Дэвид Дэверо - Луна охотника

Не знаю, сколько потребовалось времени, чтобы заслужить одобрение Кандейс. Одна и та же процедура повторялась раз за разом, и в конце я неизменно терял сознание. Спустя некоторое время я стал с трудом вспоминать слова и говорил только в тех случаях, когда она ко мне обращалась. Я перестал думать о самоубийстве и вступил в ту фазу, когда мечтал лишь услышать, как она называет меня хорошим мальчиком.

Со временем я узнал, что помощницей Кандейс была женщина, поскольку мне было приказано отплатить за оказанные ею услуги той же монетой. Меня научили творчески относиться к этим актам, и я узнал совершенно невероятные приемы. А потом Кандейс поцеловала меня. Такого блаженства я еще никогда не испытывал, это было наслаждение совсем другого уровня. Словно духовное пробуждение, вознесшее меня к высотам, о которых раньше я только читал в книгах.

В конце концов с меня сняли оковы и позволили преклонить колени перед госпожой. Она была мной довольна, и я считал себя счастливым. Она сказала, что скоро допустит меня до настоящей работы. А потом подняла юбку и приказала продемонстрировать, чему меня научили.

— Какой же ты хороший мальчик. Отличный раб, даже лучше, чем была Энни.

Энни. Я едва вспомнил это имя. Что-то связанное с моей предыдущей жизнью. Я прогнал эту мысль и выполнил приказ госпожи. В знак одобрения она хрипло застонала.

Но имя снова всплыло в памяти. Энни. Но это не важно. Нет ничего важнее, чем служение моей госпоже.

Воспоминания продолжали разворачиваться, хотя и казались очень далекими: кровь. Что-то связанное с кровью, и, кажется, там был еще нож.

Энни…

Энни мертва. Какое это имеет значение? Мой долг служить своей госпоже. Мой долг защищать госпожу от любых неприятностей.

Мой долг защищать…

Мой долг…

На меня как будто рухнула тонна кирпичей. Неимоверным усилием я смог удержать свою истинную сущность, хотя Кандейс продолжала окутывать мозг собственной магией. Я все вспомнил. А потом убрал язык из того места, где он работал, и впился зубами. Крепко.

Я почуял во рту кровь, а Кандейс закричала от боли. Она вцепилась мне в волосы и попыталась оттолкнуть мою голову, но я снова укусил ее, еще крепче, чем в первый раз. Помощница Кандейс ринулась на помощь своей госпоже и обхватила меня сзади руками, а я, поднимаясь на ноги, качнулся назад. Отсутствие сопротивления лишило ее равновесия, и я, воспользовавшись моментом, схватил ее за шею, развернул и обвил рукой горло. Потом переместил локоть, так что ее шея оказалась на сгибе, резко повернул и дернул. Шейные позвонки с хрустом сломались. Ее тело я швырнул на Альдер, а сам поспешил занять подходящую стойку.

— На колени, немедленно!

Еще пару минут назад этого было бы достаточно, чтобы меня остановить, но я вернул свое сознание и уже не собирался повиноваться. Удар справа угодил ей точно в челюсть, и я почувствовал, как сломалась кость.

— Заткнись, Кандейс.

Изо рта у нее обильно текла кровь, и этот вид меня несказанно обрадовал. Боль между ног после моих укусов затрудняла ее движения, так что я сумел схватить ее за волосы и швырнуть лицом на пол. Пока она пыталась подняться, я босой пяткой наступил на укушенное место. Это оказалось для нее слишком, ее глаза закатились и закрылись веками.

Первым моим побуждением было продолжать избиение, но существовали и более важные вещи, о которых стоило позаботиться. Я отыскал выход из камеры и исследовал дом. Моя машина стояла в гараже, с ключом в замке зажигания и комплектом одежды на заднем сиденье. Это был тот самый костюм, что предоставил мне Брут, но, когда я его надевал, мне показалось, что он сшит из наждачной бумаги.

У меня появилась идея.

На кухне нашелся большой нож и паяльная лампа. Как раз то, что мне было нужно для осуществления плана. Я вернулся с этими инструментами в свою тюрьму и принялся за работу.

Через полчаса я выехал из гаража по направлению к Лондону, а позади меня разгоралось зарево подожженного дома.

По пути я сделал два звонка: один Бруту с просьбой о срочной встрече, а второй Боссу. Как выяснилось, мое отсутствие длилось три недели, и мне понадобилось не меньше получаса, чтобы убедить начальника, что это действительно я. Известие о смерти Кандейс значительно способствовало моей реабилитации, и я поблагодарил всех богов за то, что помощница Кандейс была приблизительно такого же телосложения, как и ее повелительница. Я позаботился о том, чтобы пламя сделало невозможной идентификацию тела, особенно после того, как выбил все зубы. Наконец мне было приказано к вечеру явиться на конспиративную квартиру для личного доклада, что давало достаточно времени для визита к Бруту.

— Гамлет, друг мой, ты неважно выглядишь.

Мы сидели за чайным столом в его доме. В саду распевали птицы, и я внезапно ощутил острую радость, что еще жив, несмотря на то что выглядел не лучшим образом.

— Спасибо. Последние три недели выдались очень напряженными.

— Охотно верю. Ходили слухи, что ты пропал.

— Можешь назвать это неожиданной командировкой.

— Хорошо.

— Послушай, Брут, что бы ты сказал, если бы я привез тебе подарок?

— Я бы спросил, что тебе нужно взамен.

— Да уж, конечно, — засмеялся я. Как же хорошо было снова смеяться. — Серьезно, это просто подарок.

— Теперь я заинтригован.

— Тогда сходи к моей машине и загляни в багажник.

Мы вместе спустились к подъездной дорожке, где я оставил машину, стараясь избежать любопытствующих взглядов с дороги. Брут держался настороженно, но подшучивал надо мной до того самого момента, пока я не поднял крышку багажника.

— Ты, должно быть, шутишь. Неужели это то, о чем я думаю?

— Ага. Как ты считаешь, это может тебя заинтересовать?

— Могло бы, Гамлет. Могло бы.

Кандейс была в сознании и пыталась что-то сказать, но ничего членораздельного произнести не могла.

— Есть немало людей, которые хотели бы с ней поговорить.

— Я так и подумал. Официально она мертва, а теперь еще и не в состоянии манипулировать людьми, так что, лишившись своего оружия, она стала доступной целью.

Брут осклабился в усмешке.

— Да, я наслышан об этом. Как же тебе удалось?..

— Я бы назвал это «Особые отношения в действии».

Брут расхохотался в голос.

— И ты вот так просто отдаешь ее мне? Без всяких условий?

— Мне кажется, почетное место в твоей записной книжке могло бы мне пригодиться. Только позаботься, пожалуйста, о том, чтобы у нее было как можно больше неприятностей, ладно?

— Ну, это я тебе гарантирую, — заверил Брут.

Отдавая ее Бруту, я был уверен, что Кандейс до конца жизни придется расплачиваться за то, что она сделала со мной, с Энни и с теми, чьи жизни непоправимо разрушила. Она долгие годы действовала на нервы многим могущественным людям, и они заплатят Бруту огромные суммы за возможность с ней развлечься. Лишившись возможности говорить, она не в состоянии привести в действие механизмы внушения, когда-то заложенные в их головы. Впоследствии этот причудливый способ отомстить вызывал в душе чувство удовлетворения всякий раз, когда я о ней вспоминал.