Братство Астарты (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus"

После того как Алкмен разлил вино по бронзовым кубкам, Эрторий, пригубив первым, жестом предложил гостям последовать за ним.

— Мне самому не по себе от того груза ответственности, что я взял на себя, пригласив вас сюда, но, повторюсь, ситуация требует немедленных действий и мне нужна ваша помощь. Положение братства настолько печально, что на сегодняшний день я могу полностью доверять только вам двоим.

Великий магистр пристально посмотрел в глаза своих друзей:

— Наступил момент, который поможет нам снова вернуться в игру.

О прямолинейности Тироса, в свое время не стеснявшегося говорить неприятную правду даже царям, ходили легенды, и сейчас он показал, что с годами не изменился.

— Давай без лишних расшаркиваний. Мы все прекрасно понимаем, иначе нас бы здесь не было.

Камол огладил рукой свою седую бороду:

— Ты позвал — мы пришли. По-другому и быть не могло, но нам не совсем понятно, о чем ты говоришь. Ситуация для братства, прямо скажем, не лучшая. Была надежда, что война с Сардией затянется, это ослабило бы врага и дало нам возможность восстановить силы. Но сарды разгромлены. Увы! Если раньше можно было на что-то надеяться, то сейчас остается уповать лишь на помощь всевышних богов.

Тирос раздраженно махнул рукой:

— Это всего лишь вопрос времени. Как только Константин покончит с Хозроем, он вновь примется за нас, и, боюсь, новой волны зачистки нам уже не пережить.

Взгляд Великого магистра заледенел.

— И это говорит легендарный Тирос Иберийский! Никто бы не поверил. Ты сейчас выглядишь, как воробей, преградивший путь кошке. Бесстрашный и жалкий одновременно. Не забывайте, мы братство Астарты. Это они нас бояться, это им мы являемся в кошмарных снах, и никогда не будет наоборот.

Лицо Тироса одобряюще смягчилось.

— Хорошо сказано, хотя местами и обидно. Ну тогда, может быть, ты расскажешь нам что-то, чего мы не знаем?

Эрторий еле заметно утвердительно кивнул и подал знак Алкмену. Тот быстро скользнул к столу и расстелил перед гостями пергамент с красиво вычерченной картой.

— Взгляните вот сюда, — палец Данациуса ткнул в узкую долину Ура. — Что это вам напоминает?

Гости с интересом склонились над картой. Желтый кружок города, рядом белые палатки императорской армии и зеленая долина в кольце темно-коричневых гор.

Камол поднял глаза на великого магистра.

— Очень напоминает мешок.

— Точно. Обратите внимание, из долины всего два выхода. Один — самый короткий путь на просторы Сардии — закрывают стены Ура. Другой ведет в восточную Фесалию и к побережью, и это единственный путь снабжения и связи армии Константина со столицей. Судьба двух царств решается под стенами этого города.

Эрторий поднял вверх указательный палец, призывая к вниманию.

— Теперь главный вопрос. Кто может закрыть пока еще свободный выход из долины и запереть императорскую армию в котле?

Тирос с сомнением покачал головой:

— После разгрома Хозроя, сила, способная на такое, есть только у султана Ибера Муслима III, но я сильно сомневаюсь, что он рискнет всем, особенно после столь убедительной победы Туринской армии.

Ироничная улыбка скривила губы Данациуса.

— Рискнет, если цель будет реальной, а приз вожделенным. В жизни Муслима есть один черный момент, заставляющий его до сих пор скрипеть зубами по ночам.

— Ты имеешь в виду, его брачное посольство к царице Халидада Вирсании?

— Именно, — согласился Великий магистр. — Помните, как Муслим хотел прибрать к рукам богатейший город востока, женившись на его юной царице? Послы султана прибыли не одни, а с серьезным аргументом в виде двух тысяч всадников, поэтому вели себя в вольном городе Халидаде, скорее, как хозяева, чем как просители. Горожане не дали в обиду свою любимицу и одной ночью перебили воинов султана, а послов с побоями и позором изгнали обратно в Ибер. Муслим, говорят, почернел аж от бешенства и повелел стереть город с лица земли, а Вирсанию притащить в цепях. Так бы оно и случилось, но юная царица проявила не по годам тонкий расчет и политическую прозорливость. Посовещавшись с верхушкой города и убедив их выбрать меньшее из зол, она отправилась в Сардогад к Хозрою. Что она пообещала царю, неизвестно, но, видимо, немало, раз вернулась с сардийским войском и договором о протекторате Сардии над Халидадом, подтверждающим все древние права и вольности города. Воевать с Сардией Муслим тогда все-таки не решился — так, погромил окрестности Халидада и убрался восвояси, но ненависть за позор все эти годы в душе султана не угасала ни на миг.

Камол в сомнении сдвинул камешек четок.

— Не пойму, как это нам поможет…

Оглядел своих соратников, Эрторий выдержал эффектную паузу и произнес, совсем не удивившись, увидев помрачневшие лица:

— Мы отдадим ему Халидад!

В целом, Тирос уже понял замысел магистра и как человек, не лишенный понимания добра и зла, внутренне содрогнулся. Эмоции никак не отразились на его лице, а лишь вылились в ряд возражений.

— Он не решится. Напасть на Халидад сейчас — означает пойти не только против Хозроя, но и против империи. Уверен, Константин уже смотрит на город как на свою собственность. И вообще, как мы это сделаем?

Губы Великого магистра сжались в тонкую нить.

— Мы предложим Хозрою отдать в жены султану свою дочь, а с ней как приданое — и протекторат над Халидадом. Муслиму не останется другого выхода, кроме как защитить свою новую родню и имущество, то есть вступить в войну против империи. За такой куш, как Халидад и Вирсания, Муслим будет драться с кем угодно. Восстановить репутацию и растоптать своих врагов одновременно — это дорогого стоит.

По лицу Камола проскочила гримаса отвращения: он, как никто, знал нравы повелителя Ибера.

— Хозрой никогда не отдаст свою любимую дочь в лапы старому извращенцу и изуверу.

Эрторий поморщился. Ему не понравилась импульсивность брата из Афры.

— Царь сейчас не в том положении, чтобы выбирать. Хозрой остается царем лишь до тех пор, пока не пали стены Ура. Потом незавидная судьба ждет не только его дочь, но и его сыновей, его самого, да и всю Сардию. Как вы думаете, что он выберет?

Задумчивый взгляд Тироса уперся в темный угол сада:

— А тебе не жалко Халидад? Султан не пощадит город, да и Вирсанию. Помню, хорошая была девочка, умненькая…

Рассерженный взгляд Данациуса полоснул лицо друга:

— Мы все лишь орудие в руках всесильных богов, и только им решать, какова будет цена победы!

Встречая яростный напор друга, Тирос понимал: то, что предлагает Эрторий, — аморально и цинично. Но в то же время комбинация рисовалась действительно блестящая. Подивившись в очередной раз беспощадной гениальности друга, он поднялся:

— Согласен. Ты прав — какова бы ни была цена, мы все поклялись ее заплатить без тени сомнения. Что я должен сделать?

Слова и готовность Тироса успокоили магистра, и он вернулся к спокойному изложению плана.

— Наш гостеприимный хозяин, Нуклеос Парастидис, недавно вернулся из Сардогада. Хозрой готов принять нашего посланника. Его будет ждать на границе отряд сардийских всадников, они проводят к царю. Я посылаю свою лучшую ученицу.

Взгляд Камола на мгновение оторвался от четок.

— Женщину? Разумно ли? К тому же двор царя — настоящая помойка. Никому нельзя доверять — эту новость уже наверняка продали Варсанию.

Эрторий удовлетворенно кивнул:

— Я подумал также. Поэтому Зара поедет как прикрытие, а с настоящей миссией я посылаю Алкмена. Он пойдет тайно, даже я не знаю, каким маршрутом.

Губы Тироса задумчиво зашевелились.

— Зара… Помню, помню. Выросла уже, говоришь?

Данациус вновь с неудовольствием посмотрел на друга:

— Тирос, что с тобой? Я не узнаю прежнего бойца. Зара сможет постоять за себя, не волнуйся.

Тирос устало прикрыл глаза.

— Я не волнуюсь, брат Эрторий. Просто слегка устал. Слишком много смертей в последние годы, во славу божию.