Мари Сойер - Дело ведьмы

Кстати сказать, дружба их началась при более чем странных обстоятельствах.

Солнечным августовским днём молодой лорд выехал на очередную прогулку скорее от скуки, чем от желания подышать свежим воздухом. Проезжая мимо того самого озера, где он не так давно вёл беседу со своей будущей женой, Алекс заметил породистого арабского скакуна. Без сомнения, такая дорогая лошадь не могла бродить без хозяина. Заинтересовавшись владельцем, он подъехал ближе и на водяной отмели увидел тело молодого человека, окровавленного и, по-видимому, мёртвого. Тривейн подбежал к нему и, убедившись, что тот ещё жив, залечил рану.

Так и началось их знакомство, приведшее к тёплым дружеским отношениям. Николс (так звали его нового друга) никогда не интересовался тем, каким образом была спасена его жизнь. Лорд об этом никогда не заводил разговора. Обоих это устраивало, и со временем они всё чаще собирались вместе и проводили приятные вечера за игрой в вист.

Сейчас Алекс Тривейн решил, что только Николса может попросить о той услуге, что ему необходима, и быстро написал ему записку.

«Дорогой Николс! Несколько лет назад я имел честь спасти тебе жизнь. Теперь прошу тебя о помощи, однако не принуждаю к ней. Не могу сказать большего, кроме того, что сейчас в твоих руках жизнь одной прекрасной девушки, моей будущей жены. Прости, все остальное я могу рассказать лишь при встрече. Выезжай сразу же, как получишь это письмо. Алекс Тривейн».

Поставив свою подпись, лорд привязал послание к лапе почтового голубя и, на секунду прижав его к груди, отпустил.

Птица понеслась в родную голубятню, неся с собой последнюю надежду на спасение ведьмы.

В момент, когда слуга известил о прилёте почтового голубя, сэр Николас Фам сидел в гостиной, оглядывая один из ножей, входящих в его коллекцию, и беседовал с довольно необычным собеседником. Это был немолодой мужчина с густыми бровями, сросшимися над переносицей и вечно колючим взглядом, одетый в коричневую монашескую рясу.

— Ну что ж, я думаю, мы пришли к единственно верному и, безусловно, взаимовыгодному соглашению, — произнёс монах, положив на стол из красного дерева туго набитый золотом мешочек, — Великая Католическая Церковь благословляет вас и желает всевозможного процветания.

После этих слов он поднялся и спешно покинул территорию замка. Николс же бегом бросился в голубятню и, увидев, кем прислан почтовый голубь, тихо застонал, обхватив голову руками. Затем он взял себя в руки и, подозвав слугу, велел заседлать коня, также предупредив, что к ужину не вернется.

Несколько часов спустя он уже восседал в гостиной лорда Алекса Тривейна в компании хозяина замка и его молодой невесты. Весь вечер Николс был мрачнее тучи и неохотно поддерживал разговор об охоте и политике, поэтому был премного благодарен, когда Алекс наконец сказал, какая конкретная помощь ему нужна.

— Дорогой друг, я думаю, что напоминать вам о том, что я спас вам жизнь, было бы, по меньшей мере, недостойно лорда, но всё же…

— Алекс! Довольно прелюдий! Говорите же по существу, что вам от меня нужно?

Тривейн бросил мрачный взор на собеседника, в сердце кольнула игла подозрения, но поскольку у него до этого не было повода усомниться в дружбе и преданности Николса, он откинул спасительную осторожность.

— Ванда, ты не могла бы принести нам ещё вина? — спросил он серьёзнейшим тоном, взглядом указывая на дверь. Мужчины дождались, пока гостиную покинет будущая хозяйка дома, после чего Алекс произнёс очень строгим тоном:

— Завтра моя свадьба, я же хочу, чтобы после венчания ты увёз Ванду к себе и спрятал на пару дней.

— Уж не хочешь ли ты, чтобы я провёл с ней брачную ночь?! — воскликнул Фам с наигранным весельем. — Если так, то я согласен!

— Прекрати! Сейчас не время для шуток! Мне надо, чтобы ты увёз её и спрятал!

— От чего??? Уж не от тебя ли самого?

— За ней охотится инквизиция, — ледяным тоном произнёс лорд.

Услышав это, Николс почувствовал, как в его голове взрывается бочка с порохом. Всего несколько часов назад к нему приходил представитель инквизиции, просивший выдать ему супругу лорда Алекса Тривейна, если та появится в его владениях. Мысль о женитьбе Тривейна не вызывала ничего, кроме улыбки, и он, решив подзаработать, согласился.

Священник прибыл глубокой ночью, а приготовления к свадебной церемонии начались с раннего вечера.

Ни Ванда, Ни Алекс не могли представить, сколько бы времени ушло на всё это, если бы они были простыми смертными, а так нужно было лишь точное представление, исполнение же не составляло особого труда. По всему замку были развешены цветочные гирлянды, белые голуби уже ждали своего часа в голубятне лорда. Одним словом, торжество обещало быть грандиозным.

Странное, тяжёлое чувство таилось в душе невесты. Всё же она была ведьмой, и именно поэтому её терзало предчувствие скорой беды, нависшей над этим замком. Долгая и тревожная ночь без сна, полная кошмаров, связанных с предчувствием скорой гибели, — вот то, что предстояло выдержать перед свадьбой. Утро выдалось на редкость погожим и светлым, не в пример настроению и мыслям новобрачных.

Хозяин замка лорд Алекс Тривейн не ложился спать вовсе, а невеста проснулась задолго до первых петухов. Вот, наконец, и настало то утро, которого они и ждали и боялись одновременно.

Деликатный стук в дверь вывел Ванду из забытья, в котором она находилась, стоя посреди комнаты. Жестом распахнув дверь к немалому удивлению стоявшей за ней горничной, ведьма присела на край подоконника и наконец соизволила обратить внимание на вошедшую прислугу. Вскинув правую бровь, будущая хозяйка замка требовательным взглядом посмотрела на служанку, давая понять, что той уже давно пора было бы сообщить, что за дело привело её в комнату в столь ранний час.

— Миссис… мисс, время, — начала она запинающимся голосом и уже более уверенно продолжила, — пора начинать одеваться к церемонии. Священник давно в замке, лорд приказал слуге скакать в церковь и оповестить о скором начале церемонии.

Ванда оторвалась от созерцания стены и кивнула, соглашаясь.

— Да, пора начинать, — тихо проговорила ведьма, и служанка побежала за предметами, необходимыми для подготовки к свадебной церемонии. Через десять минут комната невесты была полна прислуги, щебетавшей подобно лесным пичужкам, и всевозможными лентами, бантами, шпильками, кремами, благовониями и прочими мелочами, необходимыми невесте. Апофеозом всего это хаоса стало подвенечное платье, торжественно внесённое дворецким.

Два часа Ванда покорно сносила все процедуры приготовления к свадьбе, начиная от омовения тела и заканчивая затягиванием в корсет и без того идеальной талии. Как только был завязан последний узелок шнуровки, невеста своевольно тряхнула огненной копной волос и подошла к зеркалу. Белое облако кружев, жемчуга и щелка окружали её восхитительным коконом. Корсаж был расшит тончайшими золотыми нитями, инкрустирован шестью изумрудами, а подол представлял собой тонкий прозрачный материал с вышивкой из крупного речного жемчуга.

Восхищённо улыбнувшись, она снова отдалась в руки служанок, которые принялись выполнять хитрые процедуры по сооружению прически. Некоторое время спустя непокорные рыжие волосы были уложены в идеальной красоты локоны, а голову венчала серебряная диадема с шестигранным изумрудом, окружённом полудрагоценными камнями размерами поменьше.

Экономка бросилась к лорду сообщить, что невеста готова и может обвенчаться хоть сейчас. Алекс, улыбнувшись, бросил взгляд на старинные напольные часы, оценивая время, понадобившееся для того, чтобы подготовиться к «хоть сейчас», и с довольным взглядом отправился в церковь, попутно попросив Николса не забыть обручальные кольца, а также напомнить дворецкому, что сегодня ему придётся побыть посажённым отцом у невесты.

Когда Ванда, окружённая стайкой служанок, спустилась на крыльцо, карета уже была подана, кучер ждал на козлах, а лакей предупредительно спрыгнул с задней подножки, чтобы раскрыть перед ней дверцу и помочь сесть. В момент, когда невеста, удивлённая такими почестями, восседала на бархатных подушках экипажа, туда же запрыгнул дворецкий, которому никто дверцы не открывал и никаких почестей не оказывал. Кнут требовательно щёлкнул в воздухе, и кони неспешно прорысили по направлению к церкви.

Алекс Тривейн специально приказал везти Ванду к церкви как можно дольше, чтобы не только успеть приехать раньше неё, но и проверить, всё ли в порядке и нет ли где непрошеных гостей. Удостоверившись, что в небольшой часовне никого, кроме священника Николса Фама и его самого, в данный момент нет, но скоро прибудет сама невеста с посажённым отцом, успокоился и приступил к недолгому ожиданию, вскоре нарушенному цоканьем копыт и скрипом колёс приближающейся кареты.