Джеймс Сваллоу - Кровавые Ангелы: Омнибус

Леонатос: Нет, брат Клотен, они были не такие, как прочие. Да, они были предателями, но породил их не Эйдолон. Их породили ангелы смерти.

Они молча продолжили путь. Между тем наступила ночь, и на демонический мир опустилась холодная тьма.

Мефистон: Лорд Данте! Вы нечасто удостаиваете библиариум ордена своим присутствием. Полагаю, вы уже прочитали скрижали?

Данте: Да, старший библиарий. Я в смятении.

Мефистон: Командующий Кровавыми Ангелами, Данте, в смятении? Не думал, что мне когда-либо доведется это увидеть.

Данте: А я не думал, что мне доведется вновь услышать о капитане Леонатосе. Я был уверен, что послал его на смерть, отправив искать меч Белария. Где нашли эти записи?

Мефистон: Нам их передал исследовательский отряд Адептус Механикус. Они утверждали, что обнаружили их на погибшем корабле, дрейфовавшем возле Вурдалачьих звезд. Их магос сказал, что он произвел анализ скрижалей и определил, что им несколько тысяч лет. С того момента, как Леонатос покинул Ваал, прошли годы, а не тысячелетия. Время в варпе действительно течет странно…

Данте: Варп приносит только ложь. Но автор, этот… Демосфен Кейн, знал о Леонатосе и его походе, и о его боевых братьях, отправившихся вместе с ним — хотя они многих, судя по всему, потеряли. Битва на Трамессине-IV описана так же, как в наших летописях — как и обстоятельства кровной клятвы с Кадмейскими янычарами.

Мефистон: Значит, вы считаете, что это правда?

Данте: Я считаю, что это и правда, и ложь одновременно. Если Леонатос действительно оказался на демонической планете, произошедшее там нельзя однозначно отнести ни к реальности, ни к иллюзии. Разве варп не извращает саму идею истины? Думаю, Леонатос жив, и его поход еще не закончен. Но описывает ли эта повесть по-настоящему реальные события? Было бы неразумно всецело доверять словам, порожденным варпом.

Мефистон: Может, это и ложь, командир, но смысла она не лишена. Она повествует о судьбе и о расплате. Могущественные силы следят за походом капитана Леонатоса, и они хотят, чтобы мы знали об этом. Независимо от того, как скрижали к нам попали, кто-то… Что-то рассчитывало, что мы их прочитаем. Леонатос стоит на пересечении многих судеб, я чувствую это. С того момента, как вы заменили его приговор изгнанием, вокруг него сплелись нити будущего. Он — пешка в тысячах чужих планов. О одних ему известно, об иных — нет. Но он в любом случае оставит свой след и в нашей реальности, и в варпе, как Кровавый Ангел или же как инструмент каких-нибудь неизвестных мне темных сил.

Данте: Леонатос пользовался большим уважением в ордене. Боевые братья захотят узнать, жив ли он.

Мефистон: Но если он мертв, а это послание — лишь поток лжи, призванный запутать нас…

Данте: Согласен. Мы не можем доверять этим словам. Хотя братья ордена были бы рады узнать, что Леонатос еще жив, если окажется, что это не так, они станут скорбеть еще сильнее, чем сейчас. И честь Кадмейских янычар будет несправедливо запятнана, если эти записи — очередная выходка варпа. Мы должны скрыть скрижали от остального ордена. Их читали только мы с тобой; пусть так будет и дальше.

Мефистон: Как вам угодно, лорд Данте. Я спрячу их в башне Амарео, в склепах, куда лишь старший библиарий и магистр ордена имеют право доступа. Возможно, однажды, когда их правдивость или лживость подтвердится, мы извлечем их оттуда. А пока они будут лежать вдали от посторонних глаз.

Данте: Мефистон, как ты думаешь, Леонатос вернется?

Мефистон: Думаю? Я думаю, что многие сыграют здесь свою роль: силы варпа, союзники и враги, которых Леонатос приобрел за время своего похода, боевые братья, сражающиеся за него… Но еще я думаю, что в конечном итоге ответ на этот вопрос будет зависеть от самого Леонатоса.

Данте: Ясно. Тогда вопрос с записями решен. Проследи, чтобы все было исполнено. За Сангвиния, лорд Мефистон!

Мефистон: За Сангвиния, лорд Данте.

Огромное облако пыли поднялось над опалённой землёй, когда пять штурмовиков приземлились под звуки рёва реактивных ранцев. Капитан Кровавых Ангелов подошёл к имперским гвардейцам, занимавшим позиции за спешно возведённой баррикадой из подбитых танков.

— Сержант, что вы хотели доложить?

— Одно из выживших подразделений мятежников засело в этой части командного центра, — начал сержант Мордианской Железной Стражи Мордакс. — Мы пытались взять бункер штурмом, но солдаты Варлака хорошо вооружены и перестреляют нас, если мы подберёмся слишком близко.

Космодесантник не мог не видеть истины в словах гвардейца, потому что на земле между наспех сделанной баррикадой и развалинами командного центра лежали неподвижные тела нескольких мордианцев. Мятеж Лорда Варлака на Корске II подавили, но на планете остались верные нелегальному псайкеру солдаты. Большинство очагов сопротивления уже было уничтожено, но здесь повстанцы слишком хорошо окопались, поэтому имперцы вызвали Кровавых Ангелов.

— Сэр, возможно, вам понадобиться помощь моих солдат, — добавил Мордакс, глядя на небольшой отряд космодесантников.

Капитан выпрямился в полный рост и сурово посмотрел на гвардейца.

— Обижаешь, мордианец, — прогремел Кровавый Ангел, — Я поговорю с тобой после того, как мы разделаемся с мятежниками.

По сигналу капитана отделение взмыло в небеса, прыжковые ранцы пронесли их высоко над баррикадой в сторону повстанцев. Во время спуска к командному центру Кровавые Ангелы открыли огонь из болт-пистолетов. Уже повреждённая выстрелами танков стена здания рухнула, и космодесантники ворвались прямо в сердце крысиной норы. Без передышки и раздумий Астартес начали расстреливать еретиков и рубить их воющими пиломечами.

С громким боевым кличем Мордакс повёл в бой своих солдат, но крик застыл на его губах, когда сержант добежал до пролома в стене и увидел внутри склеп.

Пятерым космодесантникам противостояло по-крайней мере в шесть раз больше мятежников, но относительно малую численность Кровавых Ангелов сполна окупала еле сдерживаемая животная ярость. Среди развалин были разбросаны изувеченные тела повстанцев, которых не просто застрелили, но перерезали таким образом, который гвардейцы могли ожидать лишь от чуждого кошмара вроде тиранидов. Здесь убитому выстрелом в живот человеку вырвали из груди сердце, а там по трупу другого мятежника было видно, что ещё живому повстанцу оторвали голову вместе с половиной позвоночника. Казалось невозможным, что подобное разрушения заняло так мало времени.