Мир богов. Книга 2 (СИ) - Борисова Светлана Александровна

Сидящие в воздушных корабликах, я так понимаю сливки местного общества, на победу отца отреагировали вяло, в отличие от трибун, ревевших от восторга. Уязвлённая их прохладным отношением я встала и демонстративно захлопала в ладоши. Николс и лорд Ваатор, вновь нарисовавшийся поблизости, поддержали меня и публика, болтающаяся в воздухе, соизволила присоединиться к нам — правда, с оглядкой на лорда Хаоса. Вот ведь чёртовы подхалимы!

Кстати, на этот раз лорд Ваатор был не один; рядом с ним сидела женщина такой потрясающей красоты, что я ей даже позавидовала. Видимо, это была его лгунья-жена. Заметив, что она смотрит на меня, я слегка кивнула и она, облив меня презрением, отвернулась. Выходит, она не только лгунья, но и порядочная стерва. Николс, который, я так понимаю, постоянно пасся в моих мыслях, задушено хрюкнул, а я, переполненная радостью, засмеялась. И тут в довершение счастья появился отец. На этот раз он был в образе мистера Вейса, и я без колебаний повисла у него на шее.

— Идём, Сирин! Нам пора домой, — сказал он, и моё сердце дало перебой.

— Домой? Ты не шутишь?

— Сама увидишь, — усмехнулся отец.

— Подожди минуточку!

Я обняла Николса. «Спасибо, высочество! И за то, что поддержал в трудную минуту, и за то, что спас отца. Пожалуйста, передай привет Нейто. Скажи ему, что я всегда буду помнить его доброту». Затем я повернулась к лорду Ваатору и благодарно улыбнулась. «Спасибо, ваша светлость», — сказала я, и он слегка кивнул в ответ.

Поколебавшись, я развернулась к лорду Хаоса и поклонилась — низко, в пояс, как это было принято на Руси, со всем уважением и признательностью к тому, к кому обращён поклон. «Простите, ваша божественность, что была непочтительна с вами. Спасибо, что помиловали отца и вернули Фандору».

Вынести взгляд лорда Хаоса было нелегко. «Прощаю», — наконец ответил он, и я облегчённо выдохнула. Видя, что он отвернулся и больше не смотрит на меня, я переместилась к отцу.

Всё, домой! И забыть Эквилибриум как страшный сон!

Возрождённая Фандора утопала в ярком солнечном свете, буйной зелени и всеобщей лени.

Хлопотливая весна с её посевными заботами закончилась, и наступило лето — время относительного безделья после напряжённых крестьянских трудов. Господа их тоже не чурались, хотя подчас имели о них крайне смутное представление. Например, миссис Вейс узнавала об окончании весенних работ только из отчёта управляющего, где он обстоятельно перечислял, сколько полей и чем именно было засеяно.

Поскольку хозяйку интересовала только денежная сторона вопроса, то управляющий, тот ещё шельма, год от года увеличивал сумму, потраченную на приведение поместья в порядок после зимы. Правда, он знал меру, и приписки были умеренными, но всё равно Ирина хохотала, увидев в графе работ смену полозьев саней на тележные колёса и покупку пятидесяти бутылок вина для полировки садовых скульптур. Она не стала расстраивать мать, которая, занятая внуками, поручила ей проверку отчёта, и сказала, что всё в порядке.

Отчитывать управляющего Ирина тоже не стала, лишь предупредила, что если он и впредь будет зарываться, то она лично сменит ему ноги на колёса и отполирует всеми пятьюдесятью бутылками с вином — как снаружи, так и изнутри.

Перепуганный управляющий, красный как рак, взял у неё отчёт и, бормоча извинения, с поклонами попятился прочь. Хозяйская дочь, несмотря на потрясающую красоту, внушала ему страх, хотя, выговаривая ему, она ни разу не повысила голос. И он был не одинок в своих страхах. Слуги тоже её боялись, хотя она редко обращала на них внимание. В общем-то, они не давали ей для этого повода и добросовестно выполняли свою работу.

И всё же, когда речь заходила о старшей дочери хозяев (Ирину считали старшей, хотя она и Алконост были близнецами), экономка тут же трагически закатывала глаза — мол, ужас-ужас! так посмотрит, что сердце сразу же уходит в пятки, и это при том, что Ирина практически с ней не общалась. Вот у няньки Егорки и Ильюшки хотя бы был реальный повод её бояться. Бедняжка до сих пор не могла забыть, какое лицо было у хозяйской дочери, когда она пообещала оторвать ей голову, если она ещё раз не уследит за детьми.

«И ведь оторвёт», — сходились слуги во мнении. Слыша это, нянька каждый раз бледнела и испуганно сжималась, а затем вытаскивала из кармана носовой платок и, громко сморкаясь, начинала плакать, чем неизменно вызывала поток всеобщего сочувствия. О том, что за свою работу она получает королевское жалованье, она предпочитала помалкивать.

А ещё слуги говорили, что старшая дочь — любимица хозяина и хозяйки и это вызывает страшную ревность у её младшей сестры. «Ещё бы она не ревновала! — заявил конюх во время очередных посиделок в людской и, округлив глаза, понизил голос: — Видели бы вы, как эта сумасшедшая кричала на своего мужа мистера Фюстера! Ты такой-сякой, ты же обещал, что не будешь даже смотреть на Сирин, а весь вечер пялился на неё и вздыхал!» Когда служанки разохались, конюх, редкостный болтун, подбоченился: «Ну, чего раскудахтались, курицы? Наша-то куда видней, чем сестра. Ну и что, что они похожи! Да только орлицу с индюшкой не перепутаешь, хотя та и другая с крыльями. Вот мистер Фьюстер и сохнет по нашей барышне и чуть что сразу же к нам летит. Само собой, что её мужу это не нравится. Цыц, курицы! Не собираюсь я его хаять! Мистер Савенков — хороший господин и с нами нос не задирает, но!.. Видно же, что барышня хоть всячески ублажает мужа, да только шила в мешке не утаишь. Вон Силон из драконьей конюшни рассказывал намедни, что она летала к Фьюстерам, а ведь знает, что мужу это не понравится, и с сестрой она на ножах. Спрашивается, чего её туда понесло? Да и хозяин чего-то зачастил в Расомское поместье. Я откуда знаю, чего он там забыл? Это вы у него спросите, а не у меня».

Не подозревая, что служит предметом постоянных пересудов прислуги, Ирина отдыхала телом и душой. Порой ей казалось, что все её приключения в Эквилибриуме не более чем сон — пока не появлялся Золотой император, в образе мистера Вейса. Стоило ей увидеть отца, и память, как лента кино, начинала прокручивать перед ней череду событий, которые ей пришлось пережить в удивительном мире, населённом богами.

Правда, Золотой император не часто баловал семью посещениями, отговариваясь крайней занятостью в своих Небесных владениях. Действительно, уязвлённый тем, что Фандора вчистую проиграла Эквилибриуму, он решил провести глобальную реорганизацию.

Огненная стража, выступившая в качестве вестников, облетела все пантеоны богов и от его имени вручила приглашения на Императорский Совет.

Прежде чем приступить к делу, Золотой император показал собравшимся богам занимательное кино. Поскольку в исходной временной параллели Фандора погибла, возрождённые заново боги с изумлением смотрели на то, как они же бьются с богами Эквилибриума, о которых большинство из них впервые слышали.

«Клянусь своим глазом, это был настоящий Рагнарёк!» — воскликнул Один, впечатлённый грандиозной битвой, и с уважением посмотрел на властителя Фандоры, которого до этого не слишком жаловал. Доблестные скандинавы, привычные к разбою, частенько вторгались в пределы восточных соседей и, хотя они неизменно получали по рогатым шлемам, неотъемлемым частям их голов, это ничему их не учило. Очередной разгром лишь подстёгивал желание бессмертных варягов взять реванш над несокрушимым противником.

После недельного метания громов и молний и запредельного ора боги Фандоры постановили, что будут проводить совместные учения, и чтобы догнать Эквилибриум по части вооружений, в МАГе будет создана военная кафедра, где молодёжь будет изучать материальные науки, прежде находящиеся в загоне. Старых богов решили не трогать. Переучивать их не имело смысла и в какой-то мере было даже опасно, — ведь само их существование было завязано на древность. Отказ от традиционных атрибутов, которыми люди средневековья наделили своих богов, могло привести к их развоплощению. Тем не менее Олимп и Тримурти обещали подумать над магическими приёмами, которые нивелировали бы превосходство Эквилибриума в выборе приёмов боя и вооружения.