не говоря уж о том, чтобы пошевелить языком.

— Ну же, давай, скажи: «Спасибо, госпожа», иначе я больше не позволю тебе этого сделать. Только послушные мальчики получают награду.

— Спа… Спасибо. — Она выгнула бровь. Я почти испугался, словно подвел ее. — Спасибо, госпожа, — выдавил я тихо, как провинившийся школьник.

— Отлично. Посмотрим, может, в следующий раз у тебя получится еще лучше?

Ее пальцы коснулись моего обмякшего пениса, и он неожиданно снова встал торчком. Я почувствовал, как снова нарастает давление. Медленно, но неудержимо. Она опять улыбнулась и ушла, оставив меня в одиночестве.

Моя уступка меня совсем не радовала, но, по крайней мере, я хоть на несколько минут обрел способность мыслить. У Альдер, безусловно, имелась помощница, но была ли это Гамильтон или другая женщина? Интуиция склоняла в пользу второго предположения, поскольку Сэди Гамильтон вряд ли согласилась бы вот так обрабатывать меня, стоя на коленях, не важно, ради какой цели. Возможно, здесь найдется слабое звено? Я понимал, что увяз по самые уши. Я не представлял, где нахожусь и сколько времени здесь провел. Нельзя надеяться, что меня кто-то разыщет и освободит. А это означало, что имеется три варианта, но третий меня не устраивал, так что надо выбирать между побегом и самоубийством. Перспектива стать рабом Альдер, несмотря на все ее заверения, что мне это понравится, казалась мне самой худшей. По правде говоря, больше всего пугали именно эти обещания, потому что я знал, что она права.

Я проверил все крепления по очереди, но ни одно не поддавалось. Ни выдернуть руку, ни повернуть голову, чтобы увидеть что-то, кроме того, что мне позволялось. Профессиональная работа, но Кандейс никто и не назвал бы любителем. Надо скорее составить какой-то план, пока я еще сохраняю способность мыслить. Или найти способ покончить с собой, пока мне не расхотелось этого сделать.

В комнате послышался какой-то шорох. Внизу прошелестели тихие шаги, потом последовало прикосновение, снова чьи-то губы. Волна наслаждения опять подхватила меня, и я почувствовал, как сзади мазнули чем-то холодным. Через пару секунд я вспомнил, что это называется смазкой, и последней сознательной мыслью стала надежда, что она не принадлежала Карен Томас.

Спустя некоторое время мне было позволено немного облегчиться. Я едва мог соображать, был совершенно сбит с толку, но мое тело продолжало реагировать, несмотря ни на что. Сзади во мне что-то двигалось — не настолько большое, чтобы причинить неудобство, и, должен признать, этот процесс тоже делал свое дело. Кандейс издали наблюдала за моей реакцией на новый фактор. Я не без труда вспомнил, что проникновение сзади не пользуется популярностью у крутых парней, хотя для меня это был не первый опыт. Мне приходилось таким образом перевозить послания и катушки пленки, а несколько лет назад я внедрялся в группу, где гомосексуальные отношения были частью инициации — что-то вроде «сокрушения любых преград», так что я не придал этому серьезного значения. Но следовало помнить существующее убеждение, что среднестатистический мужчина испытывает при этом унижение, особенно в тех случаях, когда партнер находит такое занятие приятным. Кандейс решила привить мне вкус и к этому способу тоже, и я был ей благодарен хотя бы за то, что ее помощница не поскупилась на смазку.

Разыгрывая свою роль, я притворился смущенным, и она покровительственно улыбнулась.

— Что такое? Тебе нравится?

Я попытался кивнуть.

— Это хорошо. Тебе это должно понравиться, потому что я так хочу.

Она шагнула вперед и провела рукой по моему лицу. Прикосновение произвело эффект удара электрическим током, сочетание моего возбуждения и ее аромата сыграло свою роль. Чьи-то губы внизу возобновили свою работу, а когда снова задвигался предмет сзади, мое тело невольно содрогнулось. Наслаждение продолжалось, и давление стало нарастать.

— На этот раз должно быть еще лучше, и будет лучше, раз я так говорю. Ты будешь хорошим мальчиком и станешь для меня еще более крепким. В этот раз я хочу услышать твой крик. Ты будешь кричать для меня?

Я даже не пытался ответить; эмоции слишком переполняли меня, чтобы хоть сколько-то сосредоточиться. Помощница Кандейс отлично знала свое дело, и я не мог бы сопротивляться, даже если бы и пытался. Я дошел до состояния, когда не хотел сопротивляться, а просто ждал оргазма, чтобы на несколько минут вернуть возможность мыслить ясно. Казалось, прошло всего несколько секунд, а к наслаждению стала примешиваться боль, и вот уже потребность освободиться от давления скручивала каждый мускул моего тела. Кандейс все время наблюдала за мной, одобрительно кивая и улыбаясь.

— Ты готов?

Я попытался кивнуть, так как зубы были намертво сжаты, а губы растянуты в идиотской гримасе.

— Ты знаешь, что нужно сказать, — продолжала она.

— Пожалуйста… госпожа.

— Хороший мальчик. А теперь… кончай.

Как только она закончила говорить, я услышал, как кричу, избавляясь от непосильного напряжения, а потом перегруженный эмоциями мозг опять отключился.