Перст судьбы - Марианна Владимировна Алферова

растопило, размыло замок, заставило дрожать и стены, и донжон, и высоченные охристые с золотом деревья вокруг. Потом марево исчезло, и все вокруг сделалось резким, выпуклым, будто очерченным особым контуром: можно было разглядеть каждый камень в кладке стены, завитки кованой решетки, каждую дубовую доску подъемного моста. Вода внизу, во рву, запела на все голоса, устремляясь к реке.

– Зачем? – Я повернулся к Гансу. – Зачем ты это сделал? Я бы его связал.

– Ты – связал? – заржал Ганс. – Да посмотри на этого бугая! Он бы разорвал и твою сеть, и твой ремень одной левой. А потом придушил бы тебя, как кутенка.

– Пошли, – сказала Лайра. – Дорога свободна.

– А что с ним?..

Я смотрел на лежащего гиганта. Он не двигался, ноги его были вытянуты, руки выпростались вдоль тела, меч валялся рядом, запутавшийся в моей сети. Голова его была запрокинута, и изо рта толчками шла черная кровь. Она переполняла открытый рот, как чашу родника, стекала по щеке и заливалась под голову. Я опасливо приблизился к нему. Говорят, есть в Ниене новые магики, умеющие врачевать раны энергией своего тела. Но я ничего такого не знал и даже не видел. Я в ужасе смотрел на две черные рваные дыры в боку у этого человека – как раз чуть выше широкого пояса. Из этих дыр бойко текли алые струи. Я наклонился и принялся сдирать с него свою сеть. Он был еще жив, но не пытался сопротивляться. Он даже попробовал приподняться на одном локте, чем облегчил мне задачу выдрать сеть из-под тяжелого тела. Ячейки были липкими, и пальцы у меня все перепачкались в красном. Он что-то силился сказать, но не мог, мешала бегущая изо рта кровь. Потом, едва я сдернул с него мою ловчую сеть, он опрокинулся и затих. Я стоял над ним, не зная, что делать дальше. Мне было невыносимо тяжело, в груди как будто образовалась пустота. Этого человека убили по моей вине, а он не сделал ничего плохого ни мне, ни моим спутникам. Он просто стоял здесь перед мостом в замок.

Я тряхнул головой, высвободил из сети свой пояс, снова надел. Затем расправил, свернул и спрятал сеть в мешок. Механические движения, заученные. Потом я взялся за меч стража – он оказался безумно тяжелым, я едва мог его приподнять одной рукой. Рукоять была простая, бронзовая. Я огляделся. И Лайра, и все мои спутники уже пересекли мост и вошли во двор замка. Я вцепился в меч убитого, закинул мешок с сетью за спину, кликнул Серого и направился к мосту. Меч я не мог поднять и волочил его по камням. Острие оставляло борозду на камнях, противный скрежет заставлял меня ускорять шаги.

Во рту было горько, и ощущение было такое, будто я только что я угодил в горячую купальню на склоне Гремячего. Но только кто-то накидал в воду не чистый искристый снег, а придорожную грязь. И я в эту купальню окунулся с головой. Я внезапно остановился. Зачем я иду внутрь? Петь песни? Слушать, как другие поют? Пировать за столом с хозяином замка? Что я отвечу, когда хозяин спросит: «Где мой страж?»

Я оглянулся. Страж лежал недвижно. На ветке ближайшего дерева уселся жирный черный ворон.

Ворота замка были распахнуты, двор пустынен – ни охраны, ни прислуги, вообще никого. Подходя к воротам, я услышал голос Лайры:

– Эй, кто-нибудь, мы пришли!

Никто не откликался, эхо гуляло в верхних галереях. Я вошел во двор, бросил тяжеленный меч, тот звякнул о плиты мостовой. Я огляделся. Двор был чист, выметен, в центре – большой бассейн с фонтаном. Восьмиугольник, обделанный белым мрамором. В центре фигура обнаженной женщины – такие умели делать только в Домирье – полная иллюзия живого тела. Мраморная женщина слегка изогнулась, прикрылась ладонями. Вода должна была бить из трубок в основании в виде полураскрытой лилии. Фонтан сейчас не работал, а вода в большой его чаше колебалась, отражая небо, внезапно затянутое серыми с синими подпалинами облаками. Весь большой двор был окружен строениями. Напротив ворот – дворец с высоким фасадом и частыми рядами узких окон, с узорными переплетами темных рам и подслеповатой синью литых непрозрачных стекол. Одно окно на втором этаже было распахнуто, тяжелая красная штора выпала наружу, будто кровавая рана в большом и красивом теле. Здание было ровно оштукатурено и выкрашено светлой, чуть в голубизну краской. Когда-то, наверное, это была военная крепость с высоченным донжоном – теперь он один и остался в северо-западном углу двора. К донжону с одной стороны примыкало главное здание, с другой – двухэтажный флигель, где наверняка располагались службы: кухня и кладовые и, наконец, пустая конюшня с распахнутыми дверьми и брошенной упряжью. К главному зданию приросла еще одна постройка, вычурная, нарядная, с наружной галереей на верхнем этаже. Все это выглядело новеньким, только что построенным или только что отремонтированным. Лишь по мостовой змеилась черная трещина – от ворот до самого дворца. Я оглянулся назад, посмотрел на распахнутые ворота. Были они огромны и тяжелы – из почерневших дубовых досок, стянутых бронзовыми накладками. Решетка была поднята, но не до конца – острые пики хищно поблескивали в свете заходящего солнца, и можно было разглядеть узор, идущий по самому низу. Свитые кольцами змеи, туловища, головы и меж ними – мелькающие человеческие руки и ноги. Изнутри оборонные стены не были ни оштукатурены, ни покрашены, сложены были они из темного лурсского гранита, и время так спрессовало камни, что казались они не творением чьих-то рук, а выросшим из земли рубежом. Лурсам когда-то был известен нынче утраченный рецепт цемента, сцепляющего камни кладки намертво.

Спутники мои тем временем куда-то скрылись, и я не мог понять куда.

Внезапно дверь пристройки отворилась, оттуда высунулась голова Карла. Лицо радостное, улыбка до ушей, он замахал мне салфеткой.

– Где ты застрял, Тиано? Айда на кухню! Тут поросенок только-только с вертела.

Есть особо не хотелось, но и торчать на пустынном дворе под прицелами сотни закрытых враждебных окон было неловко. Я отвел Серого на конюшню, повесил ему на шею найденную торбу с овсом, поставил ведро с водой, привязывать старика не стал, никуда он от своего овса не денется. Потом я прихватил с собой арбалет и отправился на зов Карла.

* * *

На кухне было жарко, суетно, тесно. Стол был достаточно большой, чтобы разместилась вся компания, но места между этим широким столом, скамьями и