Марина Дяченко - Авантюрист

Комната госпожи Тории?

– Господа… – Черно, казалось, подбирал слова. – Разумеется, вы пренебрегли предостережениями, иного я от вас и не ждал… И пришли сюда. Именно сейчас. Все вместе…

Запах горелой рыбы, минуту назад достигший своего пика, теперь улетучивался, уходил. Хорошо, что с появлением Черно отступает хотя бы опасность пожара…

– И я приветствую вас, господин Эгерт Солль, отмеченный проклятием и милостью самого Скитальца. И вас, благородный Рекотарс, которому осталось жить считанные дни. И вас, госпожа Алана, обретшая свое счастье, чтобы тут же его и потерять… И тебя, – голос его странно изменился, когда он встретился глазами с Танталь. – И тебя, потому что ты изменила мою судьбу.

– Неправда! – сказала Танталь шепотом.

– Правда, – старик Черно прикрыл глаза. – Пять лет назад я любил тебя, но ты предпочла… лелеять свою верность прошлому. Ты предпочла меня Преемнику, Стражу Луару, пять лет назад я хотел остаться с тобой – но ты рассудила иначе… С того дня, как я закрыл за тобой дверь – с того самого дня тянется ниточка, приведшая нас всех к другой двери, к этой двери, к Двери…

Он потянулся к полированной ручке – Эгерт Солль сделал резкое движение, Черно улыбнулся, но руку отвел.

Что ж, подумал я, сжимая напряженное плечо жены. Теперь, по крайней мере, становится ясно, откуда…

– Даже так, – хрипло, с ненавистью сказала Алана. Чонотакс Оро кивнул:

– Да… Да, девочка. Мы все здесь с вами – не случайные люди… Привратнику положено быть несчастным и обделенным. Но я не привратник.

– А кто ты? – дерзко спросила Алана. Черно промолчал. И даже не улыбнулся, хотя многозначительная ухмылка напрашивалась сама собой.

– Все мы старые знакомые, – сказал я через силу. – У нас у всех была своя маленькая тайна… Вроде как жаба на груди… Но вы думаете, господин маг, эта новая правда что-то меняет?!

Чонотакс поднял на меня яростные молодые глаза, по ошибке заключенные в рамку из дряблых старческих век:

– Ретано… я не говорил тебе всего. В этом мире отменить твой Приговор невозможно, наибольшее, что я мог бы сделать – оттянуть его, выиграть неделю, как я проделал это с воришкой… Но я не врал тебе. Потому что только в том мире, который наступит после обретения мной Амулета, Судье и его Приговорам не будет места. Понимаешь?

Я понял.

Происходящее вдруг потеряло краски и отодвинулось. Как будто лица моих спутников были с поразительным искусством нарисованы на холсте, а сейчас я пятился, отходя от картины все дальше и дальше.

Значит, с самого начала…

Мне захотелось сесть. Отойти в сторонку, пусть эти люди сами выясняют отношения, при чем тут я, моя роль сыграна…

Меня взяли за руку. Очень крепко, очень холодными пальцами. Моя жена.

– Алана, – голос Черно изменился опять. – Сколько лет ты хотела бы… на сколь долгую жизнь ты разменяла бы те три дня, что остались тебе до вдовства?

Она заплакала.

Неумело водя ладонями по ее враз намокшим щекам, я потихоньку приходил в себя. Нет, я все еще персонаж на этой картине, и мне никто не разрешал убираться…

– Обретя Амулет, – тихо и мягко сказал Чонотакс, – я получу возможность распоряжаться чужими жизнями… Твой муж, Алана, благородный Ретанаар Рекотарс… он будет жить долго и счастливо – понимаешь?!

Эгерт Солль потянулся было к дочери, будто желая утешить. Встретился со мной взглядом и отступил.

– Господин Солль, – голос Черно вдруг сделался смертельно усталым, – сколько раз, оставаясь наедине с собой, вы грозили Небу кулаками? Сколько раз проклинали судьбу за несчастье, постигшее вашу семью и госпожу Торию? Разве она, дочь декана Луаяна, заслужила свое безумие?!

Серые глаза Солля сделались сизыми. Казалось, что спустя мгновение из черных зрачков ударит молния.

– Все вернется, – сказал Черно мягче. – Вы получите ее назад… Она вас узнает. Все вернется, понимаете?

Солль все еще смотрел – все еще яростно, но уже незряче. За короткое время нашего знакомства я видел его в разных переделках – но такого лица не видел ни разу, не припомню, чтобы у кого-то из людей было такое лицо…

– Я не лгу, – проронил Чонотакс, и никому не пришло в голову усомниться.

Потому что это была правда.

– А ты… – Черно обернулся к Танталь, и вроде бы смутился на минуту, во всяком случае, глаза на старческом лице поблекли. – Видишь ли…

И зависла пауза, длинная-длинная, и белое ухо Танталь постепенно сделалось алым. Я не видел ее лица – зато видел физиономию Черно, и старческий рот изогнулся уголками вниз:

– Ты… получишь… возможность выбрать. Ты снимешь с себя груз давней клятвы… Ты встретишься с ним лицом к лицу – и сама решишь, дороже тебе он или…

– Молчи.

И некоторое время мы, все пятеро, выполняли просьбу-приказ бывшей комедиантки Танталь. Молчали и кажется, там, в комнате, за закрытой дверью, тихонько поскрипывало кресло.

– Ты совершаешь ошибку, маг, – глухо сказал Эгерт Солль. – Ту же, что и Безумный Лаш. Ту же, что и наследник его Фагирра… Ты напрасно рвешься туда. Там больше нет Двери, никто не стоит на пороге…

– Правда?

Дряхлый старикашка, полгода назад бывший моим ровесником.

Вот теперь он улыбнулся, если, конечно, это выражение лица можно было назвать…

Все мы, четверо, сделали шаг назад.

Оно смотрело из его зрачков. Не таясь и не прячась, с любопытством, по-хозяйски. Черная пустыня без дна, миллионы глаз – шляпки гвоздей, поддерживающих вселенский бархатный занавес…

Если нам и померещилось – то померещилось всем одно и то же.

Секунду спустя перед нами стоял все тот же согбенный и лысый старик, но никто из нас не мог выдавить слова.

Там, за закрытой дверью, госпожа Тория ждала свою судьбу… нет, не ждала. Она ни о чем не думала и ничего не страшилась, она была приготовлена для судьбы, безучастная, как вещь…

Мой слух обострился.

Я слышал, как внизу, у основания лестницы, ворочается, приходя в себя, окровавленная служанка Дюла.

Как ветер перебирает бумаги на чьем-то столе… Как остывают, потрескивая, угольки на кухне…

Чонотакс Оро печально усмехнулся:

– Ретано… Танталь, Алана и вы, полковник. Все идет как надо… Сейчас вы благословите меня на этот шаг. И тогда я войду, и… все будет хорошо. Да?

Он провел взглядом по нашим лицам. И даже полковник Солль не выдержал – потупился.

– Слишком много чести, – выговорил я с неподобающе тонким смешком. – Столь грандиозная цель… и благословение таких мелких тварей, как мы?..

Черно приподнял уголки своей страшной маски:

– Ах, Ретано… Не в пропорциях дело. Ничто в мире не бывает случайно… Можете ничего не говорить. Просто поверьте мне…

– И что будет? – еле слышно спросила Алана.

– Будет лучше, чем теперь, – отозвался Черно без тени улыбки. – Вы пришли остановить меня… Благословите меня. Молча.

Рука Аланы соскользнула с моего плеча. А секунду спустя я увидел ее округлившиеся, залитые черными зрачками глаза.

– Ретано…

Ее трясло. Ничего удивительного – меня трясет тоже. Весь мир, похоже, сейчас лихорадит…

Как она изменилась. Какая переменчивая – некрасивый подросток, испуганная невеста, прекрасная насмешливая женщина, знающая о любви – все… И снова отчаянная девчонка, так похожая на собственного отца…

– Ретано… Он прав! Пусть будет его новый мир… Если в нем найдется место для тебя. Для нас с тобой… Я не хочу, чтобы ты умирал, зачем мне этот старый, распрекрасный… чего он стоит? Ради чего защищать его, если в нем возможно… Он же сволочной, гадкий, всеми проклятый мир, нет человека, который хоть раз в жизни не проклинал его… хочу… пусть будет по-новому, но… чтобы ты жил!..

Ноги ее подогнулись. Алана упала на колени – не то передо мной, не то перед Чонотаксом Оро.

– Алана!..

Танталь схватила ее за плечи; Алана лихорадочно обернулась к названой сестре:

– А ты?! Сколько раз ты говорила про Луара – лучше бы он открыл! Лучше бы он вернулся, хоть каким-нибудь… А ты, отец?!

Эгерт Солль молчал.

– Ретано! – Алана схватила меня за руки. – Ну тебе-то что терять?! Если мама будет жить, опять будет с нами… как раньше… мы все вернем, Ретано, у нас ведь не приют для сумасшедших, у нас была настоящая, хорошая семья…

– Не смей так говорить, – сказал Эгерт Солль безо всякого выражения. – Молчи.

– Девочка права, – Чонотакс смотрел в сторону, – Привратники оправдывали свою слабость… человеколюбием. Им нравился… вернее, они думали, что им нравится их мир. Но… вы ведь не хотите видеть свою дочь вдовой? Свою жену – безумной? Солль молчал.

– Танталь, – Чонотакс опустил плечи еще ниже, хотя, казалось бы, это было уже невозможно. – Скажи им.

– Что? – безучастно отозвалась бывшая комедиантка.

– О чем мы говорили там, в лесу… Скажи.

Танталь набрала воздуха, и вправду собираясь что-то сказать – но не произнесла ни звука.