Вера Чиркова - Заложница. Сделка

— Это невозможно… я давала клятву. Но ты же можешь догадаться?

— Конечно, — уверенно кивнул Харн, — особенно если ты мне намекнёшь. Итак, ты дала клятву… не рассказывать никому… о чем? И когда это было?

— Пять лет назад, — тихо вздохнула тень и с надеждой взглянула в сосредоточенно нахмуренные глаза герцога. Догадается или нет?

— Тебе тогда было всего шестнадцать, — начал распутывать клубок неизвестности Харн, — так чего же опасались твои наставники? Ведь это они взяли с тебя клятву?

Тень молча кивнула и откровенно вздохнула.

— Итак… чего могут бояться мастера — тени, несколько лет обучающие юную графиню, когда ей исполняется шестнадцать? — Хатгерн задумчиво смотрел на тень, не прекращая поглаживать её спину и пытался представить себя наставником юной девушки, почти девочки.

Какая внезапная проблема может помешать её успешному обучению, ведь уже несколько лет Таэль с успехом овладевает премудростями особого искусства, и даже считается способной ученицей? Его память тщательно просеивала воспоминания обо всех, сказанных Ганти и хозяевами приюта словах, и проскользнувших намёках, ища наиболее веские и правдоподобные поводы для тревоги, ради которой Ганти взял с ученицы клятву. И внезапно сам собой возник новый вопрос, какую можно было измыслить клятву, чтобы Таэль и сейчас, по прошествии пяти лет, боялась её нарушить?

— Чем таким ты поклялась, здоровьем, жизнью или кем-то близким, — немедленно задал вопрос Харн, — что до сих пор боишься нарушить данное слово?

— Первым, — виновато вздохнула тень, и опасливо оглянувшись на занавешенное зеркало, еле слышно шепнула — и не только своим.

— Вот как… — нахмурился Хатгерн, оказывается, не напрасно он возненавидел этого негодяя с первого взгляда, — и у того, кто потребовал с наивной зелёной девчонки страшную клятву есть возможность даже здесь наказать тебя за её нарушение?

Таэль только молча кивнула. Тогда, пять лет назад, гордая своим особым предназначением, она с лёгкостью отреклась от возможности жить такой же жизнью, какой живут все окружающие люди и существа. Найти себе единственного спутника жизни, заниматься вместе с ним обустройством уютного семейного гнёздышка, рожать и растить детей… все это казалось юной девчонке скучным и унылым, ни в какое сравнение не идущим с таинственным и опасным ремеслом тени.

К тому же Ганти умел очень интересно рассказывать о тех случаях, когда знаменитые мастера — тени спасали различные герцогства от войны и гибели. И ради справедливости нужно признаться, все эти пять лет она считала, что поступила очень верно, когда согласилась пройти предложенный ей ритуал. Впрочем, как Таэль теперь понимает очень ясно, отец, Ганти и Бенфрах сделали всё, чтобы у неё не было и тени сомнения в правильности принятого решения.

— Это конечно невесело, — подумав, честно признал Харн, — но найти выход можно из любого положения, если сильно захочешь, конечно. А я хочу… ещё никогда в жизни я не был хоть в чем-то так уверен, как в этом. И потому мы продолжим угадывать… какой способ придумала гильдия теней, чтобы удержать тебя от нарушения данного слова? Чем они закрепили данную тобой клятву? Лично я знаю несколько способов, зачарованные зелья, такие как яд, дарованный заложницам герцогиней Лигурией, особые артефакты, которые невозможно снять, подобно нашим, и запретный ритуал на крови… Мин? Мне показалось? Неужели именно он? Ну они и негодяи!

Никогда ещё Таэльмину так яростно не захлёстывала горькая боль и обида, как сейчас, под расстроенным взглядом этих зелёных глаз. Ни в то чёрное утро, когда ей сообщили о внезапной гибели отца, с вечера долго обсуждавшего с нею свои далеко идущие планы, ни в другой, не менее несчастливый вечер, когда Зарвес приказал собираться в путь.

Казалось все несбывшиеся мечты и неудавшееся поступки, невысказанные упрёки и осознание недополученной от родителей ласки, постепенно созревшее в её душе после смерти отца, вдруг скрутились в груди в тугой неудобный комок, не позволяющий ни вздохнуть, ни произнести хоть слово. И только невесть откуда взявшиеся слезы, казалось, накрепко запертые в кулачке непреклонной воли, вдруг самовольно прорвали железный запрет и покатились из глаз тёплыми дорожками.

— Таэль…радость моя… не плачь, малышка… ты же самая смелая и умная… я клянусь тебе, мы найдём отмену этому проклятому ритуалу… на все пойду ради твоей свободы… хоть на край света… только не плачь… — бессвязно бормотал Харн, неумело стирая прямо ладонью солёные капли и покрывая личико невесты нежными поцелуями.

Горячее сочувствие и щемящая, никогда неизведанная им прежде нежность затопили душу герцога, и вместе с ними пришло внезапное понимание истинности всех обещаний, какие он готов был дать своей малышке, лишь бы она не давилась беззвучными, горькими слезами.

Да и не просто обещания, всю жизнь, всю кровь и плоть по капле хотел бы он отдать, лишь бы избавить её от последствий ритуала, к которому подтолкнули по — полудетски наивную тень многоопытные интриганы.

— Любовь моя… — слова, которых обычно Хатгерн старательно избегал в общении с Жазьеной и подобными ей женщинами для развлечений, теперь сами рвались с губ и казались единственно верными и достойными девушки, вздрагивающей от горьких рыданий у него на плече, — моя единственная…

Самый лучший способ утоления женских слез, какой только знал Харн, никогда ещё не доставлял ему самому столько удовольствия, и герцогу уже начало казаться, что ещё немного и тень ответит на его жаркие поцелуи.

Но она вдруг вся сжалась и отпрянула от него, как от ядовитой змеи, и пару секунд герцог с недоумением искал ответа на встревоженном лице любимой. А затем услыхал, как с негромким металлическим лязгом ползёт из затвора щеколда и чуть скрипнув, отворяется входная дверь.

— Извините. — Ничуть не смущённый Ганти стоял в дверном проёме, заложив руки за спиной, и изучал представшую его глазам картину, — я пришёл поговорить с герцогом.

— Вообще-то положено стучать, — язвительно попенял ему Харн, уже понимая, выставить бывшего наставника тени никак не получится, раз уж он ворвался таким нахальным способом.

Ну не вступать же с ним в драку? Кроме тех умений, какими вооружило Ганти ремесло, он наверняка припас и более надёжный способ без особого усилия справиться и с герцогом и с его несостоявшейся лаэйрой. Понемногу начиная разбираться в происходящем, Харн успел поверить, что Таэль зачем-то очень нужна всей этой шайке шпионов от высших рас. И значит мастер — тень не станет её ни убивать, ни калечить, но не станет церемониться с ним самим, и потому даже страшно подумать к чему может привести такая схватка. Ведь Таэльмина тоже не останется в стороне.

— Извини… — почти весело ухмыльнулся Ганти, — я стучал. Но меня не услышали.

— Снова лжёт, — безучастно пробормотала Таэльмина и попыталась встать с кресла, но Хатгерн не отпустил.

Нечего позволять Ганти тут командовать и диктовать условия.

— Хочешь говорить, говори при ней. У меня от Таэльмины секретов нет.

— Ей будет неприятно… слушать наш разговор.

— Значит, ты собираешься насплетничать на меня? — мгновенно подобралась тень, — тогда я остаюсь.

— Умница, — тихо похвалил невесту Харн, снова принимая её в свои объятья, и только они вдвоём поняли, за что.

А Ганти сделал вид, будто ничего не услышал и не заметил, спокойно подвинул к холодному очагу кресло, уселся в него вполоборота к хозяевам комнаты, и швырнул в приготовленные в топке дрова что-то маленькое. Шустрый язычок пламени тотчас побежал по смолистым поленьям, размножаясь и подрастая на ходу и оживляя своим тёплым светом мягкий полумрак раннего вечера.

— Судя по тому… как крепко ты в неё вцепился… — задумчиво пробормотал мастер — тень, когда отсветы огня озарили его суровое лицо, — намерения у тебя самые непреклонные.

— Вот именно, — сухо подтвердил Хатгерн, и, успокаивая, нежно погладил Таэльмину по волосам, — а вам это, разумеется, поперёк горла.

— Нам действительно не нравится такой поворот событий, — так же спокойно подтвердил Ганти, — у гильдии на Мин очень большие планы.

— У гильдии… или у надзирателей из высших рас? — зло осведомился герцог, лихорадочно просчитывая, как не подпустить к невесте этого негодяя, если он решит сейчас увести её куда-нибудь подальше.

— Я могу ответить на этот вопрос… — вздохнул Ганти, помолчав, — если его задаст Мин. Утаивать от неё такие вещи никто не будет…

— А если я его задам, — прикосновением ладошки к губам герцога попросив его промолчать, немедленно поинтересовалась тень, — то смогу жить как хочу? И где хочу?

— Да, — как-то невесело подтвердил мастер — тень, — как и где хочешь… по эту сторону гор.